Танк. Это консервная банка — груда мяса в железной обертке. Чтобы его выковырять нужно бить, либо сильно, либо точно. Но это если уровни близки, а меня он на гусеницы намотает. Точнее как носорог затопчет. Подожди-ка! танк, гусеницы, намотает — а это мысль! Голова — будет тебе шапка, только тактику подкорректируем, и после боя в магазин — за ушанкой. Надо еще внучку Йогиля к Ментишу послать — может у него старая РХБзешка есть. А еще моток бечевки, стальные кольца и проволока нужна.
Арена встретила меня как-то обыденно, ни криков, ни гама. А кому галдеть, если с моей стороны зрителей считай и нет — средняя внучка Йогиля, Ментиш и друзья секундантов не в счет. Группа поддержки соперника так же была малочисленна, и состояла из числа его собутыльников. Да и кому может быть интересен бой игрока десятого уровня со сто десятым.
Несмотря на громкое название — Арена, предстоящее место битвы больше напоминало заброшенную хоккейную коробку. Такой же полутораметровый бортик, трехметровая сетка над ним и два ряда сидений по периметру. Ощущение заброшенности создавала трава. У нас на заднем дворе школы была такая же заросшая травой по щиколотку коробка, на ней после уроков частенько выяснялись отношения. А по окончании школы мы стали на той коробочке по вечерам пить пиво, и разнимать новую шпану.
На арене растительность значительнее ниже, но ощущение будто находишься на школьном дворе, накатило.
Да и противник ностальгию нагоняет. В параллельном классе учился Вадим, головы на две меня выше и в полтора раза же шире. До седьмого класса мы с ним друг друга на дух не переносили — как минимум раз в неделю носы дружке квасили. Иногда и стенка на стенку собирали. А потом случайно оба пошли в одну и ту же команду по регби. Там дух соперничества не давал обоим спуску — драки между нами прекратились, кто круче доказывали на поле и на тренировках. В итоге я стал левым центром, он правым столбом и моим лучшим другом. А после армии он стал еще и моим участковым — приходит ко мне домой и телик бычит пока я в капсуле, и между прочим делает он это под мое пиво.
Только теперь передо мной не Вадик, и драться мы будем не на кулачках.
Противник, с ног до головы в железе, стоял от меня в метрах тридцати. Шлем, панцирь, кольчужные рукава и такие же колготки. Вроде все-таки рукава, а не кольчуга, юбки нет, защита паха — стальной гульфик поверх кольчужных чулок. Защита правой руки усилена наручами, а ног поножами. Панцирь тот же, что был в таверне, странный — передняя и задняя пластины скрепляются не ремнями, а замками, как на пятидесяти литровых бидонах. В руках: одноручный меч — в правой, и тяжелый, почти что башенный, щит в левой. Единственное, чего я не предусмотрел — шипованные наколенники и налокотники.
С Вадиком у нас счет был почти равный, не смотря на его превосходство в росте, тут же — посмотрим, как сложиться дуэль с этим танком, зря он выбрал дуэль без правил. Нет правил — нет запретов. Удивить чем найдется, главное чтобы с ССС, со старым солдатским способом, накладок не вышло.
— Ох, ты ж! денег на шлем нет — чалму напялил?! — вздохнул Икаднэр, — так ты у нас зеленная чурка?!
— Ага, сейчас по чурковской привычке секир башка делать буду, — конструкция из двух рабочих плащей водопроводчиков у меня на голове и свисающая на спину мало напоминала чалму, но восточный колорит создавала.
— Чем?! На нормальное оружие тоже денег не хватило?
— Это great hammer! Для тебя просто Грета! И она мечтает возлюбить тебя пару раз! — в руках у меня был обычный двуручный рабочий молот из запасов Метиша, и чего он ему не нравиться. Можно было конечно взять кувалду — но Машкой махать замаешься, а Грета для меня самое то.
— И вообще! Ты поговорить пришел, или подраться? — крикнул я, кладя Грету рядом с собой и беря в каждую руку по веревке с нанизанными с одного конца гайками.
— Драться? Да я тебя размажу! просто упав сверху!
— Согласен — наездница моя любимая поза! Я кайфую — ты работаешь! — раскручиваю веревки, пан или пропал, или мой план удастся или привет перерождение.
— БОЙ! — заорал Икаднэр, бросаясь на меня.
— Комон май брекфест!
Разъяренный бык, в виде железного человека, несся на меня, а я раскручивал веревки с грузом и считал дистанцию. Пять метров, три — бросок утяжелителей верх одновременно с нырком в сторону щита — сработало!
