совсем ещё юное лицо, на котором уже оставил свою печать жестокий Фавн. Нимфы часто подвергались нападением фавнов.
«Нам нужно выбираться отсюда, — проговорила моя спасительница, — но это не так просто. Чернобог дал Фавну силы наложить печать на эту пещеру. Сюда никто не может проникнуть и выйти тоже».
«Да, я это понял, когда не смог призвать ни своих богов, ни братьев, ни даже Смерть», — ответил я Нимфе, пробуя отодвинуть камень, которым был завален выход из пещеры. Я был очень силён и с лёгкостью мог сдвигать гигантские камни. Но печать, наложенная на пещеру, не позволила мне сдвинуть этот камень.
Я снова обратил свой призыв к кому-нибудь, кто мог меня услышать. Но по-прежнему не было никакого ответа. Нимфа с надеждой смотрела на меня, но я отрицательно покачал головой.
И тут выражение лица Нимфы изменилось, я проследил за её взглядом и увидел у стены несколько бочонков с вином. Я недоумённо посмотрел на юное создание.
«Можно попробовать призвать Бахуса!» — воскликнула она.
Сатир сделал паузу, глубоко вздыхая. Кот и Волк переглянулись.
— Бахуса? — переспросил Филин. — Но он же Бог веселья.
— Не только, — отозвался Сатир. — Бахус — Бог растительности, виноградарства, виноделия, сил природы, вдохновения, а также веселья и театра.
Но ему преклонялись только люди, опускаясь в своих обрядах до безумия, пьянства и кровопролития. Во время празднеств рекой текло вино, возбуждающее все чувства человека, бодрящее, раскрепощающее, звучала ритмичная музыка, танцовщики исполняли танцы, которые вкупе с экзальтацией всех чувств и удивительной музыкой доводили участников до состояния эйфории, граничащего с безумием. В порыве священного безумия люди могли голыми руками растерзать стадо быков. Демонические силы, таящиеся в человеке, легко овладевают им, когда он бросается в водоворот экзальтации. Упоение бытием у поклонников Бахуса нередко выливалось в упоение кровью и разрушением.
И ни один уважающий себя Сатир не преклонялся Бахусу. Насколько я знал, нимфы тоже.
Но у нас не было времени на размышления. Мы взяли бочонки с вином и, опустошив котёл, вылили в него всё их содержимое, прежде сами сделав по глотку вина. Нимфа надрезала ладонь и поднесла руку к котлу. Её кровь капала в вино. Я сделал то же самое и затянул призывную мелодию. Нимфа начала ритуальный танец.
Но вдруг мы услышали скрежет отодвигаемого камня — Фавн вернулся. Увидев нас, он сначала замер от изумления, выронив мёртвых животных и нескольких человек, принесённых им для жертвоприношения Чернобогу. Но он тут же взял себя в руки и, выхватив из-за пояса палицу, угрожающе двинулся на нас. Я заслонил собой Нимфу.
Между мной и козлобородым завязалась битва. Нимфа продолжала ритуальный танец. Мои силы почти полностью ко мне вернулись и я смог достойно отвечать Фавну. Но и Фавн обладал утроенной силой, дарованной ему Чернобогом. И внезапно раздался оглушительный грохот, мы все замерли. Бахус явился торжественно в облике грозного зрелого мужчины. В зависимости от того, кто его призывает, он принимает разные обличия. Может явиться юношей или старцем. Сейчас же он избрал грозный лик.
Мы все преклонились. Никто не желал впадать в немилость Бога, каким бы он ни был.
«Чего вы желаете?» — важно спросил Бахус.
Фавн бросился к нему, простираясь точно раб.
«Великий Бахус, — взмолился Фавн, — мне нужна твоя помощь! Защити меня от них!»
Бахус взглянул на нас строго. Я выдержал его взгляд не дрогнув. Тот, кто прав, не будет бояться. Бог презрительно посмотрел на Фавна.
«А теперь, — проговорил Бахус, — говори, Фавн, что здесь происходит на самом деле? Я вижу, когда лгут. И если ты ещё раз скажешь мне неправду, я превращу тебя в козла, благо борода у тебя уже есть».
Фавн сжался под грозным взглядом и отполз в сторону. Поднявшись на ноги, он обдумывал своё положение. Наконец он решился. Козлобородый рассказал всю свою затею.
Бахус выслушал внимательно. Для Богов это было привычно, что люди, да и прочие существа, вытворяют друг с другом. Он спокойно спросил Фавна:
«Чего же ты хочешь, Фавн? Быть похожим на Сатира, которому так завидуешь? — он засмеялся. — Так будь же похож!»
На наших глазах ноги Фавна становились козьими, на голове начали расти рога. Даже его лицо менялось, становясь больше похожим на козлиное. Ну и, конечно же, вырос маленький пушистый хвост. Фавн тут же заблеял, ошарашенно вытаращив глаза.
«Отныне, — произнёс довольный собой Бахус, — Фавны будут козлоногим и рогатым племенем! Ты считал себя умнее бога Бахуса! Вот тебе и награда. А теперь убирайся, копытный, и впредь не смей лгать Богам!»
Фавн попятился к выходу из пещеры, спотыкаясь и путаясь в копытах. Когда он, наконец, убежал прочь, Бахус повернулся ко мне:
«Сатир, ты призвал меня, и я оказал тебе помощь. Но твоя кровь уже попала к Чернобогу. И теперь, чтобы не дать ему власть над собой и всеми твоими братьями, вы должны каждый день упиваться вином и восхвалять меня. Вино должно течь в ваших жилах вместо крови. Флейты и свирели заменят вам мечи и палицы. Песни и танцы будут вашими спутницами. А прелестные нимфы должны будут подпевать и танцевать с вами каждый раз, когда вы встретитесь. А ваша главная задача — сеять веселье и иронию, обличать каждого лжеца и проходимца. Таково моё божественное слово!»
Бахус весело посмотрел на нас и растворился в воздухе, — Сатир замолчал.
— Но я ни разу не видел тебя с чашей вина или пьяного, — удивился Кот.
Сатир невесело усмехнулся:
— Я выторговал у ведьмы ночи себе иную участь. С каждым восходом полной луны я отдаю ведьме свою кровь, оставляя лишь одну каплю, ту, которая тогда не досталась Чернобогу. Взамен я могу не пить ненавистное мне вино. Но остальные Сатиры отныне служат Бахусу и свято исполняют его божественное слово, сохранив лишь свой дар перерождения. А я доживаю свою последнюю жизнь, тихо старея в этом лесу, где меня приютил Леший.
— К чему такое жалкое существование? — бросил презрительно один из вурдалаков.
— Что ж, действительно, ни к чему, — отозвался Сатир. — И я призывал Смерть. Но она больше не является на мой зов.
— Зато теперь, — важно произнёс Кот, — благодаря вам, Сатирам, и люди научились выводить лжецов на чистую воду. Причём как красиво: с иронией, сарказмом, пародиями и унизительными аллегориями. Они даже назвали это искусство — сатира!
— Где ж ты таких слов набрался, Кот? — добродушно рассмеялся Леший.
— Ты когда меня к людям посылаешь, — отозвался Кот, — я там такое слышу! И сатиру эту они очень хвалят.
— Да я и не жалуюсь, — отстранённо ответил
