Нику стало не интересно, он щелкнул по виску указательным пальцем. Глик отключился.
Человеческая река ускорила свой бег и выплеснулась на огромную площадь, упирающуюся в подножие холма. На холме возвышался мемориал памяти жертв войны с босаргами. Огромное из бетона и стекла, непонятное строение с невнятной формой, не произвело на него впечатления. Он приподнялся на цыпочки и посмотрел вперед через головы. От площади, наверх вела огромная, каменная лестница. Толпа бурлила, но стояла на площади. Разговоры, перепалки вспыхнули с новой силой.
Ник поймал за рукав толстяка. Тот явно стремился пролезть в первый ряд, да комплекция мешала.
— Послушайте, а чего тут все ждут?
Толстяк с пуговками глазками так обалдел, что перестал толкать соседей.
— Ну, ты даешь, брат! А зачем сюда поперся?
— Да я — это… Случайно здесь оказался, — ничего умнее Ник не придумал, — Я не местный, в толпу случайно угодил, а потом выбраться не смог.
— Гость, говоришь, — засомневался круглик, — шел бы ты отсюда подобру поздорову. Нечего тут чужим делать. За Ирона мы всем глотки поперегрызём.
— А чего вы все ждете?
Толстяк еще раз внимательно посмотрел на Никандра. Рост средний, волосы русые, глаза бледные, фигура хилая, ну плащ дорогой. Нет, не вызывал тот опасений, не вызывал:
— Смотри, — толстяк показал на мемориал, — Суд там проходит.
— Как там? А охрана?
— Ты что дурак? Все знают — не в самом мемориале, а в бункере под ним. Как закончат, вокруг холма огонь вспыхнет, а потом уж и Ирон появится. Он обещал погибших почтить…
Ник не понял:
— Его же судят? Может посадят?
Круглик умилился глупости гостя:
— Он же Ирон, кто ж его посадит!!!
«Понятно, народ на героя припер полюбоваться. А я зачем, убить что ли?»
Аннигилятор холодил руку. Активация и нет у местных не только героя с мемориалом, но и холма.
«Ну, нет, надо отсюда выбираться, если опять вырублюсь и что-то натворю, меня ж толпа разорвет…»
— Слушай, — Ник снова дернул толстяка за рукав, — Мне бы на космодром.
— Туда, — махнул круглик, — Прямо, не сворачивай никуда.
Помогая себе локтями, Ник полез в указанном направлении. Выбраться против течения не получилось, и он нырнул под низкую арку, а узкий проход вывел его на боковую улочку. По ней Зорин и побрел, от греха подальше… Тут людей было поменьше, можно сказать, совсем не было. Лишь пара прохожих деловито миновала его. Наверно, они спешили на площадь.
Ник шел, оглядываясь по сторонам. Смотреть особо было не на что: высокие серые стены, то ли заборы, то ли фасады. Без окон. Под ногами мостовая. Не город, а лабиринт…
«Будем надеяться, что я не сбился с правильного направления. Жрать охота. Спросить бы у кого, где идентификационные терминалы, а то ни пожрать, ни билет купить… На космодроме?! На нашем есть…»
Тут улочка вильнула и пошла резко вверх. Ник ускорил шаг. В гору топалось не так быстро, еще и пить захотелось.
Откуда-то из-за угла бесшумно вынырнула большая непрозрачная капля. Она медленно проплыла мимо парня, обдав холодной росой, перегнала его.
«Стура!!! Охренеть!!! Да эта штука стоит целое состояние! Есть же богачи…»
Так они и ползли: стура, а позади нее, не отставая, взопревший Ник. Он пару раз останавливался, переводил дух, а потом прибавлял шаг, чтобы не отстать от этого чуда.
Капля переливалась, моментами по поверхности пробегали мелкие искры.
«Красиво…»
Наконец, подъем закончился. Стены расступились. Пологий спуск вел в огромный котлован, над которым висела таблетка серого тумана. Картинка обычная для любого мира.
Только вместо привычных транспортников всюду сновали стуры. Капли разных цветов и размеров ныряли в серое марево, а потом нанизывались на яркие нити наводящих лучей, как бусины и устремлялись вверх за пределы атмосферы.
Нику нужно было добраться до небольшого изломанного кольца обслуживающих построек в центре. Он остановился, прикидывая, сколько ему понадобиться времени, что бы доползти туда.
«Далековато…»
Тут он заметил, что стура тоже остановилась, на спуске. Шагов в пятидесяти от него.
«Может попросить подбросить?.. — засомневался Зорин, — Да, кто пустит незнакомца в такой дорогой аппарат».