Утяжеленные веревки, пропущенные через рукава плаща, висящего к верх ногами у меня на спине, и слегка прихваченного на голове — только для фиксации — веревочным ободом, потянули РХБзешку за собой в небеса. Нырком, по регбийному, с прокаткой грудью по земле ухожу под щит противника и за счет этого плащ срывается с головы на уровне пояса противника. Эффект неожиданности достигнут!
Первый этап сработал как и рассчитывалось. Когда вдруг тебе в лицо летит что-то большое, взявшееся из ниоткуда, любой человек закрывает лицо. А тут танк — у него рефлекс при опасности защищаться щитом, да еще яркий цвет РХБзешки — явно применили заклинание.
Своим рефлекторным действием барс открыл левую ногу, но не это главное — главное он потерял меня из виду!
Перекат, толчок — и низкий захват, грохот как будто стиральную машину с лестницы спустили. Черт, а больно плечом по консервной банке. Танк на земле, я у него на ногах, рывок к голове поверженного, пока в себя не пришел. О боли в плече, потом подумаем, вторыми руками с головы срываю второй плащ-накидку, при помощи рукавов одетую как бандана, а в рукавах опять веревка, только на этот раз петля со скользящим узлом, и как мешок надеваю эту конструкцию поверх шлема железного дуболома. Петля затянулась на защите горла — цель достигнута, плащ зафиксирован.
Вот так вот! ССС номер один в действии: не можешь взорвать танк — ослепи экипаж.
До отката еще три секунды. Рывок, на карачках, к брошенному молоту. Я сейчас похож, на гигантского таракана, со своими двумя парами рук, и ведь не мешают — только ускоряют, родные мои, золотые, ноги еле успевают за руками. А вот и Грета. Сзади драный кот, стоя на колене, бросив меч со щитом, пытался снять импровизированный мешок — СЧАЗ!!!
— А-А-А!
— Не ори! — второй удар по стальному гульфику, пришелся на прикрывающие его руки.
— Тебе не больно! — еще удар по рукам.
— ТВАРЬ!
— Убери руки! — удар по шлему опрокидывает скулящего танка на землю.
— Десять процентов это не больно! — замахиваюсь молотом, чтобы еще раз припечатать руки стонущего Голиафа к гульфику.
Очередной удар не прошел, молот отбросило от мерцающего поля, окружившего тело моего противника. Да так отбросило, что я еле устоял на ногах.
— Защита от урона! — раздалось со стороны моих секундантов.
— На долго?! — не оборачиваясь, крикнул я, останавливаясь в метре от валяющегося на земле танка.
— Пока норму не съест! — кажется это гном.
Пока она норму съест, Икаднэр оклемается и сам меня съест. Да и не нанести столько урона, при нашей разнице уровней. Ждать отката? А как его фиксировать пока действие скилла не закончится? Эх, нам бы скилл отстоять, да баф продержаться.
Пока мысли метались в поисках выхода из проигрышной ситуации, Икаднэр, видимо слегка оклемался от боли, и стал пониматься с земли. Сейчас он встанет, скинет с головы мешок и мне наста… Стоп! А плащ-то не светится! Он не принадлежит к амуниции барса, и поле защиты под ним. А это значит, да черт его знает, что это значит — пробовать надо!
Удар молотом по затылку через накинутый на шлем плащ привел к очень неожиданным результатам — Икаднэр упал. Но странно упал как-то, не сразу и не вперед, а сначала мелко и часто тряс головой, как под разрядом тока, а потом упал на бок.
Сообщения об уроне подтвердили догадку. В длинном списке, появившемся после удара, в последнем, вместо нанес такой-то урон, стояло получен. И не было моего ника. Второй удар по шлему окончательно показал, что я был прав — боковой опрокинул поднимающегося хама вперед лицом.
Умный компьютер игры отрабатывал действие скилла абсолютно правильно, согласно своей компьютерной логике. Когда я бью по плащу, защита поглощает урон и отбрасывает бьющий по ней предмет в обратную сторону. Но бьет-то по ней не молот — а накинутый на шлем плащ! Защита отбрасывала бьющий ее сзади плащ, а тот, будучи затянутым на барбюте, с такой же силой тащил переднюю свою часть. Защита расценивала это как очередной удар и отрабатывала. И хвала железным мозгам — такая работа защиты многократно усиливала приходящийся по ней урон, раз в двадцать навскидку.
После шестого-седьмого удара молотом по шлему защитное поле исчезло. И Грета, под моим чутким руководством, впилась своими железными губами в столь полюбившейся ей гульфик. Не обращая внимания на очередной крик боли, наложил на панцирь черную воронку и быстро, пока танк не очухался, от очередного удара, обмотал подобранным первым плащом, что до сих пор валялся бесхозной кучей, панцирь противника. Сработает, не сработает — проверять будем, если опять защитное поле призовет.
