Когда серебряные блики коснулись его лица, то показалось, что оно невероятно бледное. Или что его скрывает расколотая маска, сделанная из белой кости. Вместо глаз темнели провалы в сумрак. На лице блестел большой лунный камень, надвинутый на лоб с помощью обруча, отливающего серебром. Мне отчего-то подумалось, что это и есть настоящий глаз.
Лунный камень уставился на меня, затем на ас-Сенша. В руке, отделившейся от силуэта, блеснул длинный и тонкий меч.
Моряк с криком бросился на него. Я впервые услышал, как кричит ас-Сенш: отчаянно, совсем нечеловеческим голосом, словно бросается в бой против самой смерти.
Моряк вложил в удар вес тела, но атака была отражена легко и непринуждённо. Меч незнакомца взметнулся вверх. Он сделал небольшой уклон с разворотом – уход с линии атаки. Клинок странного капитана изменил направление движения сабли, и та рубанула по пустоте. Ярость, вложенная в удар моряком, обернулась против него. Он по инерции пролетел вперёд, в темнеющую стену. Затем, судя по крутанувшемуся в лунном свете лезвию, спину моряка догнал удар. Тело упало и замерло в темноте.
Я замер как вкопанный: незнакомец играючи расправился с нанимателем, как с неопытным юнцом. Убийца медленно двинулся ко мне. Он уверенно ступал по ковру из мерцающих кристаллов. Камни исчезали под полами плаща, а лунный кристалл мерцал потусторонним блеском.
Я рванулся к выходу. Но двери уже кто-то закрыл. Пути назад нет.
Придётся принять бой. Мне показалось, что единственно верное решение найдено. Несмотря на габариты, капитан корабля больше полагается на филигранную технику фехтования, а не на силу.
Я собрался с духом и буквально прыгнул на него, замахиваясь иначе, чем ас-Сенш, не сверху-вниз, а слева-направо. Целя в центр фигуры, так как увернуться от этого удара сложнее. Я даже поверил, в то, что задуманное удалось.
Однако в последний момент его клинок вынырнул откуда-то из складок плаща и жёстко встретил мой. Затем предельно резким и сильным движением всего тела незнакомец отбросил меня к стене. Я упал на камни и начал отползать в угол.
Капитан сначала пошёл за мной, но затем остановился. Перевёл «взгляд» с меня на собственную тень – та легла на закрытые двери.
И из этой массивной тени… в слабый лунный свет вышла женщина. На фоне её мерцающей фигуры блеснул изогнутый клинок. Он отделился от силуэта, и поднялся на уровень середины фигуры. На свету показалась и рука, сжимающая оружие.
Они посмотрели друг на друга, словно общаясь беззвучно. Убийца вернулся к широкому окну, смотреть в лунный свет или куда-то ещё. Может, и внутрь себя. Меня оставил на десерт странной женщине-тени.
Та плавно и беззвучно приближалась ко мне. Она больше не была похожа на призрака или приведение. На ней красовался бордовый плащ с капюшоном, длинными полами и рукавами. Лицо, не в пример капитану, вполне человеческое, небольшая бледность, но недалеко от нормы.
Пугало другое… Её глаза абсолютно черны. Совершенно без белков и блеска. С противоестественной и тёмной, поглощающей свет, завесой. Создавалось впечатление, что она смотрит на меня не глазами, а лунным камнем, что блестел на лбу. Обруч напоминал тот, что носил Капитан.
Картина перед глазами была совершенно ирреальной, гипнотической. Не упасть в её омут помогал лишь бешенный стук сердца.
Я использовал то, что находилось под руками. Сгрёб камни и метнул ей в лицо. Попал! Вскочил на ноги и обрушился с серией ударов, меняя направление и амплитуду замахов. Мне даже удалось попасть куда-то в область головы, но вскользь. Женщина коротко вскрикнула и была отброшена в тень, к стене.
Я ринулся к дверям, но навстречу бросилась… она. Выпрыгнув уже из другой тени. Я не ожидал того, что она способна перемещаться настолько быстро.
Столкновение получилось предельно жёстким и неожиданным. Она его выдержала. Не выдержал я – и оказался на полу. Моя шпага отлетела в сторону, а на голову опустился её клинок. Но, кажется, лезвие легло плашмя.
Внутри было пусто. Ни ясных мыслей, ни привычных распознаваемых чувств. Я понимал, что меня перекупили. Или отпустили по приказу. Не так важно. Важнее другое – кто вытащил меня оттуда, из лап фальшивых террористов. И зачем. Но если подумать…
Боевики, наркобароны, олигархи, светские львицы – одно и то же. Что-то очень родное. Я будто поучаствовал в их семейной ссоре. Братья поцапались с сёстрами. Не более.
