выглядел не слишком потрепанным. Окинув меня взглядом, он указал на кровать:
– Они считают, что тебе следует отдохнуть. Хорошо, что ты уже можешь вставать, но они лучше знают, сколько времени нужно приходить в себя после встречи с жонглерами.
– Они? – Мой голос прозвучал странно, и я коснулся горла, будто там что-то застряло. – Ты жив, Пинки! Какое счастье! Увидев перевернутую лодку…
– …И зная, какой из меня пловец… – Он кивнул. – Будь с ними подобрее, Сидра. Мы вовсе не хотим показаться плохими гостями и сорвать переговоры. Наши хозяева оказались любезнее, чем мы могли ожидать, особенно после того небольшого недоразумения в море, но вряд ли стоит испытывать судьбу.
– Я не… – Я замолчал, внезапно усомнившись в самом себе.
– Ты не?..
– Мне хотелось сказать, что я не Сидра. Но это было бы глупо. Я Сидра. – Я шагнул к кровати, и взгляд снова упал на кончики пальцев. – Я – это она. Я Сидра.
– Рад, что ты не сомневаешься.
– И мне кажется, произошло нечто невероятное.
У меня вдруг подкосились ноги – то ли из-за перемещений комнаты, то ли из-за того, что я потерял всякую уверенность в себе, – и я опустился на кровать. Передышка оказалась относительной, поскольку кровать двигалась вместе с комнатой. У меня закружилась голова, и показалось, будто я потерял связь с самим собой.
– Что случилось с Уорреном?
– Вонючка не вернулся.
– Ты уверен?
– Буря усилилась. В лагуне разразился настоящий ад. Я спрятался в лодке и попытался переждать, но в конце концов меня выбросило в воду. Какое-то время я бултыхался, пытаясь не утонуть. Что было после, не помню – до того момента, когда пришел в себя. Меня поддерживали на плаву двое местных. Не знаю, как я до них добрался и что произошло со сгустком. Они почти ничего не говорили, просто успокаивали, чтобы я не дергался. Это были те самые, на которых мы наткнулись раньше, – а значит, мне повезло вдвойне, учитывая, как мы с ними обошлись.
Пинки опустился в кресло. Необычной формы, к его фигуре оно подходило не лучше, чем к моей; его ноги нелепо болтались по обе стороны.
– Они всего лишь пытались предупредить нас об опасности. Как оказалось, у них хорошие отношения с жонглерами, что-то вроде дипломатических связей. Они знают, когда можно плыть к сгустку, а когда не стоит. Пожалуй, надо было внимательнее отнестись к их совету, когда была такая возможность.
– Думаешь, мы потеряли Уоррена?
– Лишь двое вышли из этой бури живыми, Сидра. Ты и я. Пловцы искали вас с Уорреном. К тому времени, когда ты добралась до лодки, они уже нашли его тело.
– Он не умер, Пинки. Он часть меня.
Он наморщил рыло и, наклонив голову, уставился так, будто я стал жертвой дурацкого розыгрыша.
– Я всего лишь свинья и не знаю толком, что может случиться во время танцев с жонглерами. Но тебе все-таки придется объяснить.
– Я встретился с Невилом. Говорил с ним и назвал слово, которое знал только ты. Сидра… могла как-то в этом участвовать?
– Никому не известно, в чем участвовала Сидра. – Он ущипнул себя за лоб. – Погоди-ка… Кто сейчас говорит? Кто ты, по-твоему?
– Думаю, я одновременно и Сидра, и Уоррен, – осторожно ответил я, чувствуя, что должен поделиться с ним соображениями. – Я отчетливо помню, как мы с Сидрой плыли в лагуне. Потом я потерял из виду и ее, и тебя. Но я также помню, что я была Сидрой до того, как все началось. Помню, как дрейфовала в космосе и ждала, когда он меня найдет. Помню, как меня поймал Иоанн Богослов и мне казалось, что я умру там, в обществе безумного капитана и реанимированных им трупов. Ту песню, которую он постоянно пел, насчет седьмой печати… – Я вздрогнул, будто обрывки воспоминаний цеплялись за меня, увлекая назад, в бездну кошмара. – Это была я. И это был я. На вопрос, кем я стал, Скорп, нет простого и однозначного ответа.
Он медленно кивнул. Должно быть, понял или по крайней мере поверил. У меня не имелось никаких причин лгать, как не имелось причин приписывать мое раздвоение личности посттравматическому шоку.
– Опять ты называешь меня Скорпом. Возвращаешь в прошлое, о котором я предпочел бы забыть.
– Даже не думал. Я давно тебя знаю – достаточно давно, чтобы имена не имели никакого значения.
– Об этом только мне судить. Ладно, пока примем все как есть. Следующий вопрос. Извини, если я слишком туп даже для свиньи. Какого хрена это вообще случилось?
– Извини за не меньшую тупость, – рассмеялся я. – Не имею ни малейшего понятия, друг мой. Не считая того, что Невил поклялся убить Уоррена, если тот когда-нибудь вернется на Арарат. Возможно, таким образом исполнилось его обещание – в смысле буквы, если не духа.
– У Сидры не было права голоса?
– Я ничего не помню о том, что стало с Сидрой после того, как мы потеряли друг друга в лагуне. Но нам известно, что Сидра раньше сильно пострадала. Возможно, это был наилучший вариант для нас обоих – подшить к Сидре Уоррена, чтобы создать целостную личность.
Пинки покачал головой:
– А я-то думал, что запасы всякой странной хрени во Вселенной уже исчерпались.
Я едва заметно улыбнулся:
– Все еще более странно. Мне кажется, в нас есть и частичка Невила. Не вся его личность, а несколько ее осколков. Вполне достаточно, чтобы помочь нам сделать то, что еще предстоит.
– Хочешь сказать, старик в самом деле не остался в долгу?
– Но мы получили то, чего хотели. Я знаю, где искать Харибду. Это ледяной гигант в системе Дзеты Тукана, примерно в шести с половиной световых годах от Арарата – чуть меньше восьми лет полетного времени. Как только «Коса» будет готова и беженцы окончательно обоснуются… Что ты так на меня смотришь?
– Нам нужно поговорить о беженцах. И о наших хозяевах.
– Это был мой следующий вопрос. Они в самом деле настолько дружелюбны, как ты говоришь?
– С учетом возможного недопонимания при общении – думаю, они на нашей стороне.
– Полагаю, это лучше, чем иной вариант. Кто они и как здесь оказались?
– Все не так просто, и, думаю, тебе все-таки нужно отдохнуть. Мы договорились не слишком тебя утомлять. Не важно, кто ты теперь, но силы тебе понадобятся.
– «Мы» – это кто?
– Со мной Роза-или-Нет и Баррас. Мы зовем себя временным плавучим посольством. Пловцы называют это место Марл, – думаю, это самое большое из поселений, но не единственное. Остальные наши в Первом лагере. Когда пловцы увидели лодку и поняли, что
