Я покачал головой.
— Все под контролем, но мне действительно очень нужна твоя помощь!
— Все под контролем у него! Отцу звонил?
— Нет, мне сейчас на сеанс, и потом ты все узнаешь. Родителям ничего не говори, все очень серьезно.
Лицо деда стало каменным, он не любил, когда внутри семьи были тайны.
— Я выпутался из сложной ситуации, но мои друзья — нет. Надо их спрятать. Поможешь?
Мой дед молча ждал продолжения объяснений.
— К тебе приедут мои друзья, Паша, с женой и ребенком. Никому о них не говори. Их ищут отморозки, готовые на все. У них нет с собой нет коммуникаторов, поэтому связь будем держать через твой.
— Иван, что за тайны, мне не нравится твои недомолвки!
— Мне тоже деда. Но я очень тебя прошу, помоги Паше и Тоне! Они уже едут к тебе, Паша тебе расскажет все подробности. Чтобы не произошло, ты не должен волноваться и приезжать ко мне. Хорошо?
— Хорошо. Пусть поживут. Ребенку сколько лет?
— Пятнадцать.
— Прекрасный возраст, с собачками твоими погуляет, — дед позволил себе улыбнуться.
— Как они?
— Скучают. Всех зайцев вокруг переловили, развлекаются охотой.
Я улыбнулся, вспомнив двух огромных русских овчарок — черную Лесси и белого Степу. Лес и Степь, звал я их, когда они сопровождали меня в прогулках по местным полям и лесам.
— Я тоже скучаю по тебе, по лесным прогулкам и собакам, — ответил я деду, — и знаешь, я все‑таки встретил девушку, на которой готов жениться.
— Ну и чего ты молчал. Как ее зовут?
— Настя.
— Когда привезешь знакомится?
— Скоро, деда, обещаю.
— Ну давай буду ждать. За друзей не бойся, присмотрю за ними.
— Спасибо, деда! До встречи!
— Давай внучек, жду с Настей в гости.
Я отключил связь.
Восстановление нервного и психологического равновесия в авалетотутографе называлось процедурой четвертого уровня и была самой быстрой по времени проведения, поэтому вскоре Стас выехал наружу, и пришла наконец, моя очередь воспользоваться аппаратом. Сев на подающее кресло, я заехал внутрь авалетотутографа. Знакомые ощущения наложения на лицо маски и вскоре в районе раны груди я почувствовал освежающую и уносящую с собой боль прохладу геля переноса нанороботов. Впрочем, вскоре я перестал вообще, что‑либо ощущать так как попал под действие каких‑то анастезиологических препаратов общего действия и провалился в глубокий восстановительный сон.
Проснулся я, с ощущением хорошо выспавшегося человека. Маска с лица была уже убрана, кресло трансформировалось в сидячее положение, и я выкатился в гостевую комнату, к ожидающему меня Стасу.
— Доброе утро, Иван! Как выспался? — спросил парень, явно выглядевший лучше, чем вчера. Видимо у него было время подумать над произошедшим.
— Доброе утро, прекрасно! Который час? Что действительно уже утро? Нам никто не звонил?
— Нет. Никто. Ты был внутри около двух часов, так что сейчас светает, — Стас кивнул на визард окна комнаты.
— Ну что же, мы готовы и едем домой!
Мы перешли в лифт и он повез нас в кар — бокс. Я чуть задумался, вспоминая разговор с дедом, как двери лифта раскрылись и вдруг, лицом к лицу, я столкнулся с Демьяном.
Прошла всего лишь секунда и я метнулся к нему, но он оказался быстрее. Откинувшись в сторону, он побежал прочь. Я за ним. Демьян заскочил на стоящие в сплошном ряду машины и запрыгал, удирая от меня по их крышам.
— „Вот козлина“, — это была единственная мысль, промелькнувшая в моем мозгу, прежде чем я взмахнул рукой и метнул ужобраслет, в убегавшего Демьяна.
Я и не ожидал, что попаду, но бросок оказался точен. Оголовье ужобраслета ударило Демьяна точно в голову, и он свалился прямо под колеса выезжающего с парковки кара.
Дело приняло дурной оборот. Задние колеса движущегося кара успели проехать по его телу, прежде чем водитель затормозил.
— Поехали отсюда!
— Стас, куда? Нам надо его спасти!
— Но он террорист и это заслужил! — Стас опять был бледен.
— Нет, езжай, если хочешь, — не успел я это сказать, как увидел спину улепетывающего сынка Тони. Парень явно был очень труслив.
Я направился к месту происшествия. Из машины вышел пожилой мужчина, он посмотрев на торчащие из‑под машины ноги, обратился ко мне.
— Срочно несем его в процедурную.
