практически придавливало к полу своей тяжестью, как вдруг понял, что в глазах темнеет.
Точно! Я ведь так внезапно здесь оказался! А тут ещё ночь или, может, очень раннее утро, значит, в моей реальности, в реальности Мэтью — ещё вечер. Там я вырубился прямо посреди разговора с Ианом и меня наверняка пытаются привести в чувство медики. Чёрт, чёрт, чёрт!
— Только не сейчас, — прошептал я, с силой зажмурившись, а потом снова широко раскрыл глаза, надеясь, что зрение вернётся. Но нет.
Сознание таяло буквально на ходу.
— Я сейчас упаду, — предупредил я, понимая, что теперь и слух постепенно теряется: все звуки начинают доноситься словно из-под банки.
— Мэл? — услышал я взволнованный голос Криса. — Мэлори!
— Ловите его! — донёсся голос айтишника.
И это было последнее, что я услышал перед тем, как окончательно провалиться во тьму.
* * *
— Мэтью? Вы слышите? — знакомый голос, но не помню чей. Вроде бы доктора. Вокруг меня в последнее время слишком много людей, я перестал всех запоминать.
Я нечленораздельно промычал и вздохнул глубже, отворачиваясь от света. Хоть лампы и горели здесь всегда достаточно тускло, сейчас они всё равно больно резали глаза, которые я пытался открыть.
— Хорошо. Не торопитесь, — снова произнёс доктор.
Да какой, на хер, «не торопитесь»? Что теперь со мной будет в том мире? Что сделают с Мэлом? Я не расшиб там себе голову при падении? Мне помогут? Нас с Крисом разлучат?
Голова пухла от обилия мыслей, а от переживаний болело сердце. Причём это даже было не преувеличением, в груди и правда больно щемило.
— Я хочу спать, — хрипло произнёс я, понимая, что мне надо поскорее уснуть и вернуться туда.
К бельчонку, к дрэйдам, схватившим нас, нужно запоминать, что происходит, нужно искать способы освободиться. Да много чего нужно! Нельзя мне сейчас здесь в изломанном теле болтать с докторами, там моя жизнь практически на волоске — под дулом винтовки!
— Что-нибудь болит? — спросил доктор, снимая с моего пальца прищепку для измерения пульса.
— Голова, — тихо признался я, ведь это было не новостью: мигрень меня и так мучила с постоянной периодичностью.
— Вы, видимо, перенервничали, и слабое тело не выдержало стресса, — продолжил доктор, что-то записываю в планшетку.
Да нет же! Сука!
Я не знал, куда себя деть и как отделаться от доктора. Ляпнуть лишнего было нельзя, показывать свои эмоции — тоже, а вернуться в тело Мэла нужно было как можно быстрее.
— Мэтью, ваш друг, при разговоре с которым вы потеряли сознание, всё ещё здесь, — обратилась ко мне медсестра, прикатившая капельницу к моей кровати. — Передать ему, чтобы он пришёл в другой раз?
Иан? Всё это время здесь? Да блядь, не до него вообще! Он, конечно, не виноват, что оказался здесь в неподходящее время, но я всё сильнее внутренне закипал, что меня просто не могут оставить в покое.
— Да… — потеряно ответил я, мыслями обитая лишь в проблемах Мэлори. — Да, скажите, я ему напишу.
— Хорошо. Расслабьте руку.
Я прикрыл глаза, в очередной раз чувствуя, как игла протыкает кожу, а потом катетер прикрепляют к руке, чтобы меньше двигался.
— Вашим родителям тоже передать, что хотите отдохнуть? — спросила она, прежде чем уйти.
— Да. Всем скажите, чтобы ко мне сегодня больше не приходили. Пожалуйста. Я буду спать.
Доктор к тому времени дописал в планшетке и снова хмуро посмотрел на меня. Ему явно что-то не нравилось, однако он промолчал и вместе с медсестрой вышел за шторку, задвинув её за собой и наконец-то оставляя меня в одиночестве.
Однако из-за обилия мыслей уснуть не получалось, и я вновь корил себя за все так не вовремя пересёкшиеся обстоятельства. Я чувствовал, как сердце вырывается из груди. Мне нужно было успокоиться, но я не мог — и бесконечно то старался лечь как-нибудь поудобнее, то поправлял одеяло. Хотелось разбить что-нибудь от собственного бессилия, ведь мне нужно было, очень нужно было вернуться к Крису.
В итоге пару часов спустя, когда капельницу забирали, я попросил принести мне что-нибудь успокоительное, ведь я не мог уснуть из-за учащённого пульса, а голова ужасно болела. И после недолгого разговора с доктором мне всё же дали какую-то таблетку. Вряд ли сильнодействующую, но спустя ещё полчаса я наконец смог провалиться в сон.
* * *
Открыв глаза, я резко вскочил и встретился лбом с потолком машины, от чего осел обратно на мягкие тёмные сидения, потирая ушибленное место теперь скованными впереди руками. Это точно была машина, хотя здесь и не было передних сидений с водителем: они были развёрнуты к задним, чтобы сидящие видели друг друга. Рядом со мной сидел Крис, прикованный наручниками к ручке боковой дверцы. Хорошо, что мы всё ещё рядом.
— Мэл! — тут же всполошился бельчонок, глядя на меня. — Как ты? Ничего не болит?
— Только лоб, — поморщился я и перевёл взгляд на противоположные сидения.
А там я обнаружил… того самого парня, что недавно пытался восстановить удалённые данные на компьютере повстанцев, только теперь без шлема, но всё так же с планшетом в руках, по экрану которого постоянно водил пальцем, безотрывно глядя в него. Кто он такой? Чёрные волосы, чёрные глаза. Только когда я заметил тёмные ногти, вдруг понял, что передо мной чёрный мадар. Только почему-то без перьев в волосах. Рядом с ним сидел сурового вида дрэйд с небольшими бычьими рогами и пушкой, которую держал на коленях, и внимательно наблюдал за нами с Крисом.
— Ну что, с возвращением на Аллебри, приятель, — вдруг произнёс мадар и поднял голову, одаривая меня уставшим взглядом.
— Почему мы здесь? — угрюмо спросил я, нахохлившись и чувствуя, как хвост снова начал нервно вилять. — И кто ты вообще такой?
— Я тот, с кем ты очень хотел поговорить, — ответил он со вздохом. — Эндрю Кроун, к вашим услугам.
— Я тот, с кем ты очень хотел поговорить, — ответил он со вздохом. — Эндрю Кроун, к вашим услугам.
Неверяще уставившись на этого парня, я не сразу осознал его ответ. Но потом вдруг вспомнил рассказ Криса об усыновленном мадаре, который стал первым «не-тёмным» и «не-дрэйдом», принятым к тёмным в семью. «А на деле, его любовник», — промелькнули слова из давно забытого прошлого. Этот парень являлся самым приближённым к главе семьи Кроунов. К тому, кто владел ареной, по чьему распоряжению должников заставляли участвовать в боях. Тем, кто мог что-то знать, откуда вообще мог взяться несуществующий долг.
— Твой приятель уже рассказал мне о вашей проблеме, — продолжил он, снова что-то нажав в
