Я и себя маленько потрогал, стараясь не думать про зевак и про то, что творится в скафандре. Она очень громко дышала мне в ухо, но я все равно добился, чего хотел. Это оказалось не слишком трудным.
После этого можно было возвращаться в коридор с выдвижными ящиками, но Кромер, гад, здорово смутил меня насчет мистера Апчхи. Хотелось поговорить со снеговиком, но вместо этого я отправился на Марс.
В перерыве зевакам не сиделось на стульях. Они здорово завелись, глядя на нас, — видать, получили за свои денежки полное удовольствие. Я залез на койку Глории и спросил, пришлось ли ей тоже работать руками.
— Это еще зачем? — проворчала она.
— А как же иначе?
— Да я просто притворилась, — сказала она. — Ну, сам подумай, как они могут отличить? Им хочется только смотреть, как ты корячишься.
Видно, несколько городских девчонок корячились слабовато — Кромер и Эд велели им выметаться. Две разревелись.
А мне вот… пришлось, — сказал я Глории.
— Да это ведь то же самое, — сказала она. — Плюнь, было б из-за чего расстраиваться! Не ты один, наверное, так делал.
Лэйн осталась с нами, но она тоже плакала.
Кромер привел старого пня из зрителей и сказал мне:
— Снеговичок, ну-ка брысь на свою койку.
— Он останется, — процедила сквозь зубы Глория.
— Тут с тобой познакомиться хотят, — сообщил Кромер. — Мистер Уоррен, это Глория.
Старикашка потряс головой.
— Я восхищен вами, — сказал он. — Вы чудо.
— Мистер Уоррен интересуется, согласишься ли ты с ним выпить.
— Спасибо, но мне надо поспать, — отказалась Глория.
— Возможно, как-нибудь потом, — сказал мистер Уоррен.
Кромер проводил его, вернулся и упрекнул:
— Глупо упускать халявные деньги.
— Мне они не нужны, понял, ты, сводник говенный? Я возьму приз.
— Ах, Глория, Глория, — укоризненно покачал головой Кромер. — Нельзя же так. У нас может сложиться невыгодное впечатление.
— Слушай, отлипни, а?
Я огляделся и не увидел среди нас Энн. Тоже небось считала, что глупо упускать халявные деньги. Не такой уж я тупой, иногда смекаю, что к чему.
Секс-марафон заставил меня здорово поволноваться, зато я напрочь забыл про усталость. А теперь, когда все кончилось, стал клевать носом в виртуальных мирах.
Побывав в нескольких новых местах, я решил проведать снеговика. Было раннее утро, я прикинул, что Кромер, наверное, дрыхнет без задних ног, а зеваки еще не пришли таращиться в мой монитор. Мы поговорили с мистером Апчхи о том о сем, и это помогло мне не уснуть.
Не я один вымотался к тому утру. В перерыве из марафона вылетела целая гопа — за сон. Нас осталось семнадцать. Понятное дело, я вырубился, едва добрался до койки. А проснулся от вонежа.
Буянили родители Лэйн. Видно, бывший дочкин хахаль стуканул им про секс-марафон. Лэйн ревела за спиной Боюся, тот орал на ее предков. Папаша Лэйн все повторял: "Я ее отец! Я ее отец!", а мамаша кидалась на Боюся, пока ее не оттащил Эд.
Я было привстал, но Глория схватила за руку.
— Сиди!
— Лэйн не хочет видеться с тем парнягой, — сказал я.
— Льюис, пускай городские сами между собой разбираются. Ей же лучше будет, если папаша домой отведет.
— Ты просто боишься, что она победит.
Глория расхохоталась:
— Победит? Твоя зазноба? Льюис, у нее кишка тонка. Да ты глянь на нее повнимательней. Вот-вот сломается.
Короче говоря, я остался на койке. Сидел и смотрел, как Кромер с Эдом гонят обратно в зал предков и бывшего дружка Лэйн. Боюсь орал на них во всю глотку — развлеку публику. Он из чего угодно мог сделать сценку.
Лэйн все еще плакала, но уже потише. К ней подсела Энн-из-фургона, обняла за плечи, стала успокаивать.
— Ты все еще думаешь, что сможешь победить? — спросил я Глорию.
— Конечно, — кивнула она. — А почему нет?
— А я, кажись, вот-вот скисну.
Зенки пылали, будто в них сыпанули песка.
— Ладно, если скиснешь, поошивайся тут. Может, у Кромера работенка найдется — подметать или еще чего-нибудь. Я хочу сделать этих гадов.
— А Боюсь тебе больше не нравится, — заметил я.
— А когда он мне нравился? — спросила Глория.
Во второй половине дня слетели еще трое. Боюсь распинался насчет выносливости, а я думал, до чего же все-таки легче живется на свете городским, чем нам с Глорией. А может, нет худа без добра — у нас теперь шанс появился? Вот, наверное, почему Глория думает, что способна победить. А я в свои силы не шибко верил. Я так вымотался, что даже не мог кемарить в перерывах; просто лежал и слушал Боюся. Или сандвичи жрал. Меня от них уже подташнивало.
