шутки шутит сердце девичье смущаючи.
Мол, из леса он дремучего, и есть он князь тайный, и слуг у него, как есть три десятка.
И не заметила красная шапочка, как в объятиях его оказалася, да зашептала голосочком взволнованным. Мол, откудова у вас глазки такие зеленые да руки могучие, и уж щечки ее девичьи от поцелуев маковым светом покрылися. Да тут сорвалась дверь с петель, и ворвался в горницу мертвец оживший, костяк на половину гниющим мясом прикрытый, и замахал тот мертвец клинком серебренным, вскричал зычным голосом:
– Это смерть твоя пришла перевертень проклятый!
Испугалась красная шапочка и на шее черноволосого незнакомца повисла.
– Защитите, мол, дяденька!..
А мертвец то тот прыткий ужом за спину им поднырнул, да вонзил свой клинок серебренный прямо черноволосому парняге в спину, задергался тот, да перевернулся волком, да перевернувшись и подох. Заплакала красная шапочка и забилась в угол.
Подходит к ней мертвец страшный, склоняется. Да глаголет:
– Целуй меня девица…
Заплакала еще пуще красная шапочка, но, взглянув в глаза, мертвые увидела в них человека знакомого, и вспомнила тут красная шапочка, как была когда-то девицей Миленою, и любила безумно этого вьюношу. Вспомнила, как река прорвалася, да поцеловала губы мертвеца. И превратился тут мертвец в парня молодого да статного, голубоглазого, и давай нацеловывать Миленовы губки алые. Так и заснули, милуясь, наши молодые. Да проснулся под утро вьюнош, да стал думу темную держать. «А вдруг уж понесла душа девица от волка Уумма, вдруг да принесет в мир наш светлый горе несчастье, сына своего проклятого». Подумал так вьюнош, взял клинок свой серебренный, да и зарезал любовь свою спящую. Как только свершил он зло то добродеяние, тут же полезла из него шерсть черная, и стали ногти его наливаться железом, завыл он по волчьи, да вонзил свой клинок серебренный прямо в свое сердце, да помер.
*
Девушка снова перевернулась на спину.
– И это конец сказки? – спросила Она.
– Не совсем, – ответил Он. Ты ведь поможешь мне избавиться от этого проклятого зловонного мертвеца…
– Конечно любимый. А почему он убил Ее?
– Да потому что был он трусом, и не любил, как я люблю тебя, – рыкнул Ууммаа.
Может, им показалось, но где-то посреди ночи заржал жеребец…
*
На улице шумела февральская вьюга, на дворе стоял 2009 год.
Кажется, он всех обманул. Но этого ни кто не заметил. Ничего не изменилось в этом мире, а про тот, другой – новый его мир, еще никто не знал.
*
Вместо неба – листопад. Желтые листья, распрощавшись с деревьями, кружились, заигрывая с ветром. Листья алели в смущении, оставляя деревья такими обнаженными перед грядущим приходом зимы. Осень, осень в целом мире. Желтая, местами еще зеленая, красная, сырая, серая – но так завораживающе прекрасна ее прощальная улыбка. На осень смотрели миллионы глаз, ей любовались. Окна чужих домов превращались в рамки картин – полотна Вечного художника. Ты только погляди – как красиво.
*
В его комнатенке было лишь одно окно – с ерундовым видом на свалку. Обои со стершимся рисунком, скрипучий пол и инвалидная коляска, с помощью которой он двигался по жизни. Но это вчера, а сегодня он всех обманул.
*
Ветер нежно целовал лицо, обдавая запахом соли, солнца и цветущих роз. Покатилась волна, догоняя волну – море пело. Позвав тишину, он ждал. За его спиной лежали руины древнего полиса: белый мрамор колонн, постаменты с разрушенными статуями богов и героев – живые камни в мертвом городе. Шаг, еще, и теплое море ласкает ноги. Появившись сзади, кто-то прикрыл ему глаза, двумя чуткими ладонями.
«Она», – с надеждой подумал Стоящий в Море Лицом к Солнцу.
– Ты узнал милый. Это я…,– и эти слова нарушили его тишину.
– Я ждал.., – он медленно развернулся и обнял девушку в розовом хитоне. – Закрывая глаза, я видел тебя, и теперь открыв их – рад видеть тебя снова, Веста. Имя, я назову этот мир твоим именем. Хочешь? – ответа он не услышал. Что-то было не так. Та же тишина, ветер и море нежны. Но тревога вцепилась острыми коготками в его душу и не хотела отпускать. Тревога читалась и в глазах Весты.
– Бежим, – крикнул он. Веста схватила его протянутую руку, и они побежали, быстро, как только могли, помогая, друг другу. А сзади, от линии горизонта, с бешеной скоростью шли четыре водяных смерча, не оставляя за собой ничего …
*
В дверь постучали, а потом долго и настойчиво визжал входной звонок.
– Я представитель жилищного фонда «Веста-строй-крах». Вы обязаны освободить квартиру, она продана. В случае отказа я имею юридическое право сломать дверь.
Но он ничего этого не слышал. В глазах туман, воздух рвет легкие, ноги горят. Он бежал, бежал вместе с ней – надеясь успеть, на ходу творя новый МИР.
*
ОН СНОВО ВСЕХ ОБМАНУЛ…
Синий лес, Деревянный замок словно вырос из земли, так растет трава и Большие деревья. Все живое в этом мире, а не только ты. Солнце мое взгляни на меня и ничего не бойся. В голубой дымке бродят Красные звери, и в их молчании больше мудрости, чем в грозном рыке. Болтливые кудрявые травы как всегда шушукаются о своем. Лучик звездный упав – отразится в пруду, и бросаются к нему серебряные тени Водяных. Кто-то хочет погреться, а кто просто посмотреть на новую игрушку, по-доброму сказать: – Здравствуй, – и плыть по своим делам дальше. В морозном по вечернему небе повис прощальный крик: – Гау…, – лебединая стая делает последний круг над Заветным лесом, улетая в другие земли.
*
Воздушные бродяги – вечно их тянет куда-то. Даже из такого тихого рая… сбежали. Манят их новые земли, новые небеса и новые звезды, но и, о, старых навсегда не забывают. Белоснежной чертой прорвали границу меж облаками и вырвались на последнем взмахе крыла под другое солнце.
*
Здесь была поздняя зима, начало весны и тоже вечер. Дикий охотник достал карабин. «Как долго он ждал». Зловещая улыбка исказила лицо изрезанное застарелыми шрамами минувших побед. Две молнии вспышки ударили в небо одна за другой. И посыпалось с неба белое, нет, не снег– пух лебяжий, и пролилась она самая – кровь алая.
*
Гай-Я вскрикнула от боли, правое крыло как огнем обожгло. А потом – пелена в глазах и земля стала приближаться так быстро, что стало страшно.
Отчаянный Гай-Рик хотел помочь самой юной и
