— Команда не принята. Не хватает данных для оценки результата выполнения. Прошу уточнить.
— Смотри, вернее смотри и слушай. Тебе надо научиться общаться, как человек. Человек бы ответил просто „Не понял“ или „Чего?“, — я разыграл мимикой диалог, — или сразу бы предложил вариант „Попроще, то есть по короче?“, заменив одним из этих выражений все твою последнюю фразу „Команда не принята и так далее“, понятно?
Чуть заметная пауза и мы услышали.
— Да.
— Молодец, когда мы будем на месте?
— Через две минуты сорок две секунды.
— Неверно. Отвечай мне так, как бы ответил человек?
— Через пару минут.
— Правильно. Молодец, — снова я похвалил помощника, — ты можешь изменять данные файлов на камерах дорожной безопасности?
Снова пауза в его ответе.
— Да.
— Тогда все данные о перемещении меня и Павла на дороге надо убрать оттуда.
— Окей.
Я немного подумал и решил, что мы с Павлом случайно можем засветиться, выручая Стаса и Катю и надо позаботиться о том, чтобы убрать риск из‑за этого оказаться в полиции.
— Все видеокадры моего изображения и Паши, за сегодня, надо вырезать из всего доступного видео сети.
— Будет сделано, шеф!
— Он так шутит? — Паша повернул голову ко мне.
— Не, списал с чата наверное.
— Если вы обо мне, то да, — раздался голос помощника.
Мы с Павлом лишь изумлённо переглянулись.
Приехав на квартиру пропавшего дизайнера виртуальности, я остался на лифтовой площадке, а Паша стоял перед неожиданной преградой — дверью в квартиру. Видеоглазок давно уже сигнализировал, что наше присутствие обнаружено, и информация передана на хом визард, но никакого голосового оповещения не происходило, дверь в квартиру не открывалась и это было не понятно.
По словам Паши, Катя была заперта в отдельной комнате и спала, перед их уходом. Но Стас оставался дежурить в квартире, когда террористы отправились за генотканями, и сейчас он должен быть там.
— Не открывает. — Паша констатировал очевидность и повернулся ко мне. — Дверь открыть самим, никак не удастся.
Я постучал и громко позвал.
— Стас, открой это Иван! Открой!
Тишина за дверью была нам ответом.
Я стал тарабарить по двери кулаками, потом достал коммуникатор и поставил его в режим громкоговорителя.
— Стас! — мой голос, многократно усиленный динамиками громогласно разорвал ночную тишину дома.
Креативный Паша. Быстро добавил.
— Стас! Мы с мамой любим тебя! Открой!
Замок щелкнул и дверь открылась.
Я распахнул ее Стас стоял и хлопал глазами, смотря только на мою рубашку, красную от крови, не двигаясь с места. Я вспомнил, что Стас вырос без отца, и мальчику явно не хватало мужского воспитания, поэтому решил возместить ему этот недостаток его детства. Схватив его за ворот рубахи обоими руками, я привлек его к себе и задал вопрос с угрожающими интонациями.
— С Катей что? Она жива?!
— Да нормально с ней все! — Стас сделал безуспешную попытку вырваться.
— Нормально!? — Мне было больно, но злость, охватившая меня, снизила боль. — Твою сестру держат в заложниках, угрожая твоей матери убить ее дочь, заставляя моего друга сдирать с живых людей кожу и это нормально?!
— Они бы ее не тронули!
— Да? Хрен там! И тебя бы, и ее, и Тоню! Всех бы вас пытали, пока Паша бы не согласился им помочь! Или ты думаешь, что они предпочли бы этой квартире тюрьму? Нет вас бы пытали, вели в авалетутограф и снова бы пытали! Процедура восстановила бы ваше тело, но она не сняла бы душевную боль, вас бы всех превратили в запуганных животных!
Стас потупил глаза в пол. Я поправил ему рубашку, постучал ладонью по плечу и повторил.
— Открывай комнату, буди сестру.
Пока Стас возился с замками я набрал Тоню, включив коммуникатор, который отобрал у Стаса. Тоня, не смотря на ночь, тут же мне ответила.
— Привет. Я нашел всех, но мы еще в их квартире, сейчас я передам трубку Кате, ты поговори с ней, чтобы слушалась меня, хорошо?
— Да.
— И никому не открывай дверь квартиры Насти, никому, только мне иле Паше. Если будет кто‑то другой — никого нет дома!
— Да. Иван, я все сделаю.
— Повтори, ты взволнована и я хочу убедится, что ты все поняла.
— Открывать только тебе и Паше.
Я зашел в комнату к Кате, присел на корточки перед ней.