Кромер с Джильмартином снова подготовили какую-то сценку, но меня на этот раз не позвали. Да и не очень-то хотелось. На хрена мне монеты, брошенные зеваками? Пройти бы до конца…
Если я построю города у воды, чума погубит мой народ, если я построю города на склонах гор, вулканы погубят мой народ, если я построю города на равнине, придут соседние племена и вырежут мой народ.
Блин, как меня мутит от всей этой лабуды!
— Когда Глория победит, можно будет пожить в городе, — сказал я. — Даже работу найти, если, конечно, тут есть работа. А Лэйн, если не захочет к предкам вернуться, останется с нами.
— Ты сам можешь победить, — сказал мистер Апчхи.
— Я-то вряд ли, а вот Глория может.
Зачем Льюис топает по Марсу? Чтобы попасть на ту сторону. Ха-ха.
Я вышел на перерыв и услышал крики Глории. Сорвал с себя провода, подбежал глянуть, в чем дело. За окнами уже светало, в кегельбане почти не осталось зрителей.
— Она жульничает! — Глория лупила Кромера, а тот пятился, потому что она здорово вышла из себя. — Эта сука — подсадка! Ты ей даешь спать! — Глория показала на Эни-из-фургона. — Она тут дрыхнет, — а ты по ее монитору запись мотаешь! Сволочи, жулье!
Смущенная Энн сидела на раме и помалкивала.
— Шулера гребаные! — кричала Глория, — Мухлевщики!
Кромер схватил ее за руки:
— Полегче, девочка, полегче! У тебя, наверное, виртуальный психоз.
— Хватит мне мозги пачкать, ты, козел!
Глория вырвалась и кинулась в зрительный зал. Там сидел мистер Уоррен, смотрел на нее и держал шляпу на коленях. Я побежал за Глорией, окликнул ее, но она бросила "отстань!" и повернулась к мистеру Уоррену.
— Вы же видели? Правда? Видели?
— Виноват? — промямлил мистер Уоррен.
— Вы должны были видеть! Что она совсем не шевелится. Мистер Уоррен, ну давайте, скажите этим кидалам, что видели! Если скажете, я с вами пойду, честное слово!
— Виноват, милочка, но я смотрел на вас.
Кромер отшвырнул меня с дороги и облапил Глорию сзади.
— Девочка, уймись, по-хорошему прошу. Это галлюцинации. Ты виртуально-ненормальная. Мы ведь сразу заметили, что у тебя чердак малость набекрень. — Он говорил тихо, но твердо. — Еще раз сорвешься, и мы тебя выкинем, понятно? Ну все. Успокойся и поди поспи. Надо отдохнуть.
— Сволочь, — сказала Глория.
— Я, конечно, сволочь, зато ты уже глюки ловишь.
Он крепко держал Глорию за запястье, она дернулась раза два и обмякла.
Мистер Уоррен встал и надел шляпу.
До завтра, милочка. И не волнуйтесь вы так. Я болею за вас.
Он вышел. Глория на него даже не взглянула.
Кромер отвел ее к раскладушке, и тут мне вдруг стало не до них. Почему не слышно Боюся? Может, потому, что публика почти вся разошлась? Было б сейчас народу побольше, он бы соловьем разливался, старался внушить, что мы опять разыграли дармовое представление.
Тут я огляделся и понял, что двоих не хватает. Боюся и Лэйн.
Я нашел Эда и спросил:
— А что, Лэйн слетела?
— Нет, — ответил он.
— А ты не можешь как-нибудь узнать, Энн — подсадка или честно играет? — спросил я мистера Апчхи.
— Я бы вам с Глорией охотно помог, но, к сожалению, не знаю, как это сделать, — сказал он. — Я не могу побывать у Энн. Надо, чтобы она у меня побывала. А у меня никто не бывает, кроме тебя. — Он подпрыгнул и быстро двинулся взад-вперед на всех пяти картинках. — Я был бы очень рад познакомиться с Глорией и Лэйн.
— Давай не будем про Лэйн, — попросил я.
В перерыве я не увидел Боюся. Он торчал снаружи — с зеваками болтал, не в микрофон, а с глазу на глаз. А они его хвалили, благодарили, руку пожимали — как будто это не мы, а он в скафандре парился.
Нас, марафонцев, осталось всего восемь. В том числе и Лэйн, но она меня больше не интересовала.
К раскладушке я даже не подходил. Все равно бы не уснул — просто лежал бы и думал. Я отправился в ванную — ополоснуться прямо в скафандре, который мне давно осточертел, и это еще мягко сказано. Я ведь его с начала марафона не снимал.
В ванной я глянул в крошечное оконце, за ним уже серел рассвет. Я подумал, что пять дней кряду не выходил из этого дома. Не выходил, даже когда на Марс попадал или еще куда-нибудь.
