от ее спутника, который вместе с Боженой привел ее сюда: тот затрясся, как лист на ветру, хотя ведь знал, куда идет, и, судя по его разговорам с Блаватской, бывал здесь не единожды.
Незадолго до пересечения Барьера в душу Виолы закрались подозрения в том, что человек, назвавшийся Зарубиным, на самом деле им не был: когда она смотрела на него сбоку, скользя взглядом как бы невзначай, то его облик становился совершенно другим, незнакомым. Заметив это впервые, Виола перепугалась, но не стала ничего спрашивать, рассудив, что едва ли услышит правдивый ответ. К тому же, в случае опасности она могла позвать на помощь Каменного великана, – по крайней мере, Божена, представившаяся подругой ее матери, утверждала, что великан услышит предназначенную ему песню, где бы она ни прозвучала. Виола не знала, можно ли верить словам женщины с такими по-лисьи хитрыми глазами, но совсем скоро ей должна была представиться возможность это выяснить.
– Милости прошу, гости долгожданные! – «Мумифицированный» тип вскинул руку в приветственном жесте. Из его пустых глазниц вырвались черные хлопья и поплыли по воздуху.
Божена скривилась в брезгливой гримасе и нервно замахала перед собой руками, словно на нее налетела туча навозных мух, но вдруг спохватилась и, придав лицу почтительное выражение, ответила:
– Рады видеть тебя, великий Князь!
– Что ж давно не заглядывали, коли рады? Или дорогу ко мне позабыли да про уговор наш запамятовали? – Хозяин чертога сердито вонзил острие меча в пол, высекая каскад ледяных осколков.
– Помню про уговор, потому и пришла, да еще привела твоего должника, чтобы ты мог с ним поквитаться. – Блаватская шагнула к лже-Зарубину и толкнула его в спину, заставляя выйти вперед. Тот уперся и протестующе завопил:
– Пощадите, ваше темнейшество! Ведь я сделал все, что вы просили! Я жизнью рисковал! Так нечестно!
– Извини, Марк! Не могу же я вечно оплачивать твои долги. Не стоило тебе брать на себя обязательства, если сомневался, что способен их выполнить.
«Вот и выяснилось его настоящее имя. Права я была, никакой он не Виктор!» – отметила про себя Виола, с ужасом наблюдая за разворачивающейся трагедией: подельник Блаватской попытался дать деру, но поскользнулся и растянулся на льду во весь рост. Над ним пронеслась огромная тень. Он в панике задрыгал конечностями, пытаясь подняться, и заорал:
– Тебя только здесь не хватало! Улетай, проклятая тварь!
– Не оскорбляй Сирин, она всего лишь делает свою работу и не виновата в том, что твой час пробил! – ровным голосом произнесла Блаватская, скрещивая руки на груди с таким видом, словно предвкушала интересное зрелище.
Виола подняла голову и оторопела, увидев гигантскую птицу, парящую в туманной вышине. Мягкие черные крылья плавно покачивались, удерживая в воздухе округлое, покрытое перьями, тело с женской головой. Длинные волосы траурной вуалью обрамляли красивое лицо с грустными глазами цвета сырой земли, на мраморно-белых щеках блестели мокрые дорожки от слез. Плотно сжатые синеватые губы разомкнулись, горло на длинной шее дрогнуло, выталкивая тоскливый протяжный звук: женщина-птица затянула песню без слов.
– Умоляю, ваше темнейшество! Дайте мне еще один шанс! – взмолился несчастный должник, сидя на льду и в отчаянии заламывая руки.
– Но это не в моей власти. – Блаватская отрицательно качнула головой.
– Так попросите же Осдемониума об отсрочке! Пообещайте ему что-нибудь, ради бога!
– Я сделала для тебя все, что могла, а ради бога и пальцем не шевельну. – Оставаясь неподвижной, Божена лишь повела одной бровью.
Хозяин чертога, напротив, оживился, и, постукивая мечом, направился к Виоле со словами:
– Девицу тоже заберу, пойдет за неустойку.
Виола вздрогнула, увидев протянувшуюся к ней длинную скелетообразную руку, высунувшуюся из складок черной мантии.
– Нет! – Блаватская с неожиданной прытью кинулась ему навстречу, загораживая собой Виолу. – Девица для важного дела нужна!
– Что еще за дело? – Князь нехотя отступил, выстрелив в нее черными хлопьями из глазниц.
– Это долгий разговор.
– Я никуда не спешу, говори же!
– И секретный, – добавила Божена, покосившись на своего подельника, подползшего к ее ногам.
– Этого скоро заберут, он здесь долго не задержится, – произнес Князь, отталкивая Марка носком сапога.
– Заберут? Куда заберут? – Божена окинула пространство ищущим взглядом.
– В пекло Огненное ему дорога. Вон, идут уж по его душу…
В белых клубах пара неподалеку замелькали черные дымные завитки, потянуло горелым, а капель зачастила.
– Кто идет? – Блаватская потянула носом и закашлялась. – И что там у тебя горит?
– То не у меня, а у братца моего, Князя Огненного пекла. В его владениях жар такой, что железо плавится. Грешники там так и пышут ненавистью, от того и горячо, не то, что здесь, – приходят страдальцы с ледяными сердцами, холод от них только да тоска лютая…
– И где же проход в это пекло? – Божена с любопытством всматривалась в затянутое сизой пеленой пространство, задумчиво наморщив лоб.
– Погреться хочешь? – Князь зашелся хриплым смехом, показав два ряда кривых желтых зубов и черную пропасть между ними. – Могу проводить.
– А я бы не отказалась туда прогуляться, но не прямо сейчас. Мне бы для начала присесть где-нибудь, передохнуть с дороги, заодно и дело обсудить можно. Есть у тебя для этого подходящее место?
– Найдется. Ступай за мной, да девицу свою держи покрепче, а то гляжу, навострилась уже, удрать собирается.
Блаватская резко повернулась к Виоле, действительно отступившей в сторону на пару шагов. Глаза злодейки полыхнули яростью, но заговорила она вполне миролюбиво и как будто даже ласково:
– Не бойся, детка. Понимаю, у тебя сейчас шок, но поверь, тебе абсолютно ничего не угрожает. Марк заслужил свою кару… ах, да, я и сама собиралась тебе сказать, что ему пришлось сыграть для тебя Виктора Зарубина, используя мощный гипноз, он – мастер на такие дела, но ведь иначе ты бы не поехала с нами, правда? И слушать бы нас не стала! Идем. Ты уже здесь, теперь выбор у тебя невелик: или выполнишь то, о чем мы с тобой договорились, и поможешь своей маме, а заодно и мне, или… или… ну, не будем о грустном. Вижу, что ты умная девочка, и не станешь делать такого, из-за чего с тобой может случиться это «или».
Холодные пальцы Блаватской сомкнулись на запястье Виолы. Князь развернулся, величественно взмахнув полами мантии, и пошел вперед, стуча по льду каблуками сапог и острием меча. Виоле, увлекаемой властной спутницей, пришлось поспешно перебирать ногами. За их спинами раздался истошный вопль Марка и еще какие-то звуки – шорохи, возня и сопение.
– Не смотри туда! – приказным тоном потребовала Божена, но Виола уже обернулась.
Человекообразные существа с голыми, покрытыми копотью телами и желто-красным огнем в глазах, перемещавшиеся по-крабьи – на четырех конечностях и боком, медленно окружали Марка, которому все-таки удалось встать на ноги, однако простоял он недолго. Крики несчастного сотрясли пространство, и в душе Виолы все переворачивалось до тех пор, пока толстые каменные стены
