Привратники застыли, будто прислушиваясь к чему-то. Судя по всему, принимали через ментальную связь указания от своей повелительницы.
Снегирь напрягся и крепче сжал кнутовище.
Стражники вышли из оцепенения — и выхватили из ножен мечи, лезвия которых мгновенно раскалились и покраснели. Такие клинки (Снегирь это знал) могли разрубить не только живую плоть, но и сколь угодно прочную сталь.
Мечники бросились к Снегирю с двух сторон, но застать врасплох не сумели. Его плеть метнулась змеёй, уклоняясь от лезвий, словно живая, и с интервалом в короткий миг ужалила обоих противников.
Стражники повалились на землю, в грязь. Они перестали быть помехой — их забытьё должно было продлиться около получаса. Снегирь рассчитывал, что этого времени ему хватит с лихвой.
Он подъехал ко входу в башню.
Спешился и вошёл.
Теперь на него, обнажив клинки, бросились сразу шестеро, причём лишь половина была людьми. Остальные принадлежали к четырёхрукой двоякодышащей расе, обитавшей на Лысом архипелаге. Снегирь понятия не имел, каким ветром их сюда занесло, но раздумывать было некогда.
Человеческие и лягушачьи хари замелькали перед ним, будто в калейдоскопе. Оружейная сталь, магически раскалившись в одном мгновение, вспорола полумрак вестибюля. Наскоки, выпады, взмахи — он уклонялся, вертелся волчком, а его плеть хлестала по сторонам, жалила противников в ноги, в животы, в шеи.
Как всегда в такие моменты, восприятие расслоилось. Поверхностный слой — тошнотворно-яркий, хаотичный, визгливый — был до краёв наполнен азартом, пьянящим чувством опасности. Время здесь не текло, а вспыхивало, взрывалось фейерверком подробностей. Багряный танец клинков, костлявые пальцы на рукоятях, выпученные глаза, оскал и бешеный хрип.
Но глубже был ещё один уровень, на котором драка виделась по-другому. Там враги не то чтобы замедлились — нет, они по-прежнему перемещались быстро, даже стремительно, но разум фиксировал их движения сухо и отстранённо, стряхивая эмоции как ненужную шелуху и обнажая алгоритм боя.
Алгоритм был простым и чётким — он вёл Снегиря сквозь пёстрое мельтешение, а враги опаздывали на доли секунды, пропуская удары плетью. Обездвиженные тела падали одно за другим, клинки выскальзывали из рук — металл, остывая, лязгал о шершавый каменный пол.
Однако даже с раздвоенным восприятием Снегирь едва не дал маху — замешкался, когда на помощь охране выскочил пёс. Причём не бобик-дворняжка, а здоровенный зверь с металлическими клыками. Размером он был если не с корову, то с хорошо откормленного телёнка, а вся его морда состояла, казалось, из ощеренной пасти.
Зверь прыгнул, желая то ли вцепиться в горло, то ли сразу отгрызть башку незваному гостю. Снегирь в последний миг отшатнулся — гвозди-клыки разочарованно лязгнули. Пёс, едва приземлившись, развернулся для повторной атаки. Его слюна оставляла жжёные кляксы на плитах пола.
Снегирь взмахнул плетью — мимо. Зверюга непостижимым образом уклонилась. Спасаясь он неё, он метнулся к лестнице, которая вела на второй этаж. Резко вильнул — и вовремя. Псина врезалась в каменные перила, оставив на них отметины от зубов. Удар слегка оглушил настырную тварь — или, по крайней мере, на секунду сбил с толку. И вот тут-то Снегирь её наконец достал. Хлестнул со всего размаху — плеть ударила по загривку, пёс-великан по-щенячьи взвизгнул и повалился на пол.
Стало тихо.
Снегирь, тяжело дыша, огляделся. Он стоял у подножья лестницы, а шестеро стражников и их милая зверушка валялись вокруг в отключке.
Он вытер пот со лба.
Передышка, впрочем, не обещала быть долгой — на втором этаже послышался топот, и появилась новая группа с разнообразным колюще-режущим инвентарём, от кинжалов до алебард. Снегирь раздражённо гаркнул:
— Хозяйка! Не растрачивай время, я всё равно пробьюсь! Или ты не такая уж и великая? Один на один боишься?
Воздух всколыхнулся, и пламя настенных факелов вздрогнуло. Женский голос, звеня от ярости, прогремел:
— Дайте ему дорогу!
