сказала Валя.
А сейчас я уже собираюсь на море, письмо это после моря перепишу на чистовик и отправлю вечером уже сам, когда пойдем в город.
Еще думаю написать письмо Галечке, она ведь уже кое-что читает, и ей на следующий год в школу – надо тренироваться.
Пиши мне скорее.
Твой любящий сын,
Арлен.
Запись 14: Дорогая Галечка
ЗДРАВСТВУЙ, ГАЛЕЧКА! КАК ТВОИ ДЕЛА? У МЕНЯ ВСЕ ОЧЕНЬ ХОРОШО, Я НА МОРЕ! ПОШЛЮ ТЕБЕ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ РИСУНКИ МОЕГО ДРУГА АНДРЮШИ, ЧТОБЫ ТЫ ЗНАЛА, ЧТО ТАКОЕ МОРЕ. ТЫ УЖЕ НАВЕРНОЕ ЧИТАЕШЬ ЛУЧШЕ, ПОТОМУ ЧТО ТЫ СТАНОВИШЬСЯ ЛУЧШЕ С КАЖДЫМ ДНЕМ. Я ПРИВЕЗУ ТЕБЕ МНОГО РАКУШЕК И КРАСИВЫЕ-КРАСИВЫЕ БУСЫ, ТОЛЬКО СКАЖИ, КАКОГО ХОЧЕШЬ ЦВЕТА.
НЕ ГРУСТИ, ЧТО Я С ТОБОЙ СЕЙЧАС НЕ ГУЛЯЮ. КОГДА Я ПРИЕДУ В МОСКВУ, Я БУДУ ГУЛЯТЬ С ТОБОЙ КАЖДЫЙ ДЕНЬ.
(ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО ТАКОЕ МОСКВА? МОСКВА – ЭТО СТОЛИЦА НАШЕЙ РОДИНЫ. ТЫ ЖИВЕШЬ В МОСКВЕ!)
ТЫ УЖЕ ЛУЧШЕ ПИШЕШЬ БУКОВКИ, ПРАВДА? ЕСЛИ СМОЖЕШЬ, НАПИШИ МНЕ ПИСЬМЕЦО РАЗНЫМИ ЦВЕТНЫМИ КАРАНДАШАМИ.
Я ИЩУ ДЛЯ ТЕБЯ КУРИНОГО БОГА – ЭТО КАМУШЕК С ДЫРОЧКОЙ, В НЕЕ НАДО ЗАГАДАТЬ ЖЕЛАНИЕ, И ОНО ОБЯЗАТЕЛЬНО СБУДЕТСЯ.
НЕ СКУЧАЙ, СЕСТРЕНКА.
ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОПРОБУЙ НАПИСАТЬ МНЕ ОТВЕТ, КАК ВЗРОСЛАЯ.
Запись 15: Странная история про появление щенков
Рассказывать эту историю людям будущего тоже как-то странно, скорее уж ее я адресую будущему себе, чтобы не забыть, не потерять. Много хороших моментов, которые я хочу сохранить, и много странных моментов, которые не хочу забыть, над которыми собираюсь поразмыслить.
На море опять было здорово. Мы с Андрюшей и Валей делали песчаный замок, а Фира носила для него ракушки-окошки. Володя и Боря искали человека, который продавал горячую кукурузу, даже пошли на соседний пляж (и я думаю, Боря там курил).
Максим Сергеевичу снял шлепки и стоял на мокром песке, иногда волна добегала до его ног, и он смешно поджимал пальцы.
– Красиво выходит? – спросил Фира. – А, Максим Сергеевич?
– Ну, не Гауди, конечно, – сказал Максим Сергеевич задумчиво. – Но почему бы нет?
Мы занимались нашим делом сосредоточенно, и вскоре перестали его замечать, а потом он вдруг сказал:
– Эй, орлы, а вы осознаете, что живете в полностью искусственном мире?
– Что вы имеете в виду? – спросил Андрюша.
– В университете я изучал историю заката Земли, двадцатый и двадцать первые века. Специализировался на двадцатом. Очень интересное время. Тревожное. И вот вы живете в ностальгическом спектакле для ученых и любителей. Как в зоосаде. Но ведь это все не ваше, а ваше – что? Где ваши золотые наряды и каннибальские оргии?
