пух, и сквозь снежную завесу мерцали огни тысяч окон столицы. На следующий день она вступила в армию.
Недалеко от них остановился джип, в котором сидели, курили и о чем-то разговаривали трое натовских офицеров. Но боевых машин на обширном поле уже не было видно. Карина и старший лейтенант прыгнули в «газик», рядом с которым так долго лежали, старлей включил зажигание, и они помчались по заранее намеченному маршруту. Позади них застрекотали автоматы; пули свистели над головой, одна разбила зеркало заднего вида. Машина резко повернула и въехала в горящее селение. Враги не стали преследовать их.
– Майор, вы ведь кандидат наук, верно? – спросил, не отвлекаясь от дороги, старший лейтенант.
– Откуда вы обо мне знаете?
– Я видел вас с сыном маршала Левченко.
Немного помолчав, старший лейтенант добавил:
– Сейчас маршальский сын находится дальше от войны, чем любой другой человек на свете.
– Вы что имеете в виду? Что-то определенное?
– Ничего. Так, брякнул, – даже не попытался выкрутиться он. Дальше они ехали в молчании. И Карина, и старший лейтенант отчаянно боялись оборвать последнюю ниточку надежды – что этот прорыв единственный на всем протяжении фронта.
5 января, околосолнечная орбита, борт «Вечного бурана»
Одиночество, в котором пребывал Миша, пожалуй, можно было бы сравнить разве что с ощущениями человека, находящегося в городе, где, кроме него, нет ни одного жителя.
«Вечный буран» и впрямь был размером с небольшой город. Составленная из множества модулей космическая станция вдвое превышала объемом самый большой транспортник; на ней могли одновременно жить пять тысяч человек. Когда станция вращалась вокруг продольной оси и центробежная сила имитировала притяжение, здесь даже тек журчащий ручей, наполнявший водой пруд, где можно было искупаться. Вообще-то «Вечный буран» являлся высшим достижением той созидательной экономии, которую российская космонавтика демонстрировала со времен станции «Мир». В основу его конструкции легла идея, согласно которой объединение в одной структуре всех функций, необходимых для исследования Солнечной системы, может потребовать огромных первоначальных капиталовложений, но в долгосрочной перспективе окажется абсолютно экономичным. Западные СМИ в шутку назвали «Вечный буран» швейцарским армейским ножом для космоса: он мог служить космической станцией, вращающейся на околоземной орбите, мог легко перемещаться и не только выходить на орбиту вокруг Луны, но и совершать исследовательские полеты к другим планетам. «Вечный буран» уже летал и на Венеру, и на Марс, и исследовал пояс астероидов. Благодаря его огромной вместимости и функциональности это было все равно что отправить в космос целый исследовательский центр. В области космических исследований у него было большое преимущество перед многочисленными, но мелкими западными космическими кораблями.
Когда разразилась война, «Вечный буран» готовили к трехлетней экспедиции на Юпитер. В связи с новыми обстоятельствами почти всю команду корабля, состоявшую в основном из офицеров ВВС, отправили на Землю, оставив за всех одного Мишу. Беда выявила главный недостаток «Вечного бурана» – с военной точки зрения он представлял собой легкодоступную цель, так как не имел ровно никаких средств и возможностей для обороны. Увы, конструкторы совершенно не приняли в расчет усиливавшуюся милитаризацию космоса.
«Вечному бурану» оставалось только прятаться. Но и отступить в отдаленные области Солнечной системы он не мог, потому что НАТО густо насытило орбиту Юпитера беспилотными космическими аппаратами. Они были мелкими, но – хоть с оружием, хоть без него – представляли смертельную опасность для огромного безоружного корабля.
Оставалось лишь нырнуть к самому Солнцу. Благодаря автоматической теплозащитной системе активного охлаждения – гордости «Вечного бурана» – корабль мог подбираться к Солнцу ближе, чем любое другое изделие человеческих рук. И сейчас «Вечный буран» достиг орбиты Меркурия, проходящей в пяти миллионах километров от Солнца и в ста миллионах километров от Земли.
Бо́ льшую часть помещений корабля наглухо запечатали, но и то, что осталось в распоряжении Миши, поражало огромными размерами. Сквозь широкий прозрачный куполообразный потолок глядело Солнце – в три раза больше, чем на Земле. Миша отчетливо видел солнечные пятна и необычайно красивые протуберанцы, появляющиеся из пурпурной короны, и, случалось, даже гранулы, образованные конвекцией на поверхности. Безмятежность солнечного диска была иллюзорной. Солнце порождало яростный шторм частиц и электромагнитного излучения, и «Вечный буран» был всего лишь крошечным зернышком в бурном океане.
Тонкая, как паутинка, нить электромагнитных волн соединяла Мишу с Землей и извещала его о бедах того далекого мира. Только что ему сообщили, что центр управления полетами под Москвой уничтожен крылатыми ракетами и управление «Вечным бураном» осуществляется из запасного командного центра в Самаре. Последние новости об идущей на Земле войне он получал каждые пять часов и каждый раз думал о своем отце.
5 января, Генеральный штаб Вооруженных сил Российской Федерации
Маршалу Михаилу Семеновичу Левченко казалось, будто он смотрит на глухую стену, хотя в действительности перед ним находилась голографическая карта московского театра военных действий. И наоборот, когда он повернулся к большой бумажной карте, висевшей на стене, то увидел широту и глубину и ощутил пространство.
Всегда и при любых обстоятельствах он предпочитал традиционные карты. Он и сам не мог бы сказать, сколько раз ему приходилось искать какие-нибудь отметки в самом низу карты, для чего и ему самому, и штабным генералам и офицерам приходилось вставать на четвереньки; даже сейчас, подумав об этом, он чуть заметно улыбнулся. Вспомнил он и о том, как накануне военных учений сидел в своей палатке и скреплял листы только что полученных тактических карт клейкой лентой. У него эта лента всегда путалась и липла не туда, куда следовало, а вот сын, даже в самый первый раз, когда попросил посмотреть, как проходят маневры, справлялся с этим делом куда лучше, чем кто-либо другой…
Поймав себя на том, что его мысли снова обратились к сыну, маршал решительно заставил себя вернуться к насущным проблемам.
На командном пункте находились лишь маршал и командующий Западным военным округом; последний непрерывно курил, прикуривая одну сигарету от другой. Оба рассматривали облака дыма, плавающие над голографической картой, с таким вниманием, будто это и было само поле отчаянного сражения.
– Натовцы стянули под Смоленск семьдесят пять дивизий. Линия боестолкновения – сто километров. Они прорвали нашу оборону во многих местах.
– А Восточный фронт? – спросил маршал Левченко.
– Как вам известно, бо́ льшая часть нашей 11-й армии перешла на сторону правых. Силы правых теперь насчитывают двадцать пять дивизий, но их наступление под Ярославлем, несомненно, лишь разведка боем.
Земля содрогнулась от слабых отголосков дальнего мощного взрыва. Тени, тянувшиеся по всему просторному помещению от свисающих с потолка ламп, запрыгали.
– Пошли разговоры об отступлении в Москву, строительстве укреплений и баррикад и подготовке к уличным боям, наподобие тех мер, что были приняты семьдесят с лишним лет назад.
– Совершеннейшая глупость! Если мы свернем Западный фронт, НАТО обойдет нас с севера и соединится с правыми в Твери. В Москве паника начнется сама собой, даже без