— Все кончилось, девочка, не волнуйся, поговори с мамой, — и передал трубку коммуникатора девушке.
Я оставил девушку в комнате одну. Время пока есть, даже если Демьян или Энтони с Вольдемаром направятся сюда, то поездка от дома Павла по обычной дороге занимает около двух часов, значит самое малое время у нас в запасе, около часа.
Паша времени не терял, он разбирал свой станок, готовя его к транспортировке. Я не стал его отговаривать, этот станок был очень нужен террористам и только поэтому его не следовало здесь оставлять. Кроме того, станок являлся сейчас нехилой такой уликой, потому оставлять его на месте убийства людей конечно же не стоило. Я молча начал помогать ему мы уедем со Стасом и Катей на такси, пока Паша повезет станок в своем А1. Но тут боль в ребре снова напомнила о себе.
— Стас! — Позвал я.
— Да, я здесь, — юноша стоял рядом, всем своим видом выражая готовность помочь.
— Помоги Паше со станком, я пока отдохну немного.
Я кивнул головой на коробки, стоявшие тут же в комнате и сел в кресло. Парень интенсивно начал упаковывать открученные Пашей части станка. Через десять минут, когда весь станок стоял упакованным, я подозвал друга к себе.
— Паша, я не могу доверять Стасу. Все‑таки он добровольно держал свою сестру в заложниках, да и участвовал в подрыве дома и похищениях людей для Энтони.
— Он не участвовал, — мотнул головой Паша.
— Короче, пока я ему не доверяю. Слушай, что надо сделать. Сейчас я вызываю грузовое такси, вы грузите туда станок и уезжаете с Катей к Тоне, Стас останется со мной.
— Не понял.
— Паша, мне и так хреново, так что не перебивай. Заберете Тоню и направитесь на этом же такси в деревню к моему деду, я ему позвоню, предупрежу. Адрес я тебе перекинул. Связь будем держать, через его коммуникатор. Свои вы все, Паша, оставите дома!
— Понял, но зачем мы повезем к твоему деду станок?
— Паша, давай без но, кроме того, что станок нужен Энтони, чтобы… короче сам понимаешь для чего, тебе еще нужно его капитально вычистить, чтобы ни молекулы человеческой ДНК там не осталось, ты понимаешь о чем я?
— Хорошо, Ваня, я все сделаю, как ты сказал! — он закивал головой.
С коммуникатора Стаса я заказал грузовое такси прямо в гараж дома, через несколько секунд на апплете высветилось „время прибытия три минуты“. Я показал номер такси Павлу и пожав ему на прощанье руку, решил наконец заняться собой.
— Стас пойдешь со мной, поможешь мне подлечиться.
Парень подошел ко мне, и опираясь на него я спустился в домовой авалетотутограф.
Мы вместе зашли в комнату восстановительной процедуры. В зале посетителей, из‑за ночного времени никого не было. Я снял рукав со здоровой руки и обратился к Стасу.
— Помоги мне снять рубашку.
Рана была не очень глубокой, как раз по центру ребра, кровь едва заметно сочилась, и не загораживало анатомический вид поврежденной кости. Я заметил, как Стас побледнел, его зашатало, и он схватив себя за рот двумя руками, медленно стал сползать по креслам для посетителей, падая на пол. Похоже, что парень не выносит вида крови и похоже в делах с расчленением трупов явно не участвовал. Я подошел к кулеру, набрал воды и вернувшись к Стасу протянул ему стакан. Стас умыл лицо водой.
— Ну, ты как?
— Плохо мне, пойду пройдусь.
— Стас, нам надо торопится, мне нужна процедура, я самостоятельно еле хожу, а рукой вообще не могу двигать, — я посмотрел на парня, лицо его было белым и практически сливалось с цветом стакана. Похоже, что я должен о нем позаботиться, да и отпускать его от себя нежелательно, попади Стас опять в руки террористов и у них появится инструмент давления на Тоню — Пашу.
— Давай, ты первый, — я посадил слабо сопротивляющегося Стаса, на выездное кресло и нажал кнопку старта операции.
Кресло заехало в авалетутограф и модульные двери замкнулись, засветившись зеленым светом, означающим процедуру восстановление.
У меня было минут десять до освобождения авалетутографа и я решил их использовать, позвонив деду опять с коммуникатора Стаса, раз уж мой был под контролем полиции.
Дед долго не брал трубку, а когда ответил сразу оценил обстановку.
— Ваня! Ты ранен? Тебе нужна помощь?
— Здорова деда, все нормально, меня и вправду ранили, но не сильно и я звоню тебе из процедурного кабинета перед сеансом.
— Внук, скажи правду! Тебе плохо, нужна помощь?
Я покачал головой.
