Мэрфи открыл дверь.
В суматохе его вначале никто не заметил. Каждый был занят своим делом.
— Всем подразделениям быть готовыми к 22.00, — объявил дежурный диспетчер, получив радиограмму.
К нему наклонился молодой офицер и попросил прикурить:
— Хикс, дай-ка огоньку…
— Если ты, подонок, не против, я предлагаю свои услуги, — Мэрфи, направив на них огнемет, выстрелил.
Длинные языки пламени тут же охватили диспетчера и офицера, одежда на них загорелась.
Мэрфи, стоя неподвижно, водил стволом огнемета по комнате, сжигая все и всех, пока ничего не осталось.
Вдруг в комнату вскочил офицер в бронежилете, вооруженный гранатометом. Весь заряд он выпустил в Мэрфи.
Но Мэрфи ничуть не пострадал.
Зато рядом с офицером стоял ящик с надписью «Не курить!», куда Мэрфи направил пламя огнемета.
Офицер со всех ног бросился бежать.
Раздался оглушительный взрыв. Взрывной волной офицера отбросило метров на десять вперед.
Мэрфи подошел к нему.
Офицер, пошатываясь, встал на ноги и прислонился к стене.
— Где Магдэгар? — спросил Мэрфи.
— Здесь его нет.
-..?
— На конспиративной квартире.
— Где это?
Офицер вытащил из нагрудного кармана адрес Магдэгара.
Штаб-квартира реабилитационной службы пылала. Огромные языки пламени и клубы дыма вырывались из разбитых окон.
На улице уже выли сирены пожарных машин, которые на большой скорости съезжались к месту происшествия.
* * *
Кунц пробирался по лабиринту подземных ходов. Он решил оставить лагерь повстанцев незамеченным.
Развязка наступит скоро, и ему незачем при этом присутствовать…
Из лабиринта на улицу он выбрался в четверть десятого.
Кунц подошел к своей машине, оставленной на стоянке несколько дней назад, посмотрел вокруг, сел в нее и поехал по Истерн-стрит вверх, пересекая одну авеню за другой.
Вначале он ехал мимо маленьких магазинов и лавчонок, потом мимо больших универмагов и дорогих магазинов, мимо квартала театров… подальше от района Кадиллак-Хайц.
Он наблюдал за мелькавшими лицами прохожих, спрашивая себя, неужели кто-то в этот момент испытывает такой же животный ужас, как он?
Наконец машина остановилась. Кунц вышел из нее и направился в кафе на углу. Войдя, он сел у стойки и заказал сэндвич и кофе.
Музыкальный автомат орал вовсю, заглушая голоса посетителей, кроме ближайших соседей по стойке:
— Знаешь, хочешь, верь, а хочешь нет, но играли мы так, что даже игральные кости загорелись…
— А мы были у Хансонов и так нажрались, что… ну, ты понимаешь. Моей старухе это здорово не понравилось, так что пришлось ее немного проучить, чтобы не скрипела над ухом…
Чужая болтовня немного успокоила его и даже способствовала появлению аппетита. Он заказал еще кофе, пирожки и жареную колбасу.
Здесь, на Истерн-стрит, он чувствовал себя в своей тарелке — в мире воров и проституток, альфонсов и прощелыг он был своим.
Кунц подошел к телефонному автомату и бросив туда никелевую монетку, набрал номер. Услыхав через несколько секунд озабоченный мужской голос, он, ни слова не говоря, повесил трубку.
Кунц вышел из кафе и быстрым шагом направился к своей машине. Это был длинный серебристо-серый «бьюик-ривьера». Ему невольно вспомнилось замечание лейтенанта Финча: «Слишком шикарная коляска для обыкновенного полицейского». Да, такие покупки можно оплатить, если только умеешь «играть в прятки», делая вид, что не видишь, как кто-то ловит рыбку в мутной воде и обделывает свои незаконные делишки. Но так устроен мир, и не ему менять заведенный порядок. Он всего-навсего воет вместе с волками, а это выгодно.
Кунц думал лишь о том, как бы составить приличный капитал. Деньги, которые ему платила компания «Оу-Си-Пи», переводились на счет в банк, и там у его уже собралась неплохая сумма. До сих пор сведения, которые он передавал, были весьма важными.
На юго-западе Детройта, где дома стояли в окружении высоких деревьев, Кунц остановился перед современным кирпичным зданием, которое своей формой напоминало корабль. Поставив машину на стоянку, он вошел в бар.
* * *
Полицейский Питер Джилмер уже несколько раз брал на крючок полицейского Кунца, но тот всякий раз скрывался и уходил от преследования.
У Питера были с ним свои счеты, свести которые он намеревался при первом же удобном случае. Питер уже несколько дней выслеживал его, догадываясь, где сейчас Кунц и с какой целью.
