Ознакомительная версия.
— Как ты меня назвал, старик? — спросила Молли.
— Танцующая Бритва. И ты возложишь кару на Вавилон, сестра, на его темнейшее сердце…
— Что за сообщение передал голос? — спросил Кейс.
— Нам было сказано помочь тебе, — сказал другой, — и что ты можешь послужить оружием Последних Дней. — Его морщинистое лицо было озабочено.
— Нам было сказано послать с тобой Мэлкама, на его буксире "Гарвей"[35], в вавилонский порт Фрисайда. И мы сделаем так.
— Мэлкам крепкий парень, — сказал другой, — и праведный пилот.
— Но мы решили послать также и Аэрола, на "Рокере Вавилона", чтобы присматривать за "Гарвеем".
Неловкое молчание наполнило купол.
— И все? — спросил Кейс. — Вы, ребята, работаете на Армитажа или как?
— Мы сдаем вам площадь, — сказал лос-анджелесский Основатель. — Мы определенным образом вовлечены в различные виды здешней торговли, и не признаем законы Вавилона. Наш закон — слово Джа. Но на этот раз, может быть, мы были обмануты.
— Отмерь дважды, отрежь однажды, — тихо сказал другой.
— Пошли, Кейс, — сказала Молли. — Давай вернемся, пока он не догадался, что нас нет.
— Мэлкам заберет вас. Любовь Джа, сестра.
Буксир "Маркус Гарвей", стальной барабан девяти метров в длину и двух в диаметре, скрипел и вздрагивал, пока Мэлкам вбивал навигационные данные. Растянутый в эластичной противоперегрузочной паутине, Кейс наблюдал за мускулистой спиной сионита сквозь дымку скополамина[36]. Он принял лекарство для притупления СКА и тошноты, но стимулянты, включенные производителем в состав для нейтрализации «скопа», не действовали на его подправленную систему обмена.
— Сколько времени займет добраться до Фрисайда? — спросила Молли из своей паутины рядом с пилотским модулем Мэлкама.
— Долго не быть, моя так говорит.
— Вы, ребята, вообще мыслите в часах?
— Сестра, время, оно есть время, знаешь о чем я? Дред, — и он потряс своими косичками, — все под контролем, мон, я и я придет в Фрисайд когда я и я придет туда…
— Кейс, — сказала она, — ты, часом, ничего не сделал в отношении контакта с нашим другом из Берна? Ты же вроде все это время в Сионе сидел подключенный и шевелил губами?
— С другом, — сказал Кейс, — конечно. Нет. Я не сделал ничего. Но у меня случилась забавная история про все эти дела, которая осталась в Стамбуле.
Он рассказал ей про таксофоны в "Хилтоне".
— Боже, — сказала она, — это же был шанс. Как ты мог повесить трубку?
— Это мог быть кто угодно, — солгал Кейс. — просто чип… Я не знаю…
Он пожал плечами.
— Не потому что ты просто испугался, а?
Он снова пожал плечами.
— Сделай это сейчас.
— Что?
— Сейчас. По-любому, поговори с Флэтлайном об этом.
— Я весь напилюлен, — запротестовал он, но потянулся к тродам. Его дека и «Хосака» были установлены за модулем Мэлкама вместе с монитором «Крэй» сверхвысокого разрешения. Он поправил троды. Центральную часть "Маркуса Гарвея" занимал огромный старый русский очиститель воздуха, прямоугольная штука, измазанная растафарианскими символами, сионскими львами и лайнерами Черной Звезды, красный, зеленый и желтый цвета, перекрывающие трафаретные кириллические надписи. Кто-то напылил на пилотное оборудование Мэлкама розовую краску яркого тропического оттенка, соскоблив затем излишки с экранов и дисплеев при помощи бритвенного лезвия. Прокладки воздушного шлюза на носу были законопачены шариками и полосками полужесткой прозрачной замазки, что было похоже на грубую имитацию свисающих водорослей.
Он взглянул через плечо Мэлкама на центральный экран и увидел стыковочный дисплей: путь буксира был обозначен линией красных точек, а Фрисайд — зеленым сегментированным кругом. Он увидел, что линия продолжает сама себя, создавая новую точку. Он подключился.
— Дикси?
— А.
— Ты когда-нибудь пробовал сломать ИИ?
— Конечно. Меня расплющило. Первый раз. Я резвился тогда очень высоко, в коммерческом секторе тяжелой промышленности в Рио. Большой биз, мультинационалы, правительство Бразилии светилось как рождественская елка. Ну, просто резвился вокруг, понимаешь? А потом я стал замечать этот куб, наверное на три уровня выше. Подключился туда и сделал проход.
— Как это выглядело, визуально?
— Белый куб.
— Как ты узнал, что это ИИ?
— Как я узнал? Боже. Это был самый плотный лед из всех, что я видел. Так что еще это могло быть? Военные там внизу ничего такого не имеют. Ну короче, я отключился и сказал компьютеру, чтобы он проследил концы.
