– Да знаю я про их традиции, – махнул рукой Вольга, – а все одно, глупо как-то все сложилось. Не так должна была наша история закончиться.
– Ничего у нас еще не закончилось! Мы еще повоюем!
– Повоюем, – согласился Вольга, – только вопрос – за кого.
Над двором снова повисла неловкая тишина, каждый думал о своем.
Это было уже второе посещение опальным воеводой города Прилука, и если первый визит оставил неприятные впечатления, то второй переплюнул его в этом многократно. Михаил Поток поворошил золу носком сапога: что-то белевшее под гарью оказалось человеческой костью.
– Меня считают жестоким, – слева подошел навязанный Киевом в усиление воевода Лютополк, – так и есть, я жесток. Но это даже для меня чересчур. – Галицкий воевода кивнул на дымящиеся руины города.
– Они всех сожгли, весь город… – тихо произнес Михаил, присев на корточки, – всех. Что это за война такая?
– Меня больше заботит вопрос – как вообще паны здесь оказались? Мы сейчас на востоке княжества, чтобы сюда дойти – надо всю систему пограничных крепостей взломать. И там есть что взламывать, ты уж поверь бывшему цепному псу Даниила. И вот не прошло и месяца, как оборона полностью прорвана и враг уже на границе Киевского княжества. А ведь отсюда прямая дорога на Киев!
Дело действительно казалось странным: поступившие вести о войске Белого королевства, осадившем Прилук, весьма сильно потрясли Киев. Все войска, что были под рукой, срочно собрали и перебросили на отражение набега. Войск было совсем немного: два усиленных полка дружины и то, что осталось от галичан после подавления восстания. Лютополк всячески противился точному подсчету своих людей, но беглый взгляд выдавал безрадостную картину: от пяти полков, что когда-то стояли под рукой всемогущего Даниила, осталось лишь чуть больше половины. И вот с этими силами Михаил должен был отразить нападение белого воинства… Особенно плохо было то, что никто не имел даже приблизительного понятия о силе, им противостоящей. Еще недавно казалось, что Белое королевство значительно слабее Тридевятого царства, что больше шести полков им не собрать, а теперь люди тайного двора доносят о войске в восемь и даже десять полков, иные говорят и о дюжине… Минимум год, а то и два-три нападавшее войско шляхты должно было просидеть на осаде приграничных крепостей, и вдруг крупный отряд выныривает на дальних рубежах княжества и сжигает дотла город. А войско центральных княжеств нарочито медленно идет к Киеву. И еще очень большой вопрос, что скажут князья, когда дойдут.
– Шляхта летает быстро, как стриж, а наши ползут, как бобры, – словно угадав мысли воеводы, бросил Лютополк.
– Как заморский зверь цурлюпах.
– Кто?
– У княгини был зверек такой. Не важно. Что делать будем?
– Как что делать? – удивился одноглазый. – Догонять и бить. Руины еще дымятся, враги где-то рядом.
– А сколько их?
– Потом посчитаем тела – узнаем, – хмыкнул здоровяк и потряс своей густой гривой.
Михаил ненавидел действовать вслепую: нарываться на врага, чью силу он даже не представлял, было глупо. Но и отпускать супостата, сотворившего такое, тоже не с руки. Отвечать, если что, придется именно ему, с одноглазого какой спрос – формально он в подчинении воеводы Тридевятого царства… Вот только войск за ним стоит больше и нрав у Лютополка совсем не кроткий, тем более между двумя воеводами не было ни уважения, ни взаимопонимания. С другой стороны, а что делать: приказ дан отбросить неприятеля с угрожающего направления и по возможности разбить его войска. А если тут все войско Белого королевства? Сигизмунд вполне может бросить на них вдвое превосходящие силы, и тогда конец всему воинству Тридевятого царства. По крайней мере, той части, что хоть как-то подчиняется Киеву. Еще и эти слухи о том, что шляхтичи убили Микулу Селяниновича… Брехня, скорее всего, во время каждой войны вражеские лазутчики пускают слухи один другого страшнее, лишь бы панику посеять.
– Как считаешь, правду говорят али бают, что Микулу убили?
– Да по мне пусть бы вас всех, богатырей, перебили. – Лютополк демонстративно смачно сплюнул на землю.
Да уж, нашел кого спрашивать… Ну нет, враки это, Микулу убить невозможно, он целые орды в одиночку громил… От невеселых размышлений воеводу отвлек посыльный, который буквально примчался из расположения войска:
– Воевода, паны выстраиваются!
– Чего? – даже не сразу понял Михаил.
– Войско Белого королевства выстраивается на холме, напротив нашего лагеря, – отдышавшись, доложил караульный, – много их там.
– Похоже, драки нам не избежать, – весело отозвался галичанин, – не бойся, богатыренок, сейчас покажем вам, как надо сражаться!
– Смотри, чтобы твои орлы стрекача не дали.
– Мои не побегут.
