три после звонка.
— Ой, — сказала лохматая девочка в мятой блузке, входя в кабинет.
— Ого, а что это у нас такое тут? — удивились два пацана всклокоченных и потных до невозможности.
— А это чего — открытый урок что ли? — еще одна компания шестиклашек замерла на пороге, почесывая свои красные и разгоряченные лица.
— Это какой-то новый учитель-на? Мужик-ять! — я просто затылком почувствовал присутствие орчат в кабинете.
Обернулся на каблуках, обвел столпившихся у задних парт детей взглядом, и как можно более спокойным, размеренным тоном произнес:
— Присаживаемся на свои места, готовимся к уроку. Достаем учебники, тетрадки, ручки.
Им совершенно точно нужно было дать еще минуты четыре — дошушукаться и досуетиться, и тратить свой авторитет на то, чтобы орать на них и бегать по рядам я не собирался. Собрался — и вышел из кабинета под их недоуменными взглядами. Ну а чего? Водички схожу попить, а потом как выскочу, как выпрыгну и начну про феодализм вещать… Главное, дверью ляпнуть как следует. Это всегда работает!
Но тут важно не переборщить: все-таки громкость ляпания стоит контролировать, шестиклашки — не выпускники, еще обдрищется кто-нибудь, что делать буду?
* * *
вот на этом самом моменте книжке можно уже и лайк поставить, а на автора — подписаться)
— Игра называется «Кто я?» Правила очень простые, — во рту уже пересохло, а к последнему уроку вода в бутылке кончилась. — Становишься лицом к классу, за твоей спиной на доске кто-то пишет любой термин или имя любого исторического персонажа, которого мы проходили сегодня на уроке, и ребята из класса должны тебе объяснить, что или кто там написаны. Не используя однокоренных слов. Знаете, что такое однокоренные слова?
— Ну, например, если вы напишете «булочка с маком», то нельзя говорить, что это хлебобулочное изделие! — сказала худая как щепка шестиклашка с интересной фамилией Дощечко.
Звали её Даша. Даша Дощечко. У неё мама работала в хлебном магазине, поэтому она знала такие сложные слова.
— Именно! Вперед, Дощечко! — я взмахнул рукой. Ты — первая!
Девочка вышла к доске, весь класс пялился на нее, ей было страшно. Игра новая, ситуация стрессовая и необычная, и тут даже знакомые лица одноклассников, которых она чуть ли не с рождения знает, козьими мордами покажутся.
— Я напишу первый, — предложил я. — Чья подсказка позволит тебе угадать термин — тот становится на твоё место, а ты пишешь уже ему. Ребята, поднимаем руки, Даша сама выберет, кто будет ей подсказывать.
Конечно, я написал «FEODALIZM». Леса рук не было, но человек пять заактивничали:
— Это так жили в средневековье все люди! — бывают такие — смелые, но непродуманные ребята.
— Это когда у кого земля, тот и главнее! — довольно близко к истине, накину ему пару баллов в конце урока.
— Вассал моего вассала на него нассал! — куда ж без этого?
Оригинально до ужаса. Такое надо пресекать, хоть и очень сильно не хочется. Придётся делать строгий вид…
— Вставай, Антонов… — хмурюсь я. — Ты на каком уроке сейчас находишься?
— На истории… — он думает, что я сейчас ругать его буду за слово «нассал», но ни разу Антонов не угадал.
— На какой именно истории? — вопрошаю как можно более серьёзным тоном.
— На истории Беларуси… То есть — на истории края и государства Российского! — не такой он и дундук, каким хочет казаться. Еще и Беларусь вспомнил, хотя тут это и не очень популярно.
На уровне «Сибирь, Кавказ, Поморье, Кубань, Урал, Беларусь…»
— А про вассалов это откуда? — ситуацию надо додавливать, иначе они ничего не поймут.
— Это из всемирной… — замялся Антонов. — То есть — из Истории мировых цивилизаций! Мы когда про Европу проходили, то…
— А сейчас мы что проходим?
— Ну, Древнюю Русь. Историю края в этом… В контексте истории государства Российского! — снова повторяет он.
— А у нас схема про «вассал моего вассала не мой вассал» в Древней Руси работала? — я оглядываю класс, который замер, как бандерлоги перед удавом Каа. — Или может быть — сейчас работает?
— Э-э-э-э… Нет? У нас все подчиняются Государю — и аристократы и…
— … дегенераты, — киваю я. — В Древней Руси не было как таковой феодальной лестницы, никаких герцогов-графов-баронов, только князь — чаще из Рюриковичей — и его дружина, которые при этом в течение своей жизни могли несколько раз поменять княжество. А века эдак с семнадцатого и до сих пор у нас все равны перед царем — независимо от сословия, расы или богатства. Приказ Государя важнее, чем приказ непосредственного начальника. Понял, Антонов? Это наша, местная особенность. Местная специфика этого самого термина, который за Дощечкой на доске написан.
Все похихикали от случайного дебильного каламбура, а Антонов буркнул:
— Понял… — я вообще заметил, что несмотря на свою показушную борзость, этот Антонов — парень неплохой.
Просто возраст у них такой — перед одноклассниками выпендриваться, свой статус утверждать. Бесят неимоверно, особенно — пацаны, но деваться некуда, будем тащить образовательный процесс дальше.
— Еще раз так затупишь — два поставлю. Не за поведение, а за то, что материал не знаешь, соображаешь? — поднимаю бровь я.
— Понял, — снова кивает парень и садится на свое место.
— Ну и хорошо. Дощечко, догадалась что за термин? — оборачиваюсь я к Даше, которая так и стоит у доски.
— Ага! — кивает девочка и её хвостики мотаются из стороны в сторону. — Это — феодализм! А пускай теперь Антонов к доске идет, а я ему напишу…
Делать нечего, к доске прется местная звезда и корчит зверские гримасы, урожая однокласснице убийством. А она ему язык показывает и пишет: «GORISLAVA». А молодец девчонка, запомнила про три имени княгини Рогнеды… А вот Антонову придётся помучиться — он-то в это время на щелбаны в «камень-ножницы-бумага» играл с соседом…
* * *
Девятнадцать тридцать. Уроки закончились! Я, ничтоже сумняшеся, закидываю ноги на стол и, балансируя на задних ножках стула, пытаюсь прийти в себя. Ударная доза преподавательства, да во вторую смену, да у самых отшибленных классов — шестых и седьмых — это невероятный комплекс ощущений. Примерно как если бы человека засунуть в стиральную машину, задать программу отжима на самой
