пытаясь понять, действительно ли я так спокоен или просто в шоке. Затем коротко вздохнул и, явно решив сменить тему, добавил:
— Ладно, не грузись, соберешься с мыслями и начнешь заново. Ну, если, конечно, не собрался забить.
Совместными усилиями кровь удалось остановить. Артур, хмуро что-то бурча себе под нос, поднял лежащий у кресла браслет, мельком осмотрел его и бросил на перезарядку и дезинфекцию. Проверив, что моей жизни ничего не угрожает, он махнул рукой, кивнул, и вернулся к своей стойке — работу никто не отменял.
У браслета для аркданса есть одна конструктивная особенность, которую знают все, кто хотя бы раз его надевал: он доставляет вещество напрямую в кровь через два острых, болезненных прокола. Игроки, часто проводящие время в Арке, редко ходят с засученными рукавами — шрамы от браслетов выдают их моментально. Это словно клеймо, показывающее твою зависимость.
В обществе, пережившем глобальный экономический кризис, начался тотальный раскол, который едва не угробил планету. Спасением — или самым настоящим проклятием — стала разработка аркданса. Сначала как способа временного отключения от реальности, а затем уже как ворот в Арк. Одно не может существовать без другого, это их главный маркетинговый трюк. Проблемы? Забудь об этом! Заходи в игру и построй себе новый мир, в котором ты — герой, а не никому не нужная пешка. Простая, гениальная схема, подсадившая миллионы. И все же, кому-то она спасла жизнь. Или хотя бы дала иллюзию, что жизнь спасена.
От мрачных перспектив реальной жизни люди ушли в игру. Чистый эскапизм, когда тебе нечего есть, погружаться в волшебную вселенную, полную неизведанных миров и мест, чтобы постараться чего-то там достичь. А цель эта была желанна для всех и каждого, кто хотя бы единожды попробовал.
Единственная оставшаяся на земном шарике имеющая ценность валюта — юдди. Юнайтед Долларс, если изволите. Они конвертируются один к одному в Арке, к золотым монетам. Это справедливо и наоборот. Что так же привлекало гигантскую массу работяг, вроде меня. Сбыл трофей — вот и есть чем оплатить арендную плату за квартиру.
Мысли путались, комкались, сфокусироваться на какой-то одной идее становилось тяжело. Вероятно, у меня и правда тяжелый откат. Но одну, царапавшую мою черепную коробку изнутри, мысль, мне все же удалось ухватить и начать ее усиленно думать.
Это что же получается, все эти россказни про Систему в реальности — не мой глюк? Я попытался сфокусироваться, уведя взгляд вниз и влево. Полоски жизни и выносливости слабо, прерывисто появились, как при паленом аркдансе с плохим соединением, и почти сразу пропали. А с бутылкой что случилось? Припоминаю, как сжал ее посильнее, от гнева или напряжения, не знаю. Хочу еще раз проверить, но уже не здесь. Артуру совершенно ни к чему стать свидетелем паранормальщины.
Настенные часы, доисторический артефакт, мерзко щелкали секундной стрелкой, разбавляя сопение носов двух оставшихся игроков. Я их знаю, это Марк и Андрей, закадычные товарищи. И в Арк пошли вместе, и вроде как отыгрывают два класса, синергирующих друг с другом. Я с ними никогда не играл, их уровни были малы.
— Артур, ты же играл в Арк? — спросил я, чтобы отвлечься хотя бы беседой.
— Да, было. — не стал развивать тему администратор, но ответ дал однозначный.
— А сейчас? — я знал ответ, но хотелось поговорить.
— Не-а, — пожал плечами кудрявый, — с того раза, когда меня почти полчаса грыз василиск, а предыдущий админ спал и не снял с меня браслет, я в игру больше не входил. Как бабка отшептала. Я ж рассказывал? — слегка возмущенно закончил фразу Артур, нахмурившись.
— Ага, помню. Ты еще орал по ночам «не жри меня, тварь, не жри!» — съехидничал я, подмигнув.
— Ну ты и скотина, Майк. — тоже улыбнулся админ, но глаза его не улыбались.
Спустя час я, наконец, пришел в себя. Головная боль утихла, тело перестало дрожать, но ощущение пустоты внутри никуда не делось. От пива отказался — толку с него ноль, только хуже станет. Зато от кофе удержаться не смог, крепкий черный напиток хоть немного вернул ясность в голову.
Сидя в этом захудалом кресле, я прокручивал одно и то же: что теперь делать? Четыре года работы — и все в трубу. Или, точнее, в чертов взрывающийся труп. Какой идиот вообще придумал эту механику? Зараза, чтоб ему пусто было… Каждая мысль только сильнее злила, но ясного плана не появлялось.
Вздохнув, я окончательно решил: пора валить домой. Там, может, хоть пойму, как теперь жить дальше.
В полуподвальном помещении студии было теплее. Поднявшись по лестнице, я поежился и запахнулся курткой. Зябко.
— «Вывеску бы ему починить, мигает.» — пронеслось у меня в голове мимоходом. В луже отражение названия студии, одна половина горит нормально, вторая — прерывисто.
[Вывеска студии аркданса: Соломон. Прочность: 50/100]
Я потер глаза. И что, так теперь все время будет?
Монополист в сфере пассажирских перевозок без водителя, компания ДиМейн, образованная от инициалов создателя, Дмитрия Мечникова, исследователя ИИ из России, подал авто. Задняя дверь услужливо распахнулась, и я поспешил внутрь теплого салона.
— Приветствую Вас в салоне, господин. — механически протараторил ИскИн, выражая безэмоциональную вежливость. Я не стал отвечать, просто кивнул. Здесь все равно везде камеры.
С поправкой к закону о морально-этических нормах в отношении роботизированных ИИ долго не церемонились, пролоббировали явственно механические голоса. В современном мире это осталось единственным рубежом, который позволяет с первого взгляда отличить человека от куклы с искусственными мозгами. Может, боялись подмен крупных политиков?
— Да о чем я думаю вообще! Выругался я и, стукнув по подголовнику сидения спереди ладонями, обмяк.
— Плохой день, господин? — решил поддержать меня таксист-без-души.
— Представь, что ты сегодня потерял кропотливый труд четырех последних лет. Каково тебе будет? — понятия не имею, почему я решил излить душу ИскИну. Может, потому что дома никто не ждет?
— О, я был бы невероятно опечален. Хотите, я включу для Вас ободряющую музыку? — безучастно, фальшиво и пластмассово спросил водитель.
— Нет, оставь меня.
Город, в котором я живу, медленно, но верно умирал. Производства давно стали автоматизированными, услуги — бесконтактными, а люди утратили даже видимость необходимости общаться друг с другом. Мы, эгоисты по своей природе, сами довели себя до черты, за которой начиналось вымирание. И это была не война, не нехватка ресурсов, а чистейший эгоизм, разъедающий все изнутри.
На планете осталась «золотая сотня» — те, кто живет в роскоши, управляя этим разрушенным миром, как собственной игрушкой. Остальной миллиард едва сводит концы с концами, цепляясь за любую возможность заработать хотя бы на очередную дозу