Частные военные компании, приватизированная ЦРУ, боевики. Финансово-политическая мафия. Монополии псевдолиберальной экономики. Высокооплачиваемые адвокаты. Элитные шлюхи. Заложники и средневековые казни под высокотехнологичную HD-камеру.
Это такая реальность. Наша жизнь. И с ней ничего не сделать. У нас ничего нет против неё, как нет другого мира и другого времени.
Мне вспомнилось одно давнее дело, успевшее наделать шума в наших кругах. Конгресс выделил 500 млн. на вооружение своих людей в бывшем Йемене. Однако купленное оружие и снаряжение «как бы» похитили террористы. Похитили самым странным образом – оружие словно принесли боевикам на блюдечке. Конгрессу пришлось снова выделять круглую сумму. А потом ещё и ещё. Кое-кто неплохо заработал.
Теперь я понимал, что совершенно не знал мира вокруг. Что только начинаю узнавать его. Ведь мне даже оружие вернули, которое отобрали на КПП у дворца! Я ощупывал ручку пистолета, запустив руку в карман плаща.
Ноги несли по улицам Берлина-3, покрытым пятнами холодного света. Я брёл, не разбирая дороги. Должно быть, вперёд. Или по гигантскому кругу – перед глазами мелькали повторяющиеся картинки. Бесконечный мокрый асфальт, по которому иногда проезжали машины. Людей за их тонированными стёклами не разглядеть. В стенах домов виднелись редкие окна, отсвечивающие холодным белёсым или синеваты цветом и так похожие на ослепшие глаза.
Я то шёл по пустым бульварам, то останавливался. Кутался во влажный плащ. Под ногами хлюпали расходящиеся по швам мокрые туфли. Изо рта при дыхании шёл пар.
Я не знал, куда идти. Везде натыкался на стену пустоты. Она обступала меня. Заполняла город, ставший на удивление серым.
Пустота ощущалась везде. В домах. Во взглядах редких прохожих. В холодном влажном воздухе. В глухом и хмуром небе, отражавшемся в лужах. Она витала вместе со сквозняком меж деревьев с опадающими листьями. Пустота ворвалась в город очень давно. Из года в год это место превращалось в её дом. Шло время, дожди и туманы, и пустота обустраивалась в новом жилище. А мы становились её пленниками. Тенями. И ничего не изменить.
Разве что во снах, но те быстро заканчиваются. И сейчас тебе некуда спешить. Некуда идти. Незачем. Ты можешь поклясться в том, что похожее чувство знакомо большинству. Вот в одном из тёмных окон забрезжил слабый свет переносного светильника. На занавеску легла неровная тень – человек, привставший с дивана, поднял трубку аналогового телефона. Состоялся короткий разговор, и тень бросила трубку. Она поднялась и подошла к занавеске, по пути завернувшись в покрывало.
Свет погас, и призрачный, растворяющийся в сумраке человек уставился на чёрные влажные улицы. Может, и на меня. Его бледное лицо на секунду показалось из темноты, когда он закурил. Я пошёл дальше, а когда оглянулся, то в окне виднелся лишь тлеющий огонёк сигареты. Он мерцал, когда курящий затягивался. Ему тоже не спалось этой нескончаемой ночью.
Внутри стояла пустота. Справиться с ней помогали звуки. Я прислушался к ним, и сквозь дождь различил игру саксофона. Пошёл на неё.
Два одиноких уличных музыканта играли нуар-джаз. Точнее, подыгрывали дождю. Один на саксофоне. Другой обозначал замедленный ритм с помощью бас-гитары. Они стояли на фоне кирпичной стены под навесом, защищавшем от дождя.
Слабый свет задерживался на полях шляп. В сумрачной атмосфере отсвечивали рубашки музыкантов, саксофон и гитара. Они не смотрели в мою сторону. Просто играли. Я слушал мелодию и пытался рассмотреть лица. Тщетно. Под полями шляп поселилась темнота, вперемешку с неверным паром от дыхания.
Я положил на стоящий рядом динамик платёжную карту, на которой оставалось немного денег. Саксофонист поблагодарил кивком и подарил на прощание соло, из той серии, какие долго не забываются.
Я направился дальше. Внутри уже не было так пусто. Там звучала музыка, саксофон и дождь.
На краю широкой безлюдной площади показалась рельсовая дорожка метро, выходящая на поверхность города. На неё выехал поезд. В вагонах находилось по две-три одиночки. Каждый смотрел в окно замершим взглядом. Сквозь влажные стёкла и плывущий в серых огнях город.
Поезд объезжал площадь по длинной дуге с небольшим наклоном. Замедлился и встал у остановки. Люди вышли и побрели, каждый в свой угол. Их не встретили у перрона. Они такие же одиночки. Электронное табло с неоновой подсветкой показывало точное время – полночь. Значит, это последний рейс на сегодня. Или уже на вчера.
