– величайший мастер революционной стратегии и тактики – всегда точно реагировал на эти объективные изменения, уточнял или пересматривал вчерашние идеи и лозунги.
Пример, связанный с отношением Ленина к лозунгу «Вся власть Советам!», достаточно известен… В 1917 году на определенном этапе борьбы, когда после свержения самодержавия в стране установилось двоевластие, этот лозунг означал мирный путь развития революции. На другом этапе, когда после июльских событий двоевластие окончилось, меньшевистско-эсеровские лидеры превратили Советы в фиговый листок контрреволюции. Ленин тогда, естественно, требовал временно снять этот лозунг. На третьем этапе, когда в ходе борьбы с корниловщиной Советы проявили себя как подлинно революционные органы, лозунг «Вся власть Советам!» был вновь восстановлен. Но в новых условиях, лишь на несколько дней вновь открыв возможность мирного развития революции, он становится затем уже лозунгом победоносного вооруженного восстания… И все это на протяжении лишь семи месяцев одного года!
Другой пример. В условиях гражданской войны, при государственной монополии на хлебную торговлю, стремление крестьян к свободе торгового оборота Ленин расценивал как противоречащее борьбе за социализм. Ибо без концентрации всех продовольственных ресурсов страны и жесткого централизованного распределения их победа революции была невозможна. Город, рабочий класс просто вымерли бы от голода… Именно в этот период Елизавета Драбкина слышала, как крошечная питерская девчушка, донельзя худая, похожая на старушку, бормотала своей кукле – запеленатому в тряпку чурбанчику: «Варька, не реви, не надрывай ты мне душу! Вот принесу получку, куплю картошки, наварю и поставлю тебе, как царице, полную миску!» [30]. Государственная монополия на торговлю хлебом помогла выстоять и победить. Но когда война окончилась, при переходе к нэпу, Ленин доказывал, что в новых условиях свобода местного торгового оборота не только не противоречит, наоборот, способствует социалистическому строительству.
Выше уже упоминалось о том, что в 90-х годах Ленин решительно выступил против призыва Струве «идти на выучку к капитализму», ибо перед рабочим классом стояла иная задача – свергнуть сначала царизм, а затем и буржуазию. Но после того как буржуазия была свергнута, гражданская война окончена, Ленин на XI съезде партии указывал коммунистам – людям, сидевшим в тюрьмах, отдавшим десятки лет жизни революционной борьбе, на необходимость учиться у капитализма рациональной организации производства, учиться у умных капиталистов тому, как вести коммерческие дела, учиться даже у толкового приказчика, который десятки лет сидел в купеческих лабазах. Ибо без умения наладить производство и организовать экономику, говорил Владимир Ильич, «Советская власть существовать не может» [Л: 45, 80].
В десятках работ, написанных до 1917 года, Ленин иронизировал над утопическими мечтаниями и реакционными идеями теоретиков «кооперативного социализма», полагавших, что социализм можно построить без диктатуры пролетариата с помощью одной лишь кооперации. После победы Советской власти в своей статье «О кооперации» Ленин призывал коммунистов изучать «старых кооператоров» и опыт кооперативного движения, указывал на «совершенно исключительное значение» кооперации в решении задач, стоявших перед диктатурой пролетариата, называл социализм (в определенном смысле) строем «цивилизованных кооператоров».
Правильная революционная теория, указывал Ленин,
«не является догмой, а окончательно складывается лишь в тесной связи с практикой действительно массового и действительно революционного движения» [Л: 41, 7].
Горький выразил эту мысль по-своему… В письме Ромену Роллану он отметил:
«Я – знаю, что он любил людей, а не идеи, вы знаете, как ломал и гнул он идеи, когда этого требовали интересы народа» [31].
Всегда важно понять ход ленинской мысли, условия, в которой она формируется, саму логику его мышления. Ибо ссылка на Ленина не освобождает от необходимости мыслить самому. Она должна помочь мыслить самостоятельно, искать и находить правильные решения «по методу» Ленина.
Владимир Ильич всегда выступал против попыток отделить научную постановку и трактовку тех или иных политических и социальных проблем, предполагающую их сложность и противоречивость, от предназначенной для «массы», допускающей якобы освещение тех же проблем в «облегченном» виде. В 1922 году он сформулировал эту мысль так: популярная литература должна учить массы «не „полунауке“, а всей науке» [см. Л: 54, 210]. И уж совсем нетерпимыми – «отвратительной лицемерной ложью» – считал он те книги «для народа», которые пытались так или иначе приукрасить жизнь, где имел место «полный разрыв книги с практикой жизни… где все было расписано в самом лучшем виде…» [Л: 41, 302].
Статьи для рабочих или крестьян и программные теоретические труды были для Ленина разными классами одной школы.
С большой школой – «низшей, средней и высшей в одно и то же время» – сравнивал нашу партию Ленин. Одна из важнейших задач этой школы – преподавание азбуки, которая должна дать не только начатки знаний, но и начатки самостоятельного мышления. Преподавание азбуки неграмотным – благодарное дело. Его результаты прочны и глубоки, ибо оно поднимает огромную массу людей от «нуля» (внеисторического, полуживотного состояния) до реально измеримых величин (до понимания необходимости изменения своего состояния и борьбы за определенные цели и идеалы).
Но и после этого ступень высших знаний остается доступной лишь во много раз меньшему кругу лиц. Отвергать на этом основании важность и нужность высших знаний, их узкие (по кругу лиц) и в известном смысле «сомнительные» (по сложности, противоречивости, непрерывному изменению) результаты, противопоставлять их широте и бесспорности азбуки было бы, как писал Ленин, «близорукостью невероятной». Это содействовало бы
«полному извращению всего смысла большой школы, ибо игнорирование вопросов высшего знания лишь облегчило бы шарлатанам, демагогам и реакционерам сбить с толку прошедших одну только азбуку людей» [Л: 10, 358].
Это было написано в 1905 году в статье «О смешении политики с педагогикой»… Через 15 лет, три года спустя после Октября, Клара Цеткин в беседе с Лениным сказала ему:
«Товарищ Ленин, не следует так горько жаловаться на безграмотность… В некотором отношении она вам облегчила дело революции. Она предохранила мозги рабочего и крестьянина от того, чтобы быть напичканными буржуазными понятиями и воззрениями и захиреть. Ваша пропаганда и агитация бросает семена на девственную почву. Легче сеять и пожинать там, где не приходится предварительно выкорчевывать целый первобытный лес».
Ленин возразил ей: безграмотность еще как-то уживалась, да и то в известных пределах или, вернее сказать, в определенный период, «с борьбой за власть, с необходимостью разрушить старый государственный аппарат. Но разве мы разрушаем единственно ради разрушения? Мы разрушаем для того, чтобы воссоздать нечто лучшее». А это лучшее, «согласно Марксу, должно быть делом самих рабочих и, прибавлю, крестьян, если они хотят добиться свободы». И вот с решением этой задачи, подчеркнул Ленин, безграмотность не уживается