Тут его раздумья прервал резкий щелчок, задняя часть стуры медленно, будто вспарываясь изнутри, разошлась. Оттуда вынырнула фигура, облаченная во все черное. Дама, затянутая в спектрал, засуетилась возле стуры. Девушка, кем бы она ни была, так увлеклась извлечением чего-то очень громоздкого из своего сверхдорогого аппарата, что не заметила Ника. Парень залюбовался ладной фигуркой. Давно, давно у него не было настоящих женщин, все симуляции.
«Красотка!»
Только лица ее он никак не мог рассмотреть. Между тем, девушка установила треногу, а на нее черный куб какой-то хрени. Покрутила окуляр, видно настраиваясь на определенную точку. А потом полезла обратно в стуру.
«Мать, моя женщина!!! И отец — мужчина! Это ж рассеиватель!»
Любимое оружие террористов, так рассказывали в средней школе. Каждый, каждый — кто жил в псевдореальностях, сдавал минимум по распознаванию и дезактивации подобных штуковин.
«А барышня никак космодром распылять собралась».
Это ну никак не устраивало Ника. С криком:
— Ты, что собралась делать, сучка? — он помчался к стуре, по пути выхватывая аннигилятор.
Длинный плащ мешался и бил по ногам, норовя запутать и свалить с ног.
Девушка вынырнула из стуры и с изумлением смотрела на странную худую фигуру, несущуюся к ней ускорением и криком:
— Не смей, сучка! Мне еще домой добраться нужно!!!
Она вскинула руку и стрельнула парализатором.
Слишком поздно! Выстрел лишь усугубил дело. Зорин все-таки запутался в плаще, и теперь кубарем летел по спуску. Парализующий удар не замедлил его падения. В итоге он сбил на излете барышню, которая полетела на распылитель. Тренога сложилась от удара, и черный куб шлепнулся вниз, приложив девушку по голове. Такой удар, если и не убьет, то вырубит любого. Они еще такой кучей малой проехали вниз по откосу: девушка, в отключке, запутавшаяся в треноге, а сверху на ней парализованный Ник.
«Хуже и быть не может, — подумал он, при том, что лежал уткнувшись носом в пышную женскую грудь, — Странный звук…»
Глухой рокочущий звук приближался снизу, от космодрома.
«Стрекон… — дошло до Ника, — Допотопный…»
Рокот затих, аппарат остановился рядом с ними. Ник услышал, как несколько человек выпрыгнуло из кузова.
«Слава богу, помощь…»
— Опа, вот это зрелище! — возвестил веселый голос, — И как же это они так умудрились?
Ник попытался, поднять голову и промычать пару слов не получилось.
— Смотри, что я нашел, — продолжал, тот же веселый голос.
«Это он наверно, так распылителю, обрадовался», — подумал Зорин.
Другой с хрипотцой:
— Переверните эту падаль.
Две пары сильных рук перевернули и стащили Ника с женского тела. Он хоть и был парализован, но зрения не потерял. И теперь лежал, упираясь взглядом в темнеющее небо.
Тот веселый присвистнул:
— Смотри, да это ж Мэг!
— Живая?
Веселый парень произнес с нескрываемым удовольствием:
— Кажись, нет! Дохлая! Похоже, шею свернула.
Слова эти были сказаны, так запросто, что у Ника пробежали мурашки по спине.
«Это я, что, лежал на покойнице?!!!»
— А этот?
— Живой, только парализованный. Мег его успела приложить.
Над Ником склонился седой мужчина со странными глазами. Холодными. Тонкие губы скривились в ухмылке. Волевой подбородок. Крупная родинка на левой щеке, волосатая. Что-то было неприятное в этом человеке. Не внешность, другое… Он потянулся длинными сухими пальцами к шее Ника.
«Свернет, как цыпленку», — подумал парень и отрубился.
— Я его отключил, — сказал седой, — грузите в кузов. На базе будем разбираться: кто он такой и что здесь произошло.
— А, Мег, что тоже грузить?
Седой встал с корточек, погладил на груди спектрал:
— Нет, на что нам дохлая девка. Только стяните с нее комбез, да подберите рассеиватель. Нечего добру пропадать.
…Высокий небосвод, светлый купол с барашками легких облаков. Ветер подгонял пушистые стада. Он же поглаживал шелестящие травой земляные крыши низких хат. Село стояло на высоком нагорье. Открытое всем ветрам. Высоко в горах, огромный пятак, среди кольца небольших холмов. Климат здесь был суров, почва камениста, но местные любили свой маленький мирок.
Узкой змейкой ползла одноколейная грунтовая дорога, петляя среди ухоженных полей со всех сторон окружавших селение. Плутала среди выбеленных хат, цветущих палисадов и упиралась в полуразрушенный монастырь.
— Дедо, тебе помочь? — спросил носатый лавочник у старика, взваливавшего на плечо мешок с покупками.