– Я рад отсутствию каннибальских оргий, – сказал я.
– Да, Жданов, я рад тому, что ты рад. А твой язык? Такой клишированный, такой книжный, как будто взяли старые газеты и вытряхнули из них лозунги.
– А что вы хотите сказать? – спросила Фира.
– Сам не знаю, – сказал Максим Сергеевич. – Просто когда-то ваши предки строили дворцы из костей, а теперь вы ходите строем и распеваете гимн.
– Так это ведь плохо, – сказал я. – Дворцы из костей.
– Справедливости ради, – сказала Фира, – еще более дальние наши предки тоже ходили строем и распевали гимн.
– Это тоже правда, – сказал Максим Сергеевич. – Но все-таки странно, до чего мы все пластичны. Валя, сбегай принеси мне панамку, а то голову напечет. И сама надень.
Фира вдруг спросила:
– А вам не противно с нами?
– Нет, – сказал Максим Сергеевич. – Хотя дети мне в целом не нравятся.
– Но вы знаете, что я имею в виду.
Максим Сергеевич вздохнул, посмотрел куда-то вдаль, почесал нос. Прибежала Валя с панамкой, и Максим Сергеевич долго вертел ее в руках.
– Да нет, – сказал он. – Не могу такого сказать. Я ожидал худшего, когда сюда летел. Но сначала, сначала такое чувство было. А теперь прошло.
Мы смотрели на него и ждали, что он еще скажет, но Максим Сергеевич почему-то ничего не сказал. Он закрыл ладонью глаза от солнца, и сильная волна укрыла его ноги до щиколоток. Мы смотрели на него, как будто он мог знать какой-то ответ, но он не понимал даже вопроса.
А потом я увидел, что Андрюша разрушил наш замок, который мы строили все вместе. Валя столкнула его в воду, я сказал:
– Нет, подожди, он случайно!
– Он специально так сделал, пока мы не видели, пнул его ногой! – сказала Фира. – Потому что он – урод!
Андрюша сказал:
– Я нечаянно.
Я сказал:
– Он нечаянно.
Максим Сергеевич сказал:
– Только не утопи его, Валя.
Я попытался спасти Андрюшу, но и сам очутился в воде. Вернулись Володя и Боря, они грызли желтые початки, еще два лежали в целлофановом пакете.
– Дамы, – сказал Володя. – Это вам.
А я осознал, что если лежать так спокойно под волной, то, когда она накатывает, вода затекает в нос. Так можно утонуть.
Потом все пошли купаться, а я не пошел, мне надо было собрать ракушки для Галечки.
– Эй, крошка политрук!
– Что тебе нужно?
Боря нагнал меня, хлопнул по плечу, довольно больно.
– По поводу вчерашнего, я имею в виду, когда ты чуть не утоп.
– Что?
Я подумал, он извинится, но Боря сказал только:
– Ни «хуя» себе ты слабак.
– Отстань, я занимаюсь своими делами, – сказал я.
Боря быстро загорел и казался поэтому очень отдохнувшим. Моя мама однажды сказала, что Борина внешность совершенно не соответствует его личности, мол, у него симпатичное личико: распахнутые глаза, смешной вздернутый нос, забавные щечки, и весь он такой миловидный, а как рот откроет – хоть стой, хоть падай. Только брови у него надменные, чуть с изломом.
Мне кажется, это все суеверия – далеко не всегда внешность говорит о человеке достаточно или прямо. Прогрессивный способ мыслить должен быть основан на строгих научных данных, но нет никаких строгих научных данных о том, что мальчики с милыми носами и блестящими глазами не могут быть настоящими чудовищами.
– Видал, как Макся расстроился с этого Эдика?
– Максим Сергеевич, безусловно, ценит профессионализм Эдуарда Андреевича.
– Да не, Максю реально прихватило. Щи сделал кислые. А ты знаешь почему?
– Если я этого не знаю, значит знать мне не положено, – сказал я. – Иди купайся.
– Не пойду, мое дело тебя просветить. Короче, Эдик этот, он все придумал.
– Что придумал?
– Все. Про детей, червей и всякое такое.
Я сказал:
– Знаю. У Эдуарда Андреевича у самого в голове червь. Но он даже не солдат.
– А видишь
