– Значит, ты любишь Таню?
– Таня – это прекрасная девушка. Красивая, уверенная в себе, заботливая. С такой можно провести всю жизнь и ни разу не усомниться в своем выборе. Упустить такую было бы очень глупо.
– Глупо? Я думала, что, когда у вас любовь, вы творите любую дурь, лишь бы оказаться вместе. А ты рассуждаешь так, словно выбираешь поношенный кафтан.
– Правильно, Сирень. Именно «любую дурь» я из-за любви и творю.
– С кем?
– Это неважно. Потому что та, ради которой я готов на безумие, не испытывает ко мне никакого интереса. А раз так, то приходится полагаться на разум. Оценивать, что глупо, а что полезно, кто лучше, кто хуже.
– Нет, скажи! – забежала вперед юная ведьмочка. – Ради кого ты готов стараться, как Любава ради этого Клена? Кто она?
– Какая разница? Так уж выходит, что ты сходишь с ума по одной, она – по другому, тот – по третьей… Любви у всех навалом, но все при этом несчастные и в дураках. Хорошо хоть иногда все как у Любавы и Ясеня совпадает… – Ведун пробрался мимо очередного наклонившегося к воде куста и тихо прокричал: – Ура-а… Смотри, впереди деревня! Кто-то сушит сети. Раз есть сети, то должны быть и лодки. Пожалуй, я брошу мешки здесь. Куплю плавсредство, потом вернусь.
На подступах к деревеньке путников встретил яростный лай, а вслед за ним навстречу выскочил чумазый босоногий мальчишка лет десяти в рубахе из грубого домотканого полотна и в таких же серых полотняных штанах. Увидев гостей, он с громким хлюпаньем утер рукавом нос и надменно спросил:
– Вы каковых будете, чужеземцы, и чего у нашего двора ищете?
– Прохожие мы, добрый молодец, – усмехнулся Олег. – Старших кого позови, дело есть.
– Я тут за старшего! – с вызовом сказал мальчишка.
– Эва оно как! – покачал головой Середин. – Не тяжело одному-то с таким хозяйством управляться?
Вблизи было видно, что на самом деле деревня представляет собой всего один обширный двор – однако с двумя избами, крытыми дранкой, парой амбаров, с несколькими хлевами, сараями и узким длинным навесом, под которым вялилась развешанная гроздьями рыба. За оградой тянулись грядки с зеленью, чуть дальше от берега колосилось ячменное поле, отделенное от двора рядами капустных кочанов.
Ведун уже достаточно повидал этот мир, чтобы одним взглядом оценить весь уклад жизни этого хутора. Два дома при одном дворе – наверняка молодая семья построилась, но от родительского хозяйства не отделилась. Причем построилась давно – все бревна почернеть успели, да дранка не раз перекрывалась. Кормятся местные, естественно, с реки, рыбалкой. Землю возделывают лишь для разнообразия стола да ради того, чтобы пива сварить или скотину подкормить перед тяжелой работой. Стало быть, здесь должны обитать старики-родители, их дети – пара молодых семей, по одной на дом, с десяток подростков – по пять-шесть на молодую семью. Пара лошадей, пяток коров, два десятка овец, несколько хрюшек. К сетям никак не меньше двух лодок полагается. Ставни[12] у каждой семьи наверняка свои. Да еще вон собака на веревке скачет. Коли на привязи – значит, кормят, не приблудная. В общем – крепкое хозяйство, зажиточное.
– Так как ты один все успеваешь? – повторил свой вопрос Олег.
– Ну, дядьки помогают, – утер нос малой. – Тетки. Деда тоже.
– И где они?
– А тебе зачем знать? – упрямо насупился мальчишка.
– Так ты за старшего? – вернулся к началу разговора ведун. – Коли так, отчего водицы испить с дороги не приглашаешь? Отдохнуть на лавке, снедью какой угостить не торопишься? Али не знаешь, как на Руси гостя привечать полагается?
– Ты тут не командуй! – Мальчик помялся, указал на крайний дом: – Вон, у завалинки садитесь. Я сейчас воды колодезной принесу. И не балуйте мне! Не то собаку спущу!
– Чего ждать? Ты сразу и спусти, – предложила Сирень.
Мальчишка задумался, а потом вдруг резко убежал.
– Какой-то он странный, колдун, – хмыкнула ведьмочка. – Злой, что барсук.
– Боится просто. Один при хозяйстве, за все в ответе. Вдруг мы его грабить собрались? Как ему отбиваться?
Путники дошли до ближнего дома, уселись на лавочке, с облегчением вытянув ноги.
Вскоре появился мальчишка, неся полный корец прозрачной холодной воды – даже на расстоянии прохладой от ковша веяло.
– А хотите, леща вяленого дам? – неожиданно предложил он.
– Не, спасибо, – отказался Олег. – Мы пока так просто посидим. Только ковш тут оставь, хорошо? Больно вода у тебя сладкая…
– Ну, сидите, мне не жалко… – Мальчишка потоптался. – Так чего хотели-то?