— Ну и?
— Это был реестр Тьюринга. ИИ. Лягушачья компания владела его вычислительной системой в Рио.
Кейс пожевал нижнюю губу и вгляделся поверх плато Ядерного Управления Восточного Побережья в бесконечную нейроэлектронную пустоту матрицы.
— Тессье-Эшпул, Дикси?
— Тессье, ага.
— И ты вернулся?
— Конечно. Я был ненормальным. Вообразил, что смогу это пробить. Ударил по первому слою, и это все, что помню. Мой подручный унюхал запах жареной кожи и сорвал с меня троды. Лютое говно, этот лед.
— И твоя ЭЭГ была плоской.
— Ну, это уже вошло в легенды, да?
Кейс отключился.
— Дерьмо, — сказал он, — как, ты думаешь, Дикси расплющило, а? Пытался потормошить ИИ. Ну дела…
— Продолжай, — сказала она. — Вы вдвоем должны быть как динамит, правильно?
— Дикс, — сказал Кейс, — Я хочу взглянуть на ИИ в Берне. Ты можешь придумать хоть одну причину против?
— Если только ты патологически боишься смерти, а так нет.
Кейс пробился к швейцарскому банковскому сектору, чувствуя прилив радостного возбуждения, пока киберпространство дрожало, туманилось и расплывалось. Ядерное Управление Восточного Побережья пропало, на смену ему пришел прохладный геометрический лабиринт коммерческого банковского сектора Цюриха. Он снова ввел координаты, для Берна.
— Вверх, — сказал конструкт. — Это будет высоко.
Они поднимались сквозь световые решетки, уровни стробировали в голубом мерцании. Вот оно, подумал Кейс. Зимнее Безмолвие был простым кубом белого света, и сама эта простота предполагала высшую сложность.
— Не очень-то много видно, да? — сказал Флэтлайн. — Но ты просто попробуй тронь его.
— Я иду на попытку, Дикси.
— Валяй.
Кейс пробился к кубу на расстояние четырех узлов решетки. Пустая грань, возвышающаяся над ним теперь, начала кипеть слабыми внутренними тенями, как будто тысячи танцоров кружились за громадным листом заиндевелого стекла.
— Знает, что мы здесь, — заметил Флэтлайн.
Кейс продвинулся дальше. Они прошли еще один узел решетки. Пунктирный серый круг образовался на грани куба.
— Дикси…
— Назад, быстро.
Серая область плавно вспучилась, стала сферой, и отделила себя от куба. Кейс почувствовал, как край деки укусил его ладонь, когда он ударил "ПОЛНЫЙ НАЗАД". Матрица затуманилась, удаляясь; они нырнули в сумеречный лес швейцарских банков. Он посмотрел вверх. Сфера теперь была темнее и преследовала его. Падала.
— Отключайся, — сказал Флэтлайн.
Тьма молотом обрушилась на него.
Холодный запах стали, и лед ласкает его позвоночник. И лица выглядывают из неонового леса, моряки и шустрилы и шлюхи, под отравленным серебряным небом…
— Слушай, Кейс, ты мне скажешь, что за хуйня с тобой творится, у тебя крыша поехала или что?
Устойчивый пульс боли, где-то в середине его позвоночника-
Дождь пробудил его, медленная морось, его ступни запутались в кольцах выброшенного стекловолокна. Аркадное море звуков прокатывалось над ним, отступало и возвращалось. Перевернувшись, он сел и придержал голову руками.
Свет из служебного окошка позади аркады показывал ему сломанные куски сырых древесноволоконных плит и шасси распотрошенных игровых консолей, с которых капала вода. Строка японских иероглифов была нанесена через трафарет на бок консоли выцветшей розовой и желтой краской. Он взглянул вверх и увидел закопченное пластиковое окно, слабое свечение флюоресцентных ламп.
Его спина болела, его позвоночник. Он встал на ноги, отвел мокрые волосы с глаз. Что-то случилось… Он поискал денег в карманах, не нашел ничего и задрожал. Куда делась его куртка? Он попытался найти ее, заглядывал за консоли, но потом сдался. На Нинсэе он измерил толпу. Пятница. Это должна быть пятница. Линда, наверное, сейчас в аркаде. Может быть, у нее есть деньги, или хотя бы сигареты…
Кашляя и выжимая дождевую воду из переда своей рубашки, он протиснулся сквозь толпу ко входу в аркаду. Голограммы изгибались и вздрагивали в такт игровому реву, призраки накладывались друг на друга в дымке столпотворения, запах пота и скучающего напряжения. Моряк в белой футболке испепелил Бонн на консоли Танковой Войны, лазурная вспышка. Она играла в Замок Волшебника, потерянная в нем, ее серые глаза неряшливо обведены черной тушью. Она посмотрела вверх и он положил свою руку поверх ее, улыбнулся.
Ознакомительная версия.