Защитники, переглянувшись, нехотя расступились. Снегирь поднялся по лестнице, потом по второй, по третьей — башня, невеликая в поперечнике, упорно тянулась вверх. Он миновал несколько этажей и наконец оказался в зале, где его дожидалась ведьма.
Зал этот не имел ни одного окна и был едва освещён. Тьма, скопившаяся в углах, выглядела живой, осязаемой и враждебной. Лишь в центре, вокруг высокого трона, мерцал лиловатый свет. Сам же трон был с нарочитой грубостью сложен то ли из обугленных брёвен, то ли из обгоревших до черноты костей, которые принадлежали неведомому животному-исполину.
Когда Снегирь появился, ведьма медленно встала, будто желая, чтобы он её рассмотрел получше.
И в самом деле, зрелище того стоило — хозяйка была высока и очень изящна. Чёрное, с багряным просверком платье обтягивало высокую грудь; подол состоял, как почудилось Снегирю, из нарезанных полос мрака. Волосы цвета воронова крыла обрамляли лицо с аристократическими чертами.
— Добрый вечер, — сказал он. — Вы, по-моему, мне не рады.
— Ты оскорбил меня и заплатишь.
— Видите ли, тут есть один нюанс… В общем, я вынужден вам признаться, что был не очень-то честен в беседе с вашими стражами у ворот. Магический поединок — это только предлог, чтобы встретиться с вами лицом к лицу…
Ведьма поморщилась разочарованно и брезгливо:
— Так ты всего лишь один из похотливых козлов, которые надеются залезть мне под юбку? Один из тех идиотов, которые почему-то уверены, что очаруют меня с первого взгляда? Как же мне это опостылело, кто бы знал…
Она повела рукой — и тени, как послушные псы, метнулись из всех углов, закружились вокруг неё. Волосы её встрепенулись, словно от ветра, глаза угрожающе сузились. Снегирь поспешно сказал:
— Нет-нет, сударыня, вы меня неправильно поняли. Я не ваш любвеобильный поклонник. То есть, конечно, ваша красота поразительна, но я всего лишь курьер. Привёз вам послание.
— Вот как? — Ведьма нахмурилась. — Послание от кого?
— От людей, в чьих руках находится судьба континента.
Она скептически хмыкнула, и Снегирь заверил:
— Я не преувеличиваю. Только разрешите сначала один вопрос?
— Ты странно ведёшь себя для курьера. Но так и быть, попробуй.
— Вас никогда не смущал ваш номер?
Ведьма моргнула. Лицо её на секунду утратило надменное выражение:
— Что? О чём ты?
— Повилика Восьмая — именно так вас все называют. Но почему Восьмая? Семь предыдущих — это ваши славные предки? Я, однако, не видел в башне ни одного портрета…
— Ты забываешься, посланник…
— Простите, ещё буквально несколько слов. Странность с генеалогией — не единственная из тех, что вас окружают. Вы это подсознательно понимаете и боитесь, что однажды явится кто-то вроде меня — курьер, носящий короткое птичье имя. И вам придётся услышать то, что вы пытаетесь скрыть от себя самой. Вот почему вы натравили на меня своих слуг…
— Послушай, — сказала она с обманчивой ласковостью, — убивать курьеров не принято, но ради тебя я сделаю исключение. Давай своё послание — или сдохнешь через десять секунд.
— Хорошо. Послание — устное, на словах.
Он посмотрел ей прямо в глаза и отчётливо произнёс:
— Глузякина Елена Даниловна. Город Петрозаводск. Индивидуальный кокон эр-эс четыреста сорок восемь дробь пятьдесят один. Тарифный класс «платинум». Принудительный выход.
Глава 2
Его собеседница издала странный звук — не то всхлипнула, не то судорожно вздохнула. Несколько секунд стояла, не шевелясь; лицо её неприятно перекосилось, растеряло хищную красоту. Гнев во взгляде сменился растерянностью, а та — откровенной паникой. Ведьма попыталась что-то сказать, но слова застревали в горле. Она пошатнулась и осела на пол, глаза её закатились.
Башня явственно содрогнулась, будто уловила чувства хозяйки. Снегирю показалось, что стены и каменные своды беззвучно взвыли. Снаружи донёсся гром. Запах озона наполнил зал; в наэлектризованном воздухе послышался сухой треск.