– Лодку хочу купить, – откинувшись на стену дома, лениво признался ведун. – Продашь?
– Прощения просим, мил человек. Однако же нет у нас долбленок на продажу.
От неожиданности ведун вздрогнул, вскочил. Увидел возле угла избы дедка, вытирающего ладони пучком травы. Дальше, за его спиной, трое мальчишек возрастом где-то от восьми до двенадцати лет деловито выгружали из плоскодонки тяжелые лыковые короба, пахнущие свежей рыбой.
– Эта меня устроит… – пальцем указал на лодку ведун.
– Самим нужна, мил человек, – седовласый старик отбросил траву. – Как на реке без лодки?
– Гривну даю, – с ходу в лоб предложил Олег.
Разумеется, он знал, что ни одна лодка в мире столько не стоит. За гривну пару хороших лошадей в деревне купить можно или полдесятка коров. Однако ходить пешком Середину страшно надоело, вот сразу десятикратную цену и кинул.
– Гривну на зуб не положишь, мил человек, супа из нее зимой не сваришь. Коли отдам тебе дощатницу – на чем мне снасти проверять?
– Две гривны!
– Эк тебя припекло, мил человек, – сочувственно вздохнул старик. – Однако же кормилицу на серебро не меняют.
– Только не говори, что она у тебя единственная! – возмутился ведун.
– На большом струге дети с бабами нашими на торг уплыли, – признался дед. – Да токмо на нем ставни проверять неудобно. Да и по протокам на нем не пробраться. А за грибами-ягодами али за дровами на зиму токмо по ним и проедешь.
– Три! – решил задрать ставки Олег.
– Нечто нужда у тебя такая? – покачал головой старый рыбак. – Ну, коли так, то пошли… – Дед провел гостей вдоль всего двора, остановился возле старой плоскодонки, лежащей в траве. Вид у нее был печальный: сшитое из досок днище с одной стороны полностью оторвалось от борта, отчего образовалась щель в руку шириной, сам тес во многих местах откровенно сгнил. – Такую могу дать. До Нового города доплывешь, там на крепкую поменяешь. В городе, знамо дело, такой товар завсегда найдется.
– Ты издеваешься, старик? – возмутился Олег. – Да она от одного вида воды утонет! А до города еще верст двадцать!
– Ну, долго и вправду не выдержит, – согласился дед. – Но коли подлатать маленько, седьмицу-другую продержится. Тебе же более и не надобно.
– Может, пешком дойдем? – осторожно предложила Сирень. – Недалеко осталось.
– Там две реки впереди впадают, – предупредил рыбак. – Да еще болотина между ними. Намучаетесь пешими-то.
– Мыслю я, эту лодку тоже полмесяца ремонтировать придется.
– Зачем? Коли подсобишь, до завтра наладим.
– Не может быть!
– Да запросто! – рассмеялся рыбак и повернулся к внукам: – Угрюм! Возьми косарь, сходи к березе, что на дрова свалили. Бересту куском с нее сними, нужна будет. Жаберник, гвоздь и молоток неси. И крынку с прошивой моченой прихвати.
«Прошивой» оказался скрученный сосновый корень. Пробив гвоздем по десятку дыр в борту и днище, рыбак с помощью ведуна стянул в трех местах щель, убрав ее практически полностью. Потом они вместе перевернули плоскодонку, через оставшиеся отверстия связали детали еще крепче, одной длинной швейной строчкой. Затем дед развел костер, подвесил над ним медный котелок с водой, пустив плавать внутрь глиняную плошку, размочалил крепкими белыми зубами ивовую палочку. А когда внук принес бересту – разрезал ее на два полотнища, одно примерив к изгибу борта, другое – на прогнившие доски днища. Растопившимся дегтем из плошки он промазал борт и угол, тут же наклеил сверху бересту. Точно так же, закрасив гнилые места днища, наклеил бересту и туда.
– Ну вот, – сделал вывод дед. – Теперича выждать надобно, чтобы остыла, а опосля сверху еще слоем бересту промазать. Тогда точно не протечет. Утром можете плыть без опаски.
– Ну ты мастер! – восхитился Олег.
– Поживи с мое, сынок, – снисходительно похлопал его по плечу рыбак. – Еще и не тому научишься.
Уже в сумерках старик тщательно промазал днище целиком, и когда на рассвете они вместе спустили лодку на воду, внутрь не просочилось ни единой капли.
– Вот, держите, – рыбак положил на корму весло с пожеванной на конце лопастью. – Вниз по воде сойдет, а опосля вместе с лодкой выбросите. Да пребудет с вами милость Похвиста, путники!
– Спасибо тебе, отец, – кивнул ведун. – Держи гривну, как обещал.
– Разрази меня Перун, путник, за гнилье и труху серебро полновесное брать! – отмахнулся рыбак. – Меня за такое пятью молниями разом испепелить надобно. Плывите спокойно…