Питер не мог простить ему убийства Энн Льюис. Он знал, что Кунц приложил к этому руку, что все происшедшее случилось по его, Кунца, наводке.
Вот уже несколько дней Питер вертелся возле бара на Стэнхоут-плейс. В этом баре пела Эвис Крекстон, молодая особа, в которую был влюблен Кунц.
Подъезжая в очередной раз к бару, Питер заметил машину Кунца, стоявшую на стоянке, и направился туда.
Перед главным входом в бар в зеркальной витрине можно было полюбоваться фотографиями выступавших здесь «звезд».
Не только сам бар, но и стойка в огромном зале, имели форму корабля.
Попасть сюда мог каждый, кто был при деньгах. Завсегдатаи — гангстеры, рэкетеры, игроки, сутенеры — отнюдь не были украшением бара. Атмосфера здесь была постоянно накалена. В прокуренном, пропахшем виски зале в любой момент можно было нарваться на неприятности…
Случайные посетители сидели у стойки, за столиками, пили, ели, курили, слушали музыку, громко болтали, совершенно не догадываясь, куда они попали.
Певица Эвис Крекстон стояла в голубоватом свете прожектора рядом с роялем. На ней было тонкое ярко-красное платье.
Эвис была высокая, с довольно широкими плечами, узкими бедрами и длинными стройными ногами. Ее пышные волосы цвета красного дерева были старательно уложены в прическу. Большие зеленые глаза ярко блестели. Макияж был верхом совершенства.
Метрдотель, негр высокого роста и атлетического сложения, направился к Питеру и предупредил, что все места заняты.
Питер с улыбкой предъявил ему жетон полицейского.
Негр испытующе взглянул на него:
— Простите, вы кого-нибудь ищете?
— О, нет. Просто хочу посидеть, развлечься.
— Что ж, желаю приятно провести время.
Питер Джилмер прошел в зал, огляделся. Краем глаза заметив, что Кунц здесь, отыскал укромное место у стены, сел в кресло.
Его заметила Эвис. Она насторожилась.
В перерыве Эвис подсела к Кунцу и, наклонившись, что-то прошептала на ухо.
Кунц быстро оглянулся. Взгляд его обежал зал и уперся в полицейского.
— Да, это он, — тихо сказал Кунц. Эвис подозвала метрдотеля.
— Кто этот человек, что только что вошел?
— Коп. Он вас обидел?
— Нет, но он преследует моего друга… Если можно, я хотела бы поговорить с ним.
— Конечно, сестра. Но если вы с ним не поладите, мигни мне.
Эвис улыбнулась:
— Спасибо, генерал!
Метрдотель подошел к Питеру:
— Сэр, с вами хочет побеседовать дама.
Питер слегка опешил:
— Дама?.. Какая дама? — удивленно спросил он, оглядывая зал.
— Наша певица Эвис.
Питер, пропустив негра вперед, пошел следом. Рядом с Эвис они остановились.
— Садитесь! — сказала Эвис. В ее интонации было нечто среднее между капризом и приказом.
Питер сел. Несколько минут они разглядывали друг друга и молчали.
— Я хотела бы знать, почему вы не оставите его в покое? — спросила наконец Эвис сдавленным голосом.
— Кого? Я что-то не понимаю, о ком вы говорите, — мягко проговорил Питер.
— Еще как понимаете! — взорвалась Эвис. — Вы преследуете его, чтобы убить.
— Вы отдаете себе отчет, в том, что говорите? — Питер вскочил.
— Не притворяйтесь и не пытайтесь меня запугать! Я не беззащитный цыпленок! Оглянитесь. Если вы тронете одного из нас, вам отсюда живым не уйти. Этим людям все равно, кто вы такой. Им достаточно только одного моего слова, — она с вызовом посмотрела на полицейского. — Надеюсь, у вас хватит ума, чтобы понять это.
— И что дальше?
— Дальше я повторюсь: почему вы преследуете его?
— Потому что не хочу допустить убийств, этого достаточно? — он посмотрел Эвис в глаза. — Вы его так горячо защищаете, но откуда вам известно, что его руки не залиты кровью? Вы разве так уж хорошо его знаете?
— Да, — твердо ответила она.
— И как долго длится ваше знакомство?
Поколебавшись, она ответила:
— Мы познакомились сразу после моего приезда в Детройт,
— Когда это было?
— Полгода назад.
Питер Джилмер усмехнулся:
— Ну, с тех пор прошла целая вечность!
— И все-таки я уверена в нем! — горячо заговорила Эвис. — Я ни за что не поверю, будто он может быть замешан в грязном деле.
Питер бросил быстрый взгляд туда, где еще недавно сидел Кунц. Он исчез. Питеру только и оставалось, как чертыхнуться, что его так ловко обвели вокруг пальца.