Плохо было все. Позиция в низине, когда враги построились на холме, солнце в лицо, неизвестная сила вражеского войска. Михаила буквально разрывало на части плохое предчувствие. Галицкие полки он расположил по правую руку, уперев фланг в реку, здесь обхода можно было не бояться. Свою дружину он поставил слева, на наиболее угрожающем участке, именно здесь была равнина и легкий лесок, вполне можно было ожидать обходов. Конницы было совсем мало, всего пять сотен копий, ее Михаил решил держать в резерве. Также он вывел и расположил во второй линии один полк галичан, поставив его по центру, позади остальных. Его можно было кинуть туда, где будет прогибаться оборона. На первый взгляд воинство Белого королевства, противостоящее им, не выглядело слишком многочисленным, но неизвестно, спрятались ли за холмом какие-то резервы…
Бой приходилось вести вслепую, и это нервировало воеводу. Опытным воеводой Михаил не был, во времена вторжения Тугарина Змея он был еще совсем молодым, командовать ему тогда не довелось. Поход Финиста на Кощея он тоже пропустил. Первым его военным походом был печально знаменитый второй поход на Кощея, в войске подменыша. Разве что битву на Протолчем броде можно назвать серьезной, но и там он командовал только киевской дружиной, и то временно, вместо Ильи Муромца. Карательный поход в Прилук можно было даже не вспоминать, его войско было намного больше и сильнее, это было скорее избиение противника, чем битва.
– Главное – держи строй, воевода, – напутствовал Лютополк и умчался к своим воинам на правый фланг.
Михаил осмотрел свое воинство. Стяг с бурым медведем Тридевятого царства развевался над киевской дружиной и даже позади галичан, а вот золотых львов что-то было не видать. Посреди порядков Лютополка трепетал огромный красный стяг с черной головой волка на ней. Быстро одноглазый навел свои порядки… Противник медлил, выстраиваясь напротив: возможно, вражеский воевода чего-то выжидал. Конница панов сосредотачивалась против его левого фланга, как и следовало ожидать. Михаил с неудовольствием отметил, что кавалерия противника была значительно многочисленнее, чем его жалкие пять сотен копий. Возможно, следует сразу перекинуть резервный полк туда? Нет, это можно сделать и позже. Чего они ждут? Не думает же вражеский полководец, что он полезет к ним на холм… Нет, пусть спускаются: здесь, в низине, будем биться. Словно услышав его мысли, во вражеском войске затрубили рога и воинство под белым орлом двинулось вниз. Конница начала обходить его полк левой руки… да, пожалуй, стоит перевести туда резерв. Михаил дал сигнал, и резервные порядки повернули налево, готовясь принять на себя удар, если будет серьезный прорыв. Войско врагов медленно приближалось: пять сотен шагов, четыре сотни, три… Воевода не давал лучникам сигнала, град стрел становился смертельным ливнем с куда более близкой дистанции, а вот у панов в первых рядах пошло движение, из-за стены щитов вышли стрелки с арбалетами. Проклятье, эта новая мода на самострелы. Бьют далеко и сильно, но как же долго их перезаряжать… Град стрел обрушился на порядки воинов Тридевятого царства. Стальные щиты галичан надежно укрывали своих владельцев, а вот среди его киевлян случились первые потери. Выманить хотят – понял воевода, – сбить с ранжира, нарушить строй. Вот сейчас он им покажет! Михаил натянул лук и начал выпускать стрелы одну за другой – у богатыря был особый лук, который бил куда дальше даже самострелов. Арбалетчики стали падать на землю, один лук не мог сделать много, но желание врага расстреливать его воинство с безопасного расстояния он отбил. Самострельщики отступили вглубь порядков, скрывшись за стеной щитов, и вражеское воинство снова двинулось вперед. Теперь уже запели луки с обеих сторон. Воины валились один за другим, потери несли и его дружинники и наступавшие паны, только у галичан потери были минимальны, но, с другой стороны, и луков у тяжелых ратников Лютополка было немного. Оставляя за собой раненых, вражеская волна ратников приближалась. Луки никогда не определяли исход битвы, все всегда решали рукопашная схватка и удары конницы. Рукопашной Михаил не особо боялся, здесь русичи всегда брали верх над любым противником, при хоть сколько-то равном соотношении, а вот удар вражеской конницы пугал, необходимо было не допустить его. Кавалерия врага выстроилась на левом фланге для удара, первое место заняли рыцари, очень похожие на тевтонских, но их было немного, всего сотни две, на самом острие удара. Главную силу составляла обычная конница, внешне очень похожая на ту, что была и на Руси, только с крыльями из белых перьев за спинами всадников. Стены щитов на правом фланге и в центре сомкнулись, ратники первых шеренг пытались достать друг друга, выискивая бреши в защите. Врагов было примерно столько же, сколько и противостоящих им защитников Тридевятого царства, даже меньше; Михаил не волновался о том, что оборона не устоит, враг надеялся на удар кавалерии слева, которой у него было куда больше, этот удар и решит судьбу битвы. Оставив пехотную схватку на Лютополка, Михаил целиком сосредоточился на готовящемся ударе слева. Его дружина уперла копья в землю, готовясь встретить кавалерийский наскок, а вражеская кавалерия между тем уверенно брала разбег.
