отбросил показное панибратство Ставровский — Вы понимаете, кому вы отказываете? — голосом Ставровского можно было «резать железо»
— Вполне понимаю, Константин Петрович и всё же отказываю, — Ирина могла бы гордиться отцом, его голос тоже был твёрд, а лицо спокойно.
Но Ставровский не привык к отказам, да ещё и от таких как Лопатин.
— Тогда готовьтесь к тому, что вы не сможете производить ни по одной привилегии, потому как Государственный совет ваши так называемые новинки не пропустит. Но у вас ещё есть шанс, ведь Совет — это я.
Но Лопатин снова отказался и тогда Ставровский вытащил свой «козырь»:
— Помнится у вас, — начал князь, продолжая обращаться к Лопатину официально, — был рудник огненных рубинов, на нём ещё произошёл обвал
Леонид Александрович вздрогнул, а Ставровский, довольный произведённым эффектом, продолжил:
— Расследование же не подтвердило злого умысла, но вот я считаю, что надо бы ещё раз поднять и проверить, по какой такой причине совершенно новая шахта на перспективном для страны месторождении вдруг обваливается. Не было ли у вас личных мотивов это сделать? Похоже на террористический акт, неправда ли? А вдруг обнаружится, что и бомба была? Да ещё и конструкции похожей на ту, которой подорвали императора?
Ставровский поднялся и почти нависнув над Лопатиным, добавил «задушевным» тоном:
— Подумай Леонид Александрович, даю тебе сутки, не более. Не забывай, у тебя дети…
И вышел.
В коридоре стоял Балашов, напротив него застыла опрятно одетая крестьянская девушка, которая держала за ручку ребёнка. Ставровский присмотрелся к девочке, которая, улыбаясь переводила взгляд то на него, то на Кирилла и понял, что подозрение его сестры, матери Кирилла, о том, что это ребёнок Виленского, совершенно не обосновано, девочка была копией своего отца.
Увидев Ставровского, Глаша, а это была Глаша с Танюшей, потянула девочку за ручку, пытаясь увести. Но Князь наклонился и спросил:
— А как же зовут такую принцессу?
Девочка снова улыбнулась и довольно внятно выговорила, немного шепелява на последнем слоге:
— Танюфа
Ставровский хотело ещё что-то сказать, но дверь в кабинет отворилась и на пороге застыл бледный Лопатин, осмотрел открывшуюся картину и строго сказал: — Глаша, идите.
Глаша, пользуясь тем, что ей приказали, быстренько подхватила Танюшу на руки и пошла в глубь дома.
Ставровский выпрямился и сказал:
— Ещё сутки я буду в Никольском, у наместника, жду вашего ответа.
Потом кивнул племяннику:
— Идём, Кирилл
И они пошли вниз, не оборачиваясь на застывшего хозяина поместья.
А Лопатин, тяжело вздохнув снова отправился в кабинет. Нет, он не боялся Ставровского, хотя и знал, что тот, если захочет, может выполнить все свои угрозы. Как ему защитить детей, Ирэн. Вот, если бы она была замужем и жила с Виленским, тогда бы Ставровский не сунулся, а пока надо бы написать графу Забела. Только вот, что писать?
Написать, что приехал глава государственного совета и предлагал деньги помещику, владельцу двух деревень? Смешно
Лопатину казалось, что всё это какой-то странный розыгрыш, ну не представлял он, что князь Ставровский действительно способен на такие поступки.
В силу своей порядочности Леонид Александрович даже представить себе не мог на что способен Ставровский, но вот, если бы он услышал разговор князя с племянником, то не медлил бы с письмом Забела.
Карета уже выехала за пределы поместья и двигалась по направлению к уездному городу. Ставровский был очень зол, поэтому и с племянником говорил достаточно резко:
— Кирилл, мне не удалось договориться с Лопатиным, но мне нужна информация об этих их новинках. Поэтому тебе надо встретиться с Ирэн
Балашов нахмурился и у него сразу «заныли» помятые людьми князя Обухова рёбра:
— Но, дядя…
— Кирилл, надо, старая любовь сразу не кончается, тем более что у вас ребёнок
— Но, матушка…
— Ошиблась твоя матушка, наша кровь, сразу видно, — «припечатал» Ставровский, но потом глядя на растерянного Кирилла, добавил, — тебя же никто не заставляет на ней жениться, у тебя есть невеста, просто поговори, скажи ей, какая дочка красивая, скажи, что скучаешь, ну, не мне тебя учить.
Балашов не был уверен, что Ирэн по нему скучает, после того визита в его дом в столице больше ни одной строчки не написала. Поэтому на всякий случай спросил:
— А если не согласится, если уже не любит?
— Тогда заберёшь дочку, за ребёнка отдаст.
Балашову не понравилась эта идея, во-первых, ему всё-таки не хотелось так обижать женщину, которую он когда-то любил, а во-вторых, ну и зачем ему ребёнок, если он собирается жениться…
Никольский уездный город.
Профессор Шмоль был потрясён, увидев сперва спичечную фабрику, а потом мыловарню. Ирина его еле уговорила выйти из лаборатории на спичечной фабрике, где Аристарх Викентьевич чуть не свалился в чан со смесью красного фосфора и серы, пытаясь рассмотреть лопасти для смешивания. Лопасти тоже «придумала» Ирина, а местные умельцы воплотили задумку в жизнь. А на мыловаренной фабрике профессор заявил, что все испытания и опыты можно проводить в этой лаборатории, сильно хвалил Софью, потому как Ирина сказала, что заказом оборудования, занималась именно она. Оказалось, что даже в императорском университете с оборудованием гораздо хуже.
Забела, поняв, что теперь этих «сумасшедших» химиков никуда не вытащить из лаборатории фабрики, оставил охрану, инструкции и поехал к наместнику. Он давно не получал никаких вестей из дворца и рассчитывал, что у Гайко есть свежие новости.
Вскоре к дому наместника подкатила кареты с княжеским гербом. Мирослав Мирославович и граф Андрей уже отобедали и теперь рассуждали о том, что и Гайко давно не получал никаких указов из императорских канцелярий.
Увидев, что из кареты выходит сам глава Государственного Совета, и Забела и наместник оба пошли встречать князя Ставровского.
— Какими судьбами, Константин Петрович, дорогой, — Гайко встретил Ставровского с распростёртыми объятиями. Учитывая, что наместник в уезде был после императора практически вторым человеком, Ставровский тоже расплылся в ответной улыбке, отвечая на приветствие.
Пока Гайко со Ставровским обнимались и приветствовали друг друга, Забела, присмотревшись, заметил графа Балашова.
— Интересно, — подумал Андрей, — а этот-то по каким делам сюда приехал?
И в груди неожиданно стало щемить, — уж не к Ирэн ли решил вернуться, принц распрекрасный?
Наконец князь обратил внимание на графа Забела и грубовато спросил:
— Как же это вы императрицу оставили?
Но Забела был не из тех, кто спускал подобное, поэтому усмехнулся и парировал:
— Я вот Марию Алексеевну оставил, а вы, я погляжу, с племянником расстаться не смогли. Как же без него штаб будет работать?
Балашов, не уловив сарказма во фразе Забела, обрадованно закивал:
— Да, да,
