class="p1">– Что-то мне кажется – не мозг они сосут… Эй, ты, трамвайный бес, ползи сюда. На карачках! Герваська, подержи-ка лопату.
Антон был уже в том состоянии, когда на все плевать. Он внимательно посмотрел на тощенького трампира и, когда тот подполз на четвереньках, сделал два шага, оказался у бедолаги за спиной и, схватив его за ноги, резко вздернул. Трампир повис вверх тормашками. Антон потряс его, и из потертой кожаной куртейки посыпались монеты, полетели бумажки. Было их довольно много.
– Ишь ты! – воскликнул Гервасий Архипович. – И ведь не боится! Разрази меня гром – не боится!
– Ворюга он, ворюга обыкновенный, – объяснил Антон и без особой любезности уложил трампира на асфальт. – Я его сразу вычислил.
– Нет, соколик мой, ворюга он как раз необыкновенный. Я внимательно следил – он не ручонками шаловливыми эти денежки добыл, нет… Я же чую, когда кормятся… Соколик мой, Антонушка, я понял – он их высосал!
– Деньги?
– Ну да!
Антон уставился на бромпира с изумлением, бромпир на Антона – с восторгом. И в этот миг трампир, вскочив, кинулся наутек.
– Стой! Герваська, лопату! – схватив обеими руками черенок, Антон помчался следом, как солдат – в штыковую атаку. Если бы парнишка, пробегая через пустынный сквер, не споткнулся о вывернутую бетонную плитку, Антон бы вовеки его не догнал. Но вот повезло – и он, набросившись на лежащего, прижал его к асфальту коленом.
На Антоне была старенькая курточка от спортивного костюма, растянутая и довольно просторная. Надо сказать, оделся он не по погоде – к ночи похолодало. Но погода никак не объясняла легкого прохладного вихря под курткой, опоясавшего плотное тулово Антона и вынырнувшего разом снизу и в левый рукав.
Одновременно трампир дернулся, но вырваться из-под колена не сумел.
Подбежал Гервасий Архипович, замер в дурацкой позе, на полусогнутых, растопырив руки, и стал шумно принюхиваться с таким азартом, что даже верхняя губа задергалась.
– Было, было! – закричал он. – Сосал! Соколик мой, как ты? Скажи хоть словечко!
– Да нормально я. Мозги при мне…
– Все?
– Бес их знает.
– Руки, ноги? Все шевелится? Башка не кружится?
– Да нет же.
– Так что он у тебя высосал? Я же чую – сосал, мерзавец, кормился!
– Не вопи, Герваська, менты прибегут. Ничего он, кажется, не высосал… – Антон прислушался к себе. – Точно, ничего. Эй, ты, болезный – ты что со мной сделал? – Это относилось к трампиру.
– Ничего, – с явной ненавистью отвечал тот.
– Ты чем подкормился, что высосал? – подхватил допрос бромпир.
– А чего с него высасывать – пустой же…
– Кто – пустой? Он – пустой? – Гервасий Архипович очень удивился. – Да вот же все при нем – и кровь, и бром, и страсти…
– На кой мне его страсти?
– Говори, чем кормился! – вдруг зарычал бромпир, да еще как страшно!
– Говори, дурная твоя башка, а то он тебя самого высосет. На том свете опомнишься, – пригрозил Антон. – Гервась, ну-ка, попробуй. Найди там у него дырку, или что вы ищете… Вот у меня – что было?..
– Антоша, соколик… Дырку-то я найду – он бы во мне дырку не нашел…
Трампир, лежа щекой на асфальте, скосил взгляд на Гервасия Архиповича. И, нехорошо усмехнувшись, втянул в себя воздух с еле слышным свистом.
– Ахти мне! – вскрикнул Гервасий Архипович, хлопая себя по бокам. – Ахти мне, это что еще за сквозняк?!
– Точно, был сквозняк, – сказал Антон, и тут его словно пружиной подбросило. А трампир мгновенно вскочил на ноги.
Белобрысая копна нечесаных волос встала дыбом, щуплый парнишка разом сделался крупнее и выше. Антон глазам своим не поверил – трампир на пару секунд завис в воздухе.
– Ого! – выкрикнул он. – Вот это – кормежка! Ау-у-у-у!!!
Вой был самый что ни на есть волчий. Антону впервые довелось услышать радостный, даже восторженный звериный вой, и он с перепугу выставил перед собой лопату. Глядя на эту лопату, трампир расхохотался. Видно было, что он может сломать толстый черенок, как палочку из японского ресторана.
Но, мысленно уже ломая лопату, трампир упустил из виду Гервасия Архиповича. А тот, сумев одолеть свой страх перед непонятной нечистью, перешел в атаку. Очевидно, благодаря восторгу в трампире отворилась какая-то нужная ему дырка.
Трампир, приземлившись, завертелся юлой, рыкнул, метнулся к скамейке, прыгнул на нее, подскочил, скамейка под ним рухнула. Тогда он, приплясывая, побежал к фонарному столбу.
– Я тебя, проклятого! Я тебя!.. – с таким победным воплем он подскочил, повис на столбе и, видно, как-то увеличил свой вес, потому что фонарь согнулся.
Много еще разрушений учинил он в сквере, ругаясь и визжа; наконец, свалился на газон, усыпанный желтыми звездочками и сердечками.
– Вот! – воскликнул Гервасий Архипович. – Ишь, как я его! Ты видел? Нет, ты видел, как я его?! Все из него вынул! Весь бром! Теперь два часа проваляется трупом, не меньше! Антошенька, соколик мой, а мы-то их боялись! А они-то – волчья сыть, травяной мешок!
– Пошли отсюда, – сказал Антон. – Ты что, на радостях забыл про флешку?
– И точно, вот дурень… Погоди, я все же должен докопаться…
– Потом докопаешься.
Но бромпир подошел к поверженному врагу и опустился на корточки.
– А? Что? – спросил он. – Доездился? А теперь говори – чем кормишься.
Трампир молчал.
– Гервась, идем, времени нет, – снова напомнил Антон. – Ларка же, будь она неладна!.. А эти где-то в полночь будут меня искать… И те, и эти… Мобилка, блин!
В карманах нашлись новенькая зажигалка, пустая пачка из-под сигарет, два гвоздя (еще поди вспомни, для чего их туда клал), маленький моточек медной проволоки, тоже неизвестного назначения. А мобилка, естественно, осталась дома.
– Надо его еще раз встряхнуть, – решил Гервасий Архипович. – Помнишь, сколько из него денег посыпалось? Может, еще пара стольников застряла. Тогда на такси сгоняем до тебя, возьмем мобилку и тем же такси – к Октябрьскому мосту.
И он, невзирая на слабое сопротивление, стал расстегивать куртейку трампира. Тот рывком сел, лязгнул зубами, Гервасий Архипович увернулся.
– Нет, его точно нужно поучить, – сердито сказал Антон. – Поставь-ка его на ноги, а я его…
Но поучить не пришлось. Из трампировой куртейки что-то вылетело, да со звоном,
