знаменательной встречи в поместье Лопатиных.
Сергей Михайлович проснулся рано, выспался, чувствовал себя превосходно. Картузов уже тоже был на ногах, ждал барона.
Виленский вкратце рассказал Иван Ивановичу план императора и поведал о сроках, которые были самым узким местом в этом плане.
Картузов попросил дать ему этот день на то, чтобы сообразить, как собраться, написать инструкции на завод, чтобы там их получили раньше, чем они приедут. Тогда не надо будет тратить время, ожидая поставку материалов. Большая часть сырья скорее всего уже была закуплена, потому как многое было стандартным для выплавки обычного чугуна и стали, но вот добавки в виде графита и остального требовалось докупить.
Феррати несказанно обрадовался возможности увидеть Златоустовский завод, да ещё и установить там печь своей конструкции.
Раз уж у Виленского выдалось несколько часов ожидания, он решился наконец съездить встретиться с супругой. Поехал верхом, погода позволяла, да и времени было мало, чтобы на каретах разъезжать.
По дороге обратил внимание, что земля почти везде уже распахана. Зная как обычно долго крестьяне ждут, пока почва немного просохнет, чтобы соха не застревала, крайне удивился, что столько земли уже возделано. Увидев вдалеке группу крестьян, пашущих поле, успел поразиться, что пашня идёт ровно и пахари практически не останавливаются, чтобы очистить соху от налипшей земли.
Решил на обратном пути подъехать поближе, посмотреть. Неужели это тот плуг, про который рассказывал Морозов. Барон лишь краем уха слышал, но подробностей не знал.
На подъезде к поместью, барона встретил казачий разъезд, проверили документы и пропустили дальше, сообщив кодовое слово, которое надо будет сказать на воротах, и провожая улыбались, будто обрадовались тому, что он едет к Лопатиным.
Виленский подумал, что Забела время не терял, и верно в столице тогда просто его провоцировал. А сам занимается охраной, а не ухаживает за чужой женой. Даже стало немного стыдно за то, что сразу в драку полез, не сдержавшись.
Но вот и поместье. Ещё в прошлый раз барон заметил, что и забор укрепили и ворота обновили. На воротах, произнеся кодовое слово, проехал и первым кто его встретил, был алабай графа Андрея, Батыр. Пёс барона знал, поэтому долго «пугать» не стал. Обнюхал и потрусил дальше «патрулировать».
Дворецкий сразу позвал Лопатина. Леонид Александрович искренне обрадовался и предложил пройти в кабинет, где, по его словам, Ирэн всегда работала по утрам.
Виленского снова внутренне передёрнуло от непривычного словосочетания — «Ирэн работала». Ну не мог он себе представить, чтобы она могла делать, что все говорили, что она «работает». Ему стало весьма интересно, и он пошёл вслед за отцом Ирэн наверх.
Леонид Александрович подошёл к кабинету, распахнул дверь и…
Посередине кабинета стояла Ирэн, у её ног Виленский увидел графа Забела, стоящего перед Ирэн на коленях и державшего её за руку. Если бы строки Валерия Брюсова уже были написаны, то барон бы подумал именно так:
— …со взором горящим
Но Брюсов ещё не родился, поэтому барон просто подумал:
— Что эта женщина не меняется, возле её ног снова он видит мужчину…
Это было оскорбление. Виленский понимал, что в прошлый раз он не вызвал Балашова на дуэль только по прямому запрету императора, но в этот раз ему некому запретить. О том, что на нём дело государственной важности барон в этот момент даже и не вспомнил. Ревность, ярость, красота Ирэн так поразили его, что вместо того, чтобы развернуться и уйти, и передать наконец прошение о разводе законникам, барон ворвался в комнату и «бросил» в лицо, уже успевшему подняться с колен Забела:
— Сегодня на закате, требую сатисфакции
Ирина переводила взгляд с Забела на барона, потом на отца, так и замершего возле двери. Она впервые увидела Виленского, но сразу поняла, что это и есть муж Ирэн. Он не отличался нахальной красотой графа Забела, который стоял, выпрямившись и сверкал синими глазами, не был барон и «прекрасным золотоволосым принцем» как Балашов, но была в нём какая-то мужская привлекательность, отчего у Ирины сразу забилось сердце и стало трудно дышать.
Сергей, — пришло в голову Ирине, — его зовут Сергей. Надо же, какое несовременное имя. Несовременное для 181… года. Так звали отца Ирины. А ведь у нас есть сын…Как дуэль? — вдруг уловила она страшное слово.
Если бы на месте Ирины была прежняя Ирэн, то вполне возможно, кто-то из «заклятых» друзей на закате либо умер, либо получил серьёзное ранение. Но Ирина непросто так руководила компанией, в которой работало больше тысячи человек.
— Господа, никаких дуэлей не будет, — громко и чётко произнесла она
Мужчины даже замерли от неожиданности заявления и посмотрели на Ирэн. А Ирина между тем продолжила:
— Ни вы господин барон, — произнесла прямо, взглянув на Виленского, — ни тем более вы, господин граф, не имеете никаких прав на меня.
Ирина, видя, что все застыли в недоумении, немного повысила голос и сказала:
— Вы, господин барон женитесь и у вас есть невеста, да, ещё вы не ответили ни на одно из моих писем, так какое право вы имеете, что-то здесь решать и демонстрировать оскорблённое достоинство?
А вы, — Ирина повернула голову и посмотрела на Забела:
— Вы вообще хам и грубиян, и терплю я вас здесь только потому, что вы находитесь в поместье как государев человек. И должны делать то, что вам императором поручено. А уж коли нет у вас сил этого делать, то подите ка вы прочь.
Ирина повернулась к Леониду Александровичу и попросила того вызвать начальника охраны.
Никодим появился через секунду, видимо был внизу.
— Никодим, вывести господ с территории поместья и не пускать их больше сюда без моего дозволения.
Ирина увидела, что Забела дёрнулся, но остановила его, подняв руку и сказала:
— А императору я сегодня же напишу и объясню свой решение. У меня нет времени разбираться с вами, мне работать надо.
Ирина, больше не глядя ни на кого, вышла из кабинета. Спина её была прямая, голова гордо поднята, но внутри её всю трясло. Сперва она хотела пойти к Танюше, но поняла, что в таком состоянии не следует встречаться с ребёнком и пошла в лабораторию, работы всегда её успокаивала.
Никодим не стал расстилаться перед приближёнными к императору и сухо попросил их покинуть поместье.
И Забела и Виленский понимали, что Никодим не может отказать хозяину или хозяйке в приказе, поэтому не стали сопротивляться. Только Забела произнёс:
— Никодим, я буду либо в городе, либо у Картузова, как решу, дам знать, присылай каждый день весточку, утром и вечером. Что здесь и как.
Никодим
