зале, и в стороны разлетелись части брони. Мне не требовались кулаки, чтобы показать свою силу. Я направился к Мэйтланду, чтобы продолжить начатое и сломать ему ещё пару рёбер, перед тем как покину чёртов замок. В этот неудачный момент в залу вбежал Йори. Скорее всего, его напугал грохот от падения доспехов. Он испуганно посмотрел на брата, а потом на меня.
– Джер, хватит! Давай просто уйдём.
Мэйтланд поднялся на ноги, и я не успел среагировать, как он схватил Йори за горло, приподнимая над полом.
– Из-за этой мерзкой твари ты готов нарушить законы рода. Не станет его, и проблема уйдёт.
– НЕТ! – мой крик был подобен рёву загнанного зверя.
Хватка Мэйтланда по силе превосходила мою, и я знал, что он легко может сломать Йори шею. Под ногой звякнул меч, откатившийся от доспеха. На эфесе тускло блеснула резная голова медведя. Взор заволокло кроваво-красным туманом. Всё произошло быстро – мною руководили инстинкты и кипящая в венах кровь. В следующее мгновение я увидел, как меч торчит из горла брата. Один точный и быстрый удар, именно так и учил меня Вэйланд. Кровь главы рода Вальтерсонов на моих руках. Мэйтланд мёртв. Йори хрипел на полу, пытаясь отдышаться. Я боялся посмотреть ему в глаза и увидеть в них страх и отвращение. Он поднялся, слегка шатаясь, и накрыл мою руку, сжимавшую меч, своей. Оковы сомкнулись, сковывая нас холодным металлом. Вместе мы вытащили лезвие, и брызги крови попали на его лицо. Но Йори не отшатнулся и даже не поморщился. На светлой шее темнели следы от пальцев Мэйтланда.
В залу вбежал Риган и тут же застыл от увиденного.
– Джер? – голос друга не дрогнул, как будто он просто спрашивал, всё ли у меня в порядке.
Я взглянул на Йори, и он ободряюще улыбнулся. В его глазах не было страха.
«Я хочу видеть тебя главой рода! Только тогда ты сможешь защитить тех, кто тебе дорог. Стань сильнее».
– Риган, объяви всем, что у рода Вальтерсонов новый глава – Джеральд Вальтерсон, и он больше не будет преклонять колени перед недостойными королями.
(Фрагмент из спин-оффа «Разрушенные оковы»)
Эмилий
== События на момент эпилога ==
Под кожу вонзались сотни острых иголок. Они проникали всё глубже, впиваясь в кости. Что-то чёрное и липкое оплетало внутренности и смешивалось с кровью. Стало страшно и больно. Я хотел поднять руку, но она не слушалась, как и всё тело. Где-то вдалеке, словно через стену, кто-то звал меня по имени. Но откликаться на голос не было сил. Они уходили на то, чтобы не позволить чёрной гнили захватить тело полностью. Но она разрасталась с пугающей скоростью. Вскоре не осталось ни одного места, которое не тронула бы проклятая паутина. Я больше не владел своим телом и мог только смотреть чужими глазами на безжизненное лицо Этана и испуганный взгляд Криса.
– Моё глупое дитя, твоё тело и разум слабы, – голос гремел одновременно отовсюду. – Этан мог противостоять мне, но не ты – жалкий, слабый и никчёмный мальчишка. Сдайся своему богу, и тогда я позволю тебе наблюдать, как мы будем править этим никчёмным миром.
Нэим, для которого Этан служил сосудом, присвоил моё тело?
– Но бог должен защищать людей, а не уничтожать их?
– Ха-ха-ха, глупый мальчишка. Бог никому и ничего не должен. А теперь подчинись моей воле.
Чёрная жижа, пузырясь, поползла к ногам. Ещё немного – и она подчинит мою душу себе. Краем глаза я уловил небольшое свечение в сгущающейся мгле и ринулся к спасительному огоньку. Это был маленький, нетронутый хаосом уголок с кучей книг, мягких подушек, тёмно-зелёных листьев и приятным ароматом лета. Липкая паутина уже добралась до него, но не смогла заползти внутрь. Я забился туда, как маленький зверёк в спасительную норку. Здесь было уютно и не так страшно, как в тёплой колыбели. Отчаяние билось испуганной птицей в клетке моей груди. И это чудовище Этан носил в себе всю свою жизнь? Бога, который вот так легко уничтожал всё вокруг?
– Ты не спрячешься от меня, мальчишка! Рано или поздно ты просто растворишься в своих кошмарах и исчезнешь. У тебя нет сил противостоять мне.
Голос звучал жутко, и я, не выдержав, зажал уши руками. Паутина оплела светлый уголок, отгораживая меня от всего остального и оставляя наедине со своими страхами. Сердце бешено стучало, а воспоминания нахлынули огромным потоком, сметающим всё на своём пути.
Процветающий и могущественный Велерос с самого детства внушал мне трепет, а его правитель одним своим взглядом заставлял колени трястись от страха. Я всегда думал, что отец такой холодный, потому что на его плечах лежит ответственность за благополучие огромной страны и он просто не может проявлять заботу. Но, как оказалось, причиной был никудышный наследный принц Эмилий, который своими умениями и внешностью выбивался из семейного древа.
– Солнышко, – мягкий женский голос уже долгое время звал меня. – Эми, где же ты, сынок?
Я спрятался в нишу за огромный гобелен и, поджав ноги, затаил дыхание в ожидании, когда мама уйдёт. Руки крепко сжимали старую книгу. В этой позе было неудобно сидеть, но каждый шорох мог меня выдать. Пришлось закусить губу и терпеть противное покалывание в теле от онемения. Наконец её голос стих, но я не спешил выбираться, чтобы удостовериться, что мама точно ушла. Неожиданно край гобелена резко дёрнули вверх, поднимая облачко пыли. Оглушительный чих вырвался против воли. Вытерев нос, я с опаской взглянул на человека, обнаружившего укрытие. На меня смотрели тёмно-зелёные глаза, в которых играли озорные огоньки. Мальчик тряхнул рыжими волосами, сбрасывая с них пыль, и, ухмыльнувшись, сказал:
– Так вот где ты прячешься… солнышко Э-э-эми.
– Не называй меня так! – Обида неприятно царапнула острыми коготками. – Эти прозвища девчачьи, а я – будущий король Велероса!
– И что? – Рыжик пожал плечами. – Если ты наследник, то не можешь носить милые прозвища? Глупость какая-то. А ты чего здесь вообще прячешься?
– Ничего, – буркнул я, ещё сильнее прижимая книгу к груди.
Мальчик почесал затылок и, оглянувшись по сторонам, протянул мне руку:
– Пойдём, есть место, где нас точно никто не найдёт.
Я недоверчиво посмотрел на него.
– А ты не… боишься?
– Чего? – удивился рыжик.
– Со мной нельзя никому общаться, отец… точнее, Его Величество запретил.
– Глупость какая, – уже во второй раз повторил он. – Никто не может запретить мне дружить с тем, с кем я хочу.
Его рука всё ещё настойчиво тянулась ко мне. У меня никогда не было
