глазах гниль струилась по рукам Эмилия, жадно впитываясь в кожу и пробираясь всё глубже. Его рот открылся в беззвучном крике, пока чернота не заполонила собой даже радужку глаз. Это произошло слишком быстро.
– Эмилий?
Мой голос сорвался. Он брезгливо бросил тело Этана на землю и повернулся ко мне. Глаза, которые всегда напоминали мне густой мёд, приобрели кроваво-красный оттенок. На нежных губах играла противная ухмылка. Даже черты лица заострились, делая его неузнаваемым. Он поднялся на ноги и отряхнул свою одежду.
– Его больше нет. Есть только я – Нэим, единственный бог этого мира.
* * *
Здесь было прохладно и тепло одновременно. Приятный ветерок трепал волосы. Ароматы сливались в гармоничную композицию и оставляли нежный шлейф. Тут не росли деревья, но почему-то я видел их очертания. Дождь не шёл, но до слуха долетал далёкий стук капель. Солнце не светило, но глаза щурились от его лучей. Странное место напоминало сны.
Мимо меня скользили тени. Кучевые облачка стягивались к огромным белоснежным колоннам. Достигая их, они превращались в пучки света и растворялись в воздухе. Где-то в груди ощущалось счастье от их освобождения. Я медленно двинулся вперёд. Ноги мягко ступали по земле, словно по ковру. Мне нравилось здесь, и не имело значения, где это место находилось. Непреодолимое желание стать пучком света и испытать восторг, который исходил от облаков, захлёстывало меня.
С каждым шагом всё менялось. Погода, пейзаж, запахи исчезали и появлялись, манили своей свежестью и умиротворением. Этим можно было наслаждаться вечно.
Одна из теней отделилась от потока и поплыла в мою сторону. Чем ближе она становилась, тем больше напоминала очертания человека. Облачко замерло возле меня и улыбнулось. Я же не мог поверить своим глазам, потому что сейчас передо мной стоял отец.
– Вот мы и увиделись, сынок.
Он был точно такой же, как в воспоминаниях: добрый, солнечный и ласковый.
– Отец… – Голос сорвался, и я потянулся к нему, заключив в крепкие объятия.
– Ты уже стал мужчиной, сын. – Отец тепло посмотрел на меня. – А твой старик всё пропустил: взросление, друзей, ошибки и любовь.
– Я столько всего натворил… – Хотелось выплакаться, но почему-то слёзы не шли, лишь в груди стало больно.
– Не страшно, сынок. В мире нет ничего, что бы нельзя было исправить. – Он помолчал и потом добавил – Кроме смерти.
Именно это я и сделал – убил её и умер сам.
– Скажи мне, Этан, ты доволен концом своей истории? – Отец улыбался, но голос звучал серьёзно.
– Нет, совсем нет. Финал ужасный. Хуже и придумать нельзя.
– Тогда напиши свой правильный конец, – слова из детства эхом отдались в голове. – А я всегда буду рядом – в твоём сердце и памяти. Ведь ты – часть меня, сынок.
Отец провёл рукой по моим волосам и снова стал тенью. Облачком он проплыл к колоннам и превратился в пучок света, который наполнил меня, как и другие. Он придал сил, вливаясь в тело солнечными искорками. Это были души.
Завораживающие пейзажи больше не манили, потому что появилась цель – добраться до правды. Только у меня была форма в этом странном саду. Вместе с остальными душами я добрался до колонн и, не раздумывая, прошёл между ними.
– Боги Лэим и Сэим приветствуют тебя, о последнее воплощение нашего брата.
Передо мной стояли самые необычные создания из всех. Их тела перетекали из одной формы в другую, ни на мгновение не останавливаясь. Они были многолики, а их голос звучал всюду. Это действительно боги?
– Тебе непривычен наш вид, дитя? – слова грохотом разнеслись по этому месту.
Они не стали дожидаться моего ответа и покрылись рябью. Через мгновение моим глазам предстали двое очень похожих мужчин. Отличались у них лишь цвет волос и глаз. Словно противоположности – свет и тьма. Но они поражали своим великолепием, даже в человеческом облике. От светлой кожи исходило мягкое сияние, во взгляде горел огонь. Окружение изменилось под стать им – чудесный сад с сонмом ароматов трав и цветов. Стройные деревья шелестели сочной листвой, устремляя свои ветви к солнцу. Тонкий ручеёк приятно журчал, а птицы, разместившись на ветках, защебетали свои песни. У меня создалось ощущение, что я попал в одну из книг Нэима – в центр всего живого.
– Это и есть связующая сила Первого бога с нашей землёй?
– Скорее, её исток, дитя. Мы черпаем свою силу из колодца мироздания. Нэим же открыл к нему доступ с помощью своей связи и заключил его в слова. Чтобы вы, люди, могли пользоваться истоками. Это самая большая ошибка брата. Боги не должны ввязываться в жизнь людей и нарушать баланс мироздания.
Ничего удивительного – богам нет дела до людей. Но всё равно услышать такие слова от них было неприятно.
– Ты ещё молод и глуп, дитя. – Бог с зелёными глазами снисходительно улыбнулся. – В этом нет ничего плохого. Молодость легко исправить одним мгновением, а глупость – заменить опытом.
– У тебя много вопросов, но ещё больше – желания всё изменить. – Лэим качнул головой, отчего солнечные кудри рассыпались по плечам. – Но ты смог прийти сюда только по нашей воле.
– В мире нарушено равновесие, дитя. Причиной тому – наш брат. Мы говорили ему, что нужно разорвать связь с человеком, пока не поздно.
– Вы его не проклинали?
– Мы – боги, Этан, и никогда не прибегли бы к проклятиям, хотя и были злы. Сам Нэим своим вмешательством навлёк проклятие на мир. Он не должен был делить свою силу с человеком и желать большего. Этим он обрёк потомков на страдания.
– Но я же разрушил клятву, и всё равно ничего не изменилось!
Злость переполняла меня. Я ощущал на губах слёзы Бардоулфа, а в руках – прохладу остывающего тела. И всё это было напрасно.
– Ты разрушил клятву, но не вернул божественную силу Нэима обратно. Цикл не закончен, Земля потеряла равновесие и гибнет. Теперь нужно нечто большее, чтобы обратить проклятие вспять.
– Что мне сделать ещё? Вы отняли всё! Всех дорогих мне людей! Я предал Эмилия, убил свою любовь. Больше ничего не осталось!
– Мы предлагаем тебе последнее – сделку с богами.
Продолжение следует…
Бардоулф
== События на момент 17-й главы ==
Невыносимо наблюдать за тем, как глаза цвета сочной листвы гаснут. Они медленно превращались в болото, а тело – в гниющую траву. Боги, насколько же жестоки вы можете быть? Я не смела показывать Этану свой страх. Пусть
