снижало уровень экзистенциального ужаса.
Они еще долго сидели, медленно – а потом и не очень медленно – попивая вино из запасов кузена Эйрика. О чем-то говорили, о чем-то спорили, о чем-то шутили, над чем-то смеялись.
И она целовала кого-то, и кто-то целовал ее, и в какой-то момент на ней не осталось никакой одежды, и это было хорошо, очень хорошо, так хорошо, как не было никогда раньше.
Что бы сказал кузен Эйрик, если бы узнал, что творится в его постели?
ПРОБУЖДЕНИЕ
Сколько времени прошло? Он не знал. Сколько времени нужно, чтобы прочитать все книги?
Сколько жизней?
Сколько секунд в вечности?
Сколько вопросов! В его разуме роились вопросы, они множились фракталами, разрастались опухолями, пока не заполонили все уголки – и не осталось ничего другого.
Он бродил среди книг, от одной пыльной полки к другой, и его шаги эхом отдавались от стен. Он был здесь один – уже долгое время никто не приходил в библиотеку. Ему начало казаться, что книги говорят – так давно он был в одиночестве. Каждая книга шептала что-то свое, и все они шептали, шептали, шептали. Они отвечали каждая на свой вопрос.
Но ни одна не давала нужных ответов.
– Сколько секунд в вечности? – спрашивал он у книг, но они не знали. Ни одна из них.
И он продолжал бродить, искать, вслушиваться в еле слышную книжную речь, пока весь этот шепот не слился в единый голос.
Голос этот исходил из центра Библиотеки.
– Дэра! Я назову его Дэра. Или, может быть, Эйрик.
Она поморщилась. Нельзя было позволять ему создавать.
– Он будет моим другом, – продолжил Эван.
– Нет, не будет. И вообще, зачем тебе друзья?
– Потому что ты меня не любишь.
Она схватила его за руку сильнее и пошла быстрее.
Эван захныкал. Она терпеть не могла, когда он плакал. Раньше это казалось забавным, но теперь нет. Надоело.
Она перешла через порог и вдруг почувствовала, что ее рука сжимает воздух.
Засранец!
Он убегал сквозь миры, но вскоре она поймала его в пустыне. Тот выдохся и просто лежал ничком на песке.
Она легонько пнула его мыском своего мокасина. Обувь на ней была легкой, поэтому вряд ли ему было больно.
– Ну, хватит, – мягко, насколько могла, сказала Дэй и опустилась рядом с ним. Здесь жарко. И я чувствую какое-то шевеление под песком. – Нам нужно уходить.
– Никуда я с тобой не пойду!
Дэй схватила его за руку и без труда подняла на ноги. Какой же он все-таки оказался хрупкий. Его отец был совсем другим.
– Послушай меня. Пожалуйста, – она улыбнулась. – Я не не люблю тебя. Просто ты меня раздражаешь. Вечно что-то требуешь, ноешь. Ничего личного.
Эван всхлипнул. Глаза его опухли и стали красными. Отвратительное зрелище.
Она брезгливо опустила его руку.
– Давай мы уйдем из этого мира, а я послушаю про Дэру, идет?
Эван насупленно кивнул.
Они перешли в мир, где пахло углем и паром. Не молодой, но и пока не старый мир. Не все деревья еще были срублены.
Стояла ночь. Дэй и Эван уселись на поляне, и она заставила васильки и ромашки раскрыться. Раньше он бы засмеялся и захлопал в ладоши. Но сейчас он стал слишком взрослым для этого.
– Дэра будет моим другом, – сказал Эван.
– Это я уже знаю. – Когда ты с ним познакомишься?
– По-разному. Он будет жить в нескольких мирах. Тогда он всегда будет со мной. У него будут другие имена тоже.
Дэй хмыкнула – удобно. Но для этого было еще слишком рано. Она хотела, чтобы Эван оставался с ней как можно дальше.
– Послушай меня, – сказала она серьезно. – Тебе пора прекращать думать об этом. Я не хочу, чтобы…
– Чтобы у меня были друзья?
– Нет, конечно.
На мгновение она вспомнила себя давным-давно, когда еще клетка не была построена. Когда еще она не превратилась в себя такую.
– Ты не можешь использовать свой дар. Ты ведь знаешь, что произойдет, если ты продолжишь?
Эван угрюмо кивнул. Задумался. А затем произнес:
– Но ведь в этом весь смысл, разве нет?
– Все гораздо сложнее. Я должна ограждать тебя, насколько это возможно. Поэтому прости меня за то, что мне придется сделать.
Дэй потянулась к нему, и Эван в ужасе отшатнулся. Он знал, что она собирается сделать.
Кости его срастались быстро. Но пока они заживали, он не мог писать.
ПРОБУЖДЕНИЕ
Перед ним лежал скелет. Не очень старый, но и не слишком свежий – не то чтобы Эйрик слишком хорошо разбирался в скелетах. Но на этом даже не до конца истлела одежда. Кажется, когда-то это был костюм. Обувь так вообще казалась практически целой.
Больше ничего примечательного он не увидел, поэтому пошел дальше. Пока через несколько шагов не наткнулся на второй скелет. Этот явно выглядел старше.
– Умер от библиотечной скуки, да?
Никто не ответил. Даже шепот на мгновение прекратился, но тут же продолжился. Он уже почти мог разобрать отдельные слова.
Краткий путь. Быть сильной грозе. Равноценный обмен. Речная вода.
Казалось, он их уже слышал. Когда? В прошлой жизни? Возможно.
Третий скелет уже не удивил. Как и четвертый. После седьмого он перестал считать. Шепот приближался.
В этом зале не было книг. Вообще ничего не было. Только скелеты разной степени разложения.
И шепот, который становился все громче. Шепот пропитывал стены, пол, воздух вокруг, его самого. Шепот набатом отдавался в ушах. Шепот пробирался в мысли.
Время Планка растянется в замкнутый круг, или, может, в спираль, или в множество дуг. Из пустот и из света рождается мир. Переписанный кем-то, затертый до дыр.
Он знал эти слова. Откуда он мог знать? Откуда?
Обойти все миры. Нужно больше причин? Самый краткий путь – сумма всех величин.
Самый краткий путь – пройти всеми путями по всем мирам. Кто-то в его жизни сделал это. Кто-то важный. Может, даже самый важный. Кто?
Самый краткий путь – обойти все миры. Если сделаешь это, бери все дары!
И почему он оставил того важного человека? Почему ушел? Почему оказался здесь?
Все дары той Вселенной, обратившейся в тлен. Ты остался один? Равноценный обмен.
Конечно.
Он осел на пол рядом с очередным скелетом. На глазах почему-то выступили слезы. Почему?
…И слова полились, как речная вода, без труда, без надрыва, бездна без дна.
Слова. Слова, слова, слова.
