Минус двенадцать - Элизабет Дарк

— Извини, приятель, не могу. Так лучше и ради моей, и ради вашей безопасности, потерпите.

Я тихо шикнул и поелозил руками в стяжках. Затянули действительно крепко, так, что руки уже начинали затекать. Однако думать об этом мне долго не дали, вновь начав расспросы. Мадар рассказал, что все аватары так или иначе больны. И все болезни связаны либо с мозгом, либо с повреждениями нервной системы. А потому спросил о том, что конкретно не так с моим земным телом. Пришлось рассказать о своей обретённой после падения с байка парализованности ниже пояса, чем вновь вызвал ошарашенный взгляд Криса. Да, бельчонок, я слишком многого тебе не рассказывал.

Кроун тоже посочувствовал, но при этом предупредил, что если моё родное тело выздоровеет, связь с аллебрианским может… исчезнуть. Теперь пришло моё время озадаченно уставиться в никуда. Я ведь собирался идти на поправку, собирался всеми силами заставлять себя вставать на ноги. Даже если больше не смогу ездить на байке, но уж способность ходить я просто обязан себе вернуть! Но теперь… Теперь я уже успел прикипеть к этому миру. К Найле, к друзьям-подросткам, к моему бельчонку. И как лечиться, зная, что я могу их всех потерять?

Позже Кроун попросил мои контактные данные с Земли, чтобы передать их своему информатору, а потом выспросил настоящее имя и у Криса, после чего нам наконец дали отдохнуть в тишине. Я был за это благодарен, ведь голова снова кипела от обилия новой информации. Если со мной и правда свяжутся завтра на Земле, это будет означать, что оба мира действительно реальны. Однако тогда мне нужно будет поверить и в то, что если я пойду на поправку, мне придётся распрощаться с Аллебри. Этого мне абсолютно не хотелось. Пусть тут было сложнее в силу возраста и некоторых других обстоятельств, однако здесь жили замечательные люди, которых совсем не хотелось лишаться. Но и в моей прежней жизни есть много людей, которых я наверняка лишусь, если останусь лежачим. Да, не факт, что я вообще смогу встать, но до этого момента я считал, что попытаться стоит. А теперь даже не знал, как лучше поступить, Кроун заставил меня задуматься о выборе.

Что удивительно, в итоге весь путь до неизвестного нам места назначения мы так и провели в машине с этим мадаром. Крис молчал, варясь в своих мыслях, иногда надолго прикрывая глаза. Я вообще опёрся головой о его плечо и только иногда поглядывал на мадара, который почти всю дорогу не вылезал из планшета. Недавно я хотел убить его, пылая ненавистью, а сейчас мне начало казаться, что он — единственная возможность решить большую часть наших проблем и вернуться домой.

Не знаю, сколько времени прошло, но когда машина наконец остановилась, мне не терпелось встать и немного пройтись, чтобы размять уставшие от долгого сидения кости. Кристэл, кажется, тоже смог более-менее отдохнуть и теперь не выглядел таким потерянным, как во время нашего с Кроуном разговора. Но я всё равно предпочитал держаться рядом. Так что когда мадар вылез из машины, дрэйд, сидевший рядом с ним, отстегнул Криса от двери и сказал нам вести себя мирно.

Выбравшись из машины, я огляделся: мы стояли на большой хорошо освещённой крытой парковке с множеством одинаковых чёрных автобусов, откуда выходили другие арестованные повстанцы. Кто-то из них плёлся туда, куда их вели, по своей воле, а некоторые сопротивлялись и возмущённо мычали сквозь заткнутые повязками рты. Последних многочисленные дрэйды с оружием наперевес насильно тащили к большим двустворчатым дверям, ведущим куда-то внутрь широкого двухэтажного здания без окон.

— Вам в правый вход, — распорядился дрэйд, приставленный к нам. — Не делайте глупостей, и с вами будут обращаться аккуратно.

— Спасибо хоть на этом, — вздохнул я, глядя, как мадар отошёл к ждущей его четырёхрогой девушке. — У меня ещё будет возможность поговорить с этим парнем?

— Для тебя он «мистер Кроун», мацс. И я не знаю, что тёмные с вами будут делать. Топай уже, не тяни время.

Мы переглянулись с рядом стоящим Крисом, после чего молча отправились к указанным более неприметным дверям. Внутри всё выглядело довольно невзрачно: полы, потолки и стены в серых каменных тонах, узкие длинные коридоры с множеством дверей без подписей и никаких посторонних звуков, только наши шаги. Видимо, в здании была хорошая звукоизоляция. Однако вскоре нас вывели в помещение с множеством маленьких комнаток, закрытыми застеклёнными дверями, за которыми на трёхэтажных койках уже сидели женщины и мужчины разных возрастов. Кажется, они жили здесь не первый день, ведь там же находились умывальники и туалеты за не внушающими доверия шторками. От мысли, что, возможно, придётся ходить в туалет по-большому при всех, стало крайне не по себе.

Нас с Крисом провели почти в самый конец этого помещения, где дрэйд свернул к одной из таких стеклянных дверей и открыл её с помощью своего браслета и отпечатка ладони. На маленьком экране над панелью сканера высветилось «5 уровень доступа», после чего дрэйд снова обратился к нам:

— Заходите. Скоро вам определят соседей.

Зайдя в камеру, которая на ближайшие дни, а, может, и недели, явно станет нашим новым домом, я обернулся к дрэйду, поднимая руки на уровень головы и показывая уже жутко надоевшие стяжки. Однако дрэйд словно не обратил на это никакого внимания и закрыл дверь сразу после того, как Крис тоже оказался в камере, а следом открыл небольшое окошко рядом в стене. Я сразу догадался, что это как раз для того, чтобы снять стяжки, так что вскоре ощутил желанную свободу в руках.

Тихо шипя и потирая освобождённые покрасневшие запястья, я отошёл от окошка, давая и Крису освободиться от этих «оков». А потом дрэйд и вовсе оставил нас наедине, больше ничего не сказав.

— Теперь одной Матери известно, что с нами будет, — тихо проговорил бельчонок, садясь на одну из нижних коек.

Он потёр лицо ладонями и поднял на меня уставший взгляд. А я пока предпочитал постоять и размяться.

— Сказали же: если ты и правда не делал ставок, то тебе даже ущерб возместят, — протянул я, разминая спину, нагибаясь то в одну, то в другую сторону.

— Ну, предположим, что он не соврал нам, — хмыкнул Крис, облокотившись на собственные колени. — Но при этом он не сказал, отпустят ли нас. Так или иначе, мы всё равно преступники, вступившие в ряды повстанцев, и с нас не слезут, пока не