что это говорил мой папа, что я для него всего лишь девка, которую можно выгодно пристроить. Почти как выгодно проданная на рынке корова.
У меня была долгая истерика, от моих слёз можно было хоть подушку выжимать. Я не выходила из своей комнаты до самой ночи и ко мне никто не приходил, даже мама. Наверняка ей запретил это делать отец. Я бы так и не вышла, но голод не тётка, уже когда в доме всё стихло, вышла на кухню с мыслью о пирожке, а там мама полуночничает.
— Мамочка! — бросилась ей на шею, мне казалось, что слёзы я все выплакала, но это было не так.
Стоило только уткнуться лицом в мамину шею, как из глаз полились крупные слёзы, обжигающие кожу. Мама сначала ничего не говорила, только гладила по голове крепко обняв, а после отстранилась и заставила сесть на стул.
— Давай-ка, на вот, поешь, — мама выставила заготовленную заранее тарелку с окрошкой, бросилась отрезать хлеба, — Весь день в комнате голодом просидела, и отец озверел совсем, не дал ни к столу позвать, ни к тебе подняться, — делилась, суетясь вокруг меня, а потом, когда села напротив, посмотрев на меня, приложила палец к губам.
— Мам ты чего? — я замерла с ложкой в руке, спрятав откушенный кусок хлеба за щёку.
— Тихо Ника... — шепнула мне строго и громче добавила; — Ты ешь, ешь,— сама достала из кармана что-то и протянула мне.
Я быстро взяла это что-то и сразу поняла, что это деньги.
— Зачем? — не поняла маму совсем.
— Не пойдёшь ты замуж за этого бандита, — зло шепнула мама, — Не такой судьбы я тебе хотела... — горестно добавила и смахнула слезинку, — Завтра с утра отец с Борей в город поедет, а ты следом на автобус садись. Денег на первое время тебе хватит, а там устроишься, работу найдёшь, жильё, комнатку можно снять, — тихо говорила мама, чтобы нас никто не услышал.
— Мало мама этого, — вернула ей деньги не представляя, как оставлю её одну, да отец со свету сживёт, если узнает, что она мне помогла сбежать.
— Мало... — с горечью согласилась мама, убирая деньги в карман. — Что же делать? Отец ведь не отступится и Костя вон какой согласный с ним, за твой счёт в рай въехать хочет...
— Я встречусь с этим Исаевым и откажу ему! Не потащит же он меня на аркане в загс силой?! — заявила громко, забылась, что нас могут услышать.
Мама снова приложила палец к губам, приказывая быть тише.
— Ох, дочка... — мама тяжело вздохнула, устало опустив плечи, и мне казалось, что за сегодняшний день она постарела лет на десять, — Страшно мне что-то. Непростой он. Бандит и не отступится ведь тоже, а с нелюбимым мужиком ой как тяжко, это я по себе знаю, — неожиданно призналась мама, руша остатки моего прежнего мира, — Бежать тебе надо в город. Может как-то продержишься там, временно, пока он другую себе в жёны не присмотрит? — мамины глаза были полны слёз, а я так не хотела, чтобы она плакала.
— Нет мама. Денег этих даже мне на побег не хватит, а тебя я здесь не брошу. И никто меня не заставит замуж за него выйти. Даже если в загс на аркане приведут, да мне говорить, а не им, я не скажу да. Отвечу нет и всё тут, — с трудом держалась, чтобы не повышать голоса и говорить тише.
После этого дня в моей жизни всё резко изменилось. И дело было не в Исаеве, а в моей семье. Открылись глаза, разбились розовые очки. Я с другой стороны посмотрела на брак отца и матери, на Костю с Борей. И если маму мне было жаль, то братья с отцом стали мне противны. То, что всегда было белым резко стало чёрным и от этого было тошно.
Ночью я так и не заснула. Придумывала, как так поговорить с Исаевым, что ему сказать, чтобы он отказался от этой идеи. А утром не успел петух прокричать, в комнату ввалился Костя, включив свет. Знал наверняка что я после такого не смогу спать.
— Я баню пошёл топить, собирайся. Мыться пойдёшь, к свиданию готовиться! — брат заулыбался во весь рот, так что я смогла разглядеть его зубы, даже щурясь от непривычного глазам света.
— В пять утра?! — возмутилась я.
И я хотела пойти на встречу с Исаевым, мне же нужно было с ним поговорить. Сказать, что я против, но ещё не всё продумала. Не успела, да и мешали мысли про маму с папой и братьев.
— Надо хорошо подготовиться. Собирайся и пожрать мне что-то сваргань, — уже не попросил, а потребовал брат, словно мои права закончились вчера, и я теперь бесправная корова.
Хотят на кухню гонят, или замуж, да так словно это как в баню сходить. Легко и непринуждённо взять и выйти замуж за нелюбимого. Был бы этот Исаев хоть симпатичный... Меня передёрнуло от воспоминаний нашей последней мимолётной встречи несколько дней назад.
Мы шли с Сашей от реки, а он ехал мимо и пялился на нас. Ещё смеялись потом с подругой, споря, на кого он свой толстый глаз положил. А ведь Исаев тогда знал наверняка. Или он после этого успел с моим отцом договориться? Задумавшись, я совершенно забыла про брата, но он напомнил.
— Вероника! — крикнул с лестницы, и я зашевелилась, спустилась на кухню.
Костя уже сидел за столом, как барин.
— Пирожки же есть, что чай себе сам налить не можешь? — спросила нехотя, вступать в беседу с братом не было желания.
Я вообще не представляла, когда смогу отойти после всего этого и смогу ли? Вот так родной человек в одно мгновение стал чужим.
— Ты так и с мужем своим разговаривать собираешься? — со смехом спросил Костя.
— У меня нет мужа, и не будет! — нажала кнопку электрического чайника, брат даже этого сделать не удосужился. Козёл безрогий.
— Да куда ты денешься? Только ты за словами
