— Привет, — сказала она, прежде чем правильно понять происходящее. — Вы по мне скучали?
Ниже я привожу практически дословную реконструкцию моей беседы с отцом Сары. Я намеренно не перебиваю его ремарками, указаниями на жесты и действия — ради точности, а не для простоты изложения. Во время нашего разговора не было ни действий, ни жестов. Чтобы нам не пришлось перекрикиваться из разных концов комнаты, по приглашению отца Сары я подошел ближе. Трудно поверить, но мы стояли, как дуэлянты, на расстоянии пяти или шести футов друг от друга, и обменивались репликами.
ОН: Так. Я рад, что у меня есть возможность поговорить с вами. Без Сары.
Я: Хорошо.
ОН: Предпочитаете присесть?
Я: Нет. Мне и так удобно. Спасибо.
ОН: В подобных ситуациях я люблю говорить напрямую.
Я: Прошу вас.
ОН: Вы — аспирант университета. Я прав?
Я: Аспирант первого года обучения. Все верно.
ОН: Математик.
Я: Да.
ОН: В настоящее время вы — кандидат на соискание докторской степени.
Я: Нет. Докторская степень меня не интересует. Я не очень-то люблю математику, откровенно говоря.
ОН: Значит, вам достаточно степени магистра.
Я: Я так и предполагал. Да.
ОН: Вы собираетесь преподавать.
Я: Да.
ОН: Преподавать на каком уровне?
Я: В средней школе. По крайней мере, таковы мои планы на сегодняшний момент.
ОН: Хорошо. Если преподаватель хорош, он хорош на любом уровне.
Я: Наверное, вы правы. Я не думал об этом.
ОН: Сара сказала мне, что вы из Нью-Гемпшира.
Я: Да.
ОН: Вы там родились?
Я: И вырос.
ОН: В какой части Нью-Гемпшира?
Я: В западной. Недалеко от Вермонта. Это маленький штат. Вы бывали в Нью-Гемпшире?
ОН: Не бывал.
Я: Прекрасное место.
ОН: Не сомневаюсь. Ваших родителей нет в живых, это правда?
Я: К сожалению. Отец умер, когда я был маленьким. Мама умерла на прошлый День Благодарения.
ОН: Я соболезную вашей утрате.
Я: Благодарю вас.
ОН: У вас есть братья или сестры?
Я: Нет.
ОН: Вы один.
Я: Да.
ОН: Кем были ваши родители?
Я: Кем они были?
ОН: Чем они занимались?
Я: Вы имеете в виду, чем они зарабатывали на жизнь?
ОН: Ну, да.
Я: Мой отец был бухгалтером. Работал аудитором. Мама до болезни работала в средней школе, в секретариате.
ОН: Меня интересует, во что верили ваши родители?
Я: Я не вполне понял ваш вопрос.
ОН. Я спрашиваю, сын мой, веровали ли они, и как это выражалось? Они верили в Бога? Как они верили? Где они верили? Какому Богу молились?
Я: Дайте подумать. Они были пресвитерианами. Мама принадлежала к методистской церкви, но сменила веру, когда вышла замуж за моего отца. Полагаю, они молились тому же Богу, что и вы. Они были хорошими людьми. У нас была хорошая семья. Мы были счастливы.
ОН: А вы? Какова ваша вера?
Я: Я не могу ответить на этот вопрос.
ОН: Потому что?..
Я: Потому что не знаю, какова моя вера.
ОН: Вы не знаете.
Я: Не знаю. Я об этом не думаю. Может быть, мне стоит подумать.
ОН: А что вы думаете о Саре?
Я: Я думаю, что она замечательная.
ОН: И вас не интересуют ее деньги?
Я: Конечно, нет.
ОН: Она унаследует огромное состояние. И вы делаете вид, что ничего об этом не знаете?
Я: Я вовсе не делаю вид, мистер Берд. До сих пор я понятия об этом не имел. Извините, но мне все равно.
ОН: Какова суть ваших отношений с моей дочерью?
Я: Я не уверен, что должен об этом говорить. Что рассказала вам Сара?
ОН: Она рассказала очень мало. Я надеюсь, что вы расскажете больше. Что у вас хватит мужества для того, чтобы рассказать.
Я: Я буду говорить только про себя. Мне очень нравится ваша дочь.
ОН: Она вам нравится.
Я: Да, нравится. Хотя я удивляюсь, что она во мне нашла.
ОН: Да. Должен сказать, меня это тоже удивляет. Скажите откровенно, отчего вы позволили себе вообразить, будто вы ее достойны?
Я: Я не считаю, что достоин ее.