Мы кое как извлекли Демьяна из‑под машины.
— Пульса нет, — все внутри меня оборвалось, похоже, что я тоже стал убийцей!
— Тащим его быстро, мы можем успеть, он не умрет! Не хочу быть убийцей! — Дедок вслух озвучил мои мысли, и мы, взвалив неподвижное тело на себя, понеслись к лифту.
— Процедурная, — крикнул я, когда мы оказались внутри и уже через пятнадцать секунд тело Демьяна въезжало на кресле в двери восстановительного модуля.
— Кажется успели, — сказал мой новый знакомый, когда за дверьми зажегся красный свет, означавший начавшееся восстановление с первого уровня. Он сел в кресло и продолжил спокойным тоном.
— Надо позвонить в страховую, возместить себе затраты на восстановление этого… попрыгунчика! — Старик засмеялся, видимо нервное напряжение отпустило его.
Понимая, что Демьян может быть опасным я предложил.
— Полицию тоже давайте вызовем, пусть разберутся зачем он по крышам наших каров бегал.
— И то правда, — поддержал меня напарник по несчастью и позвонил на полицейский сервер, после того, как позвонил в страховую.
Полицейские инспектора приехали в течении десяти минут, и я с удивлением, узнал в одном из них нем сержанта Валентина Зайцева, гомосексуала — полицейского прикинувшегося девушкой, чтобы выманить меня из дома, во время моего первого ареста, когда я провел целый месяц в КАЗе. Поняв, что наша встреча может быть не случайной и грозит мне снова длительным сроком в камере, я погрустнел.
— Здравствуйте Иван, — „вспомнил“ меня Валя, когда прибыл наряд полиции и он оказался в их числе, — что произошло?
— Да вот, ждем инспектора страховой, как и тогда, — я робко улыбнулся своему „старому“ знакомому. Он не изменил своему облику и если не знать, что он мужчина, никогда не догадаешься, что у него есть „бубенцы“ в штанах.
— А почему вы ждете страхового инспектора? — не стал Валя отвлекаться на сентиментальные воспоминания
— Сержант, — вступил в разговор дедок, — я выезжал с парковки, и мне под колеса свалился человек, мы с этим молодым человеком, притащили его сюда. Я вызвал вас и инспектора по компенсационным возмущениям страховых случаев, чтобы вернуть деньги, списанные с меня за процедуру реанимации этого прыгуна.
— Спасибо. А зачем вы вызвали полицию?
— Парень, который свалился мне под машину, перед своим падением ломал имущество членов социума, бегая по крышам электрокарам, вот я и вызвал вас на всякий случай, — дедок продолжил свои объяснения.
— Он сам свалился или его кто‑то свалил? — Валя задал вопрос, которого я боялся больше всего.
— Да вроде бы сам, — ответил старик, — но можно все подробно рассмотреть на камере кругового обзора моего кара, если это вас интересует.
— Интересует, пойдемте посмотрим.
— Идем, — вздохнул водитель и они с Валентином вышли из приемной, оставив меня нервничать.
Навряд ли камера кара пропустила мой бросок ужобраслета в Демьяна, даже если там не видно, что браслет метнул я, то по оставленному ДНК полиции не составит труда определить, что браслет принадлежит мне.
— „Зачем я мог это сделать?“ — у меня было минут двадцать от силы, чтобы придумать подходящее объяснение.
В полицейском материале дела Энтони не было никакой информации по Демьяну или Вольдемару. Полиция не знает, что я знаком с Демьяном, но то, что я метнул браслет в незнакомого мне человека, без причин, в это никто не поверит.
— „Если я не дам ответа на этот вопрос, то они придумают объяснение сами и засадят меня, лет на пятнадцать!“ — метание булав в незнакомых людей не поощрялось социумом.
— „А если рассказать полиции про связь Демьяна и Энтони?“ — мой мозг продолжал лихорадочно набрасывать варианты.
— „Паша! Он тогда сядет лет на пятьсот!“, — наше общество также категорически не приемлет сдирание с живых людей кожи и этот вариант был мной тоже отброшен.
Похоже, что мой дом — тюрьма, было наиболее вероятным выходом для меня из всего этого.
— „Помощник! Я задействую его, подтасовав результаты в полицейском материале так, как это мне будет нужно. Поэтому надо только получить доступ к сети и у меня все получится!“ — похоже, что решение было найдено, и я приготовился играть в молчанку.
Прошел почти час, как мы сидели вдвоем с полицейским инспектором, а Вали и дедка все еще здесь не было. За это время свет за модульными дверьми авалетотутографа сменился с красного, на оранжевый, затем желтый и стал зеленым, показав прогресс в восстановлении здоровья Демьяна и скорый его выезд в наше общество с того света.
