Дмитрий Сахненко - Гремлин. Принуждение к Игре.

Я напряг зрение. Птицы мать их. Это не птицы и они не кувыркаются. Смешанная стая из грифонов и виверн атаковала кого на земле. Вот что это за кульбиты, а не игра безобидных птах. Атаковали они, видимо, танкетку, больше некого.

Притормозив, я на малых парах покатил вперед. И постепенно ход схватки, шедшей в низине, предстал во всей красе.

То, что было очень эффективно на земле, плохо работало по воздушным целям. Гигантский арбалет не успевал поворачиваться за летунами. Выпускаемые им жерди, способные при подрыве ополовинить стаю, улетали, никого не зацепив, в неизвестность.

Нет идеального оружия, против танкетки вооружение моей паровозки было бессильно, но вот стая летающих охотников, нам на один зуб, если бы я ехал не один. К сожалению Гатлинг глупо смотрел в небо, и разогнать этих воронов не мог.

Пользуясь тем, что пока не обнаружен огляделся. Параллельно основной дороге шла еще одна ложбинка, не такая удобная и широкая, но по ней можно проехать, и это давало шанс.

Нырнул за холм, и, стараясь не отсвечивать, двинул в том направлении. Будь у меня бензин, или хотя бы дизель, шансов прокрасться незамеченным было бы больше. А так что газуй, что нет, дым выдает местоположение, одна надежда — не обратят внимание, пока заняты танкеткой.

Надежда не оправдалась, две тройки летающих хищников отделились от стаи и начали пикировать в мою сторону. Газу! Паровозка выскочила на холм, за спиной раздались взрывы фаерболов пущенных наездниками. Ухожу за холм, пересекаю дорогу, вторая тройка тоже промахивается, но тут раздается мощный взрыв, возвестивший о кончине танкетки, и я становлюсь объектом охоты для всей стаи.

Бью кулаком по подарку Йогиля, это дарит мне несколько секунд, но не более. Я не Денис, от пары-тройки выпущенных зарядов еще могу увернутся, но вот от массового обстрела… Слева взрывается ледяной шар, справа огненный, земля клочьями сыплется на голову, поворот руля и кусок скалы молотом судьбы входит в двигательный отсек. Бедная машина, не привыкшая к такому обращению, во второй раз сегодня переворачивается, и я оказываюсь погребенным под ее тушей.

Те несколько минут, которые еще продолжался обстрел, показались мне часами. Но вот все стихло, и я попробовал выбраться. С трудом, но мне это удалось. Стая охотников на паровозки кружилась ближе к лесу секвой, а до города оставалось не более километра.

Один чертов километр, да по городку столько же, не больше, чертовы налетчики. Совсем чуть-чуть же оставалось.

Чтобы понять, что паровозке каюк, не нужно смотреть на браслет, она напоминала кучу металлолома, колеса сплавились, днище пробито, оси погнуты… браслет был не черный, а темно-фиолетовый. Правда это говорит о том что, я жив, а не о том, что паровозка на ходу.

Вот будь я троллем, взвалил бы паровозку на плечо и дотащил бы до финиша. Хотя и тогда бы победу не засчитали бы. Паровозка должна… А где моя планшетка?! На бедре было пусто, и я опять полез под машину, ага вот она. Раздел финиш, победителем считается тот экипаж, чья паровозка первой пересечет финишную черту. А о том, что она должна сама доехать ни слова, ага. Жаль я не тролль, а если… фото-финиш, в случае если две паровозки достигают финишной линии одновременно, первой считается та, которая первой достигнет финишной черты своей частью, являющейся деталью корпуса…хм-м.

Я вылез из-под паровозки, и стал искать деталь корпуса, по которой однозначно можно было определить, что это именно моя паровазка. А не какая-то левая деталь. Взгляд остановился на оторванной двери, с которой скалился волк.

Где-то в мешке веревка была, и подарок Йогился не забыть, мало ли что, может пригодится. Даже если я не прав, там уже пободаться можно, в крючкотворстве. Допустим такой финиш или нет. Тут же как в ПДД не запрещено, значит разрешено.