ОН: Но вы добиваетесь ее. Вы позволяете ей вовлекать себя в отношения с вами, и она не хочет рассматривать другие возможности.
Я: Я бы сказал, я позволяю Саре все, что угодно. Она делает то, что ей нравится. Я не влияю на ее поступки.
ОН: Уверен, что влияете.
Я: Не представляю, откуда вам это известно.
ОН: Пожалуйста, не стоит меня недооценивать. Например, мне известно, что Сара больше не живет в общежитии. Теперь она живет у вас.
Я: Она рассказала вам об этом?
ОН: Нет. Скажу просто. Я хочу, чтобы вы ее не поощряли. Суждения Сары могут быть ошибочными, но она не глупа. Она что-то заметила и оценила в вас, и я полагаю, что в вас есть что-то ценное. Судя по всему, вы довольно умны и добры. Рядом с вами было бы приятно сидеть в самолете. Но вы не подходите для Сары. Ни на йоту. Я не хочу, чтобы вы позволяли ей так радикально недооценивать себя. Я не буду сидеть и смотреть, как она совершает эту вопиющую ошибку. Я хочу, чтобы после возвращения в Эймс вы как можно скорее закончили свои отношения. Я хочу, чтобы она вернулась в общежитие. Хочу, чтобы вы оставили ее в покое. Я желаю вам удачи в ваших занятиях. Надеюсь, вы станете прекрасным школьным учителем. Но вы ни на шаг не подойдете к моей дочери. Вы не понимаете, что вы делаете. Я больше не желаю о вас слышать.
Я: Разве это решает не Сара?
ОН: Ни в коем случае. Осенью я собираюсь отправить ее в Париж, в Сорбонну. Надеюсь, вы не сделаете ничего, чтобы нарушить мои планы.
Я: Вы говорили об этом с Сарой?
ОН: О Париже?
Я: Да.
ОН: Это не ваша забота. Надеюсь, Рэй, мы придем к пониманию, вы и я. И я прошу вас держать этот разговор в секрете. Незачем посвящать в это Сару.
Я: Я не согласен, мистер Берд.
ОН: Согласны вы или нет, меня не интересует. Я хочу, чтобы вы сделали так, как я говорю.
Я: Какая нелепость.
ОН: И если я узнаю, что вы открыли содержание нашего разговора, я немедленно предприму шаги, чтобы вас исключили из университета.
Я: Вы полагаете, что сможете это сделать? Вы не сможете.
ОН: Смогу. И будьте уверены, я это сделаю.
Он не предпринял никаких шагов, чтобы меня исключить, какими бы ни были эти шаги, и как бы он ни уверял, что способен это сделать, потому что, когда стало понятно, что Сара вытянула свой жребий, и этот жребий — я, навредить мне означало навредить и ей. В машине, когда мы возвращались в Эймс и едва выехали из Индианолы, я в точности передал Саре слова ее отца.
Она была потрясена.
— Как он посмел говорить тебе такие вещи? — возмущалась она. — Как он посмел? Подумать только, я сама привела тебя к нему. Прости. Мой бедный мальчик.
— Должен признаться, — сказал я, — что я его превзошел.
Она улыбнулась, наклонилась через сиденье и поцеловала меня в ухо.
— Конечно. Ты меня простишь? Он сказал, что хочет с тобой познакомиться. Сказал, что ему нужно поговорить с тобой наедине, узнать тебя получше. А потом сказал, что ты ему очень понравился.
— Не думаю, что я ему понравился, — ответил я с некоторым злорадством.
В их последней беседе, утром в библиотеке, перед нашим отбытием, ее отец сказал, что «насладился» нашим разговором. Сара воспользовалась этим, чтобы сообщить ему о переезде ко мне.
— Он впал в ярость, — сказала она.
Я подумал, сколько фальши было в его негодовании.
— Он уже знал, — отозвался я.
— Что?
— Он уже знал, что ты живешь со мной.
— Ты ему сказал?
— Он сказал мне.
— Откуда он узнал? — изумилась она.
— Не могу представить.
Он сказал ей, что разочаровался в ней. Что не может потворствовать ее поведению. Что ее поведение скандально. Что он смущен, растерян из-за нее. Неужели она забыла, кто она такая? Потом, словно в наказание, заявил, что осенью она поедет в Париж. Сара ответила, что не поедет. Поедет, сказал ее отец, потому что он так решил. Нет, она ни за что не поедет. Он спросил: она что, противится ему? Получается, так, ответила Сара. Он захотел узнать, из-за меня ли это. Отчасти да, сказала она. Значит, она решила остаться со мной? Она сказала: думаю, да. Если она противится, сказал ее отец, ему не остается ничего иного, как отречься от нее. «Как знаешь», — ответила Сара.