Бегом марш, ефрейтор! «У меня в руках сосиска…» А летчики-налетчики, теперь мои помощники, я бегу, «…на столе…», а они отсекают, конкурентов«…и четыре…». Интересно«…повесились…» они всех мочат, или«…из кактуса…» кого-то конкретно ждут?«…уснули…».

Дистанция до летунов увеличилась, и я применил резиновые ноги, чтобы хоть на короткое время прыжками увеличить скорость.

Прыжок, «… восемь…» еще прыжок, «…за шкафом…», мать! Нога при приземлении скользнула и я кувыркнулся, вскочил и опять прыжок, «… десять…» семь с половиной секунд действуют ноги, за это время надо максимально удалиться от пернатых, «… шиза…».

На ногах откат, «…в руках сосиска…», бегом, держать дыхание, «… две сосиски…». Метров четыреста до города, «…собачьей миске…», и по городу километр, не больше, «… и четыре…». Марш бросок на полтора километра, да и больше бегали, «… повесились…», чертова дверь, тяжела зараза, и веревки впиваются в плечи, бегом, дыхание «… шесть…».

Далеко за спиной послышались звуки схватки, летчики-налетчики атаковали очередного участника гонки. Секунд тридцать, раздался взрыв и все стихло. Не повезло.

На ногах опять откат, бежим, дышим. Вдох, раз-два, выдох, раз-два-три, вдох, раз-два, выдох, раз-два-три. Не правильно, должно быть четыре, но по-другому не получается.

Звук едущей паровозки?! Налетчики кого-то пропустили? Быстро оборачиваюсь, так это тот кунг, который с дубом бодался. Вот значит, кого летуны ожидали. Быстро в сторону, если буду бежать по дороге, могут замочить, а в кювете я им не интересен — больше времени потеряют.

Мимо проехал кунг, и я побежал ему следом, «…по полу…», прыжок, прыжок, еще один, откат, «…за шкафом…». Город — финишная прямая, «… шиза…», опять звук работающего мотора, это кто же прорвался? Или летуны ушли, дождавшись своих? И ведь свалить некуда, прямая улица, сплошные заборы. Звук двигателя все ближе, перевожу артефакт гремлина на максимальное время работы, оборачиваюсь.

За спиной, дымя и переваливаясь на погнутых колесах, катилась паровозка с белыми полосами как у зебры. Одна и жутко потрепанная, но своим ходом, зараза. Неужели летуны тебя так потрепали, и товарки твои где?

Потрепанная, то потрепанная, но в мою сторону со скрежетом повернулось жерло пушки, и я нажал на запуск артефакта. Ядро, затормозив в защитном поле, врезалось в забор. Я продолжал бежать, а бело-полосатые, перегнав меня, поковыляли к финишу. Впрочем, больше не стреляя.

Какая же тяжелая дверь. И зря подарок Йогиля использовал, теперь он еще сколько заряжаться будет, а от одного ядра мог бы и увернутся — знал бы прикуп жил бы в сочи.

О мать, еще метров пятьсот, а сука, «У меня в руках сосиска, две сосиски на столе…», бегом, темп, держать темп, «… на окне…», твою дивизию, ноги резиновые, и то еле прыгается.

Двести метров, что опять? Опять кто-то едет. Летуну уроды, как меня валить, так пожалуйста, как других так не охота. Или вас всех полосатые завалили? Шире шаг, «… спрятались за шкафом…»

За спиной так же потрепанный катился самоходный дуб. Весь его экипаж сидел на ветвях, но никто в мою сторону не стрелял, даже не целился, они явно собирались в отместку намотать меня на катки. Метров сто до финиша, и метров триста до паровозодерева. Последний рывок, или они меня раздавят, или я буду третьим.

Шире шаг, ефрейтор, шире шаг, темп, темп:

Внимание! Получено критическое повреждение не совместимое с жизнью. Вы переноситесь на последнюю активированную точку возрождения. Приятной игры.

Конец первой части.