С твоего хуя и начнем, когда ты немного оклемаешься. А сейчас оставлю тебя наедине с чудовищной болью и регенерацией. Ты знал, что раны, нанесенные Владыками, заживают куда тяжелее?
- Догадываюсь, - через силу улыбнулся я, закусывая губу до крови. – А когда вернешься, принеси мне, блядь, водички, ибо у меня горло сохнет, когда я тебя хуями крою.
- Непременно, - ощерилась Алекто, бросая на стол окровавленный скальпель. – Мучайся, грешник. Это только начало.
- «Или конец», - подумал я, обессиленно закрывая глаза и стараясь не думать о развороченных чокнутой фурией конечностях.
Глава двенадцатая. Откровение Тиресия.
То еще веселье, скажу я вам, когда лежишь на грязном столе, вдыхаешь не слишком приятные ароматы запекшейся крови, дерьма и прочих телесных жидкостей, впитавшихся в старый пол пыточной. Иногда голова отключалась, позволяя мне хоть иногда подремать, но эта дрема проходила, когда приходили крысы.
Здоровенные твари, размером с кошку, без стеснения запрыгивали на стол и лизали свежие раны, принося очередную боль. Пугались они только громких криков и отборного русского мата, которым я их крыл на все лады. В итоге ни поспать не удалось, ни хоть что-то путное придумать. Апофеозом всего этого безумия стал бред и галлюцинации. Я снова стал слышать голоса. Насмешливый и ехидный голос Зиаэля интересовался, каково мне лежать на пыточном столе, мягкий голос Элигоса велел беречь силы и все рассказать Алекто, ибо фурия могла наяривать без отдыха хоть миллион лет. Ломкий голос Леарии, которая осуждала меня за проявленное безрассудство. Потом пришел голос Астры, гневно бурчащий, если в пыточной задевались цепи и ржавые крюки, а еще ворчащий бас Ахиллеса, следующий рядом с подругой. Я улыбнулся и, закрыв глаза, представил их лица. Астра всегда смешно морщила нос, когда ей что-то не нравилось, а грек выпучивал глаза, если ему что-то было непонятно и выходило за рамки привычного безумия. Вот и сейчас их голоса стали очень близкими и до дикости родными. Как раз то, чего мне не хватало.
- Ой-ей! – заорал я, пытаясь прогнать дурацкие видения. – Алекто хуй сосет большой. Э-эгей! Алекто хуже всех блядей. В жопу долбится морковкой, в пизду сует микроволновку. Ой-ёй! Нахуй надо быть такой хуйней!
- Ты чего орешь, ебанько? – тихо спросил голос Астры, раздавшись совсем рядом. Я лишь улыбнулся в ответ, продолжая дурацкую песню, от которой раны болели не так сильно.
- Гоп-стоп! Хуй тебе в лоб. Ой-вэй! Алекто возвращайся, блядь, скорей. Как поется в этой песне? Будем мы ебаться, пока череп твой не треснет!
- Ебу дал, бля? – непонимающе пробасил голос Ахиллеса, а потом умолк. – Бля, Астра. У него тут пиздец.
- Ебать! – согласилась рыжая. – Ему руки и ноги вскрыли. Не удивительно, что он хуйню несет. Збышек, ты меня слышишь?
- Слышу, слышу, заинька, тебя! – глупо пропел я, пытаясь устроиться поудобнее и не обращая внимания на боль. – Уходи скорее, пока Алекто не вернулась к делу. Будет меня кромсать и попутно хуй сосать. Ой-ёй! Нахуй надо быть такой хуйней!
- Да умолкни ты, - прошипела Астра, вынуждая меня открыть глаза. Да, она стояла рядом и, закусив губу, смотрела на то, что сотворила фурия. Я улыбнулся и сделал робкую попытку, прикоснуться губами к ее руке, которая лежала у меня на груди. Нихрена не получилось, ибо голова моя по-прежнему была прикована к столу.
- Какая ты красивая, - хмыкнул я. – А я вот не очень. Все эта ебнутая сука виновата. Думает, я с ума сойду. А вот хуюшки. Ой-ёй!
- Ахиллес, помоги снять обручи, - прошипела демонесса. Из темноты тут же появился грек и, нервно сглотнув тягучую слюну, завороженно уставился на открывшееся зрелище.
- От така хуйня, дружище, - ответил я. – Счас Алекто сюды придет, бедного Збыню уебет. Збыня будет матом крыть, растудыть его тудыть.
- Осторожно, - не обращая внимания на мои глупые песни, сказала рыжая, - попробуй оторвать замок.
- Уже, - мрачно ответил Ахиллес, резким движением срывая ржавые замки с обручей, которые крепили меня к столу. Он бережно поддержал меня под руки, пока я не встал на пол, а потом чертыхнулся, когда подопечный рухнул вниз, не в силах устоять на ногах. – Бля. У, сука! Падла гнутая!
- Не говори, дружище, - беспечно произнес я. – Ничего не чувствую.
- Погоди, - шикнула Астра. – Ему надо раны заштопать. Тогда они быстрее заживут и он, по крайней мере, сможет идти. Блядь, Збышек. Как так-то?
- Не хотел вас обременять и заставлять что-то делать, - честно ответил я, пользуясь моментом ясных мыслей, вызванных ласковым прикосновением демонессы. – Кто ж знал, что я на ебучего быка-пидараса нарвусь.
- Эт он о ком? – спросил грек, сжимая в руках огромный молот, позаимствованный с ближайшего стола.
- О Владыке Минотавре, - пояснила Астра, зашивая мне распоротые конечности. – Не вертись, лысенький.
- О, у нас прогресс, - улыбнулся я, с трудом удерживая равновесие, пока подруга колдовала над ногами. – А Владыка Минотавр ваш, та еще ебучая падла, истинно тебе говорю.
- Ад изменился, ебанько. Всюду идентификация с помощью змей. Теперь ни единая душа просто так не пройдет.
- Это я уже понял, - вздохнул я, с презрением смотря на левую руку, где все еще зияла жуткая дыра. – Тут сплошь психопаты, дебилы и извращенцы. Если вы не мой глюк, то нам надо уходить. Алекто может скоро вернуться.
- Мы не глюк, - заверила меня рыжая. – Знал бы ты, каких трудов нам стоило сюда проникнуть незамеченными…
- Ахиллес уебал трех охранников табуретом, - незамедлительно ответил я и рассмеялся, когда Астра открыла от удивления милый ротик. – Чего?
- Откуда тебе это известно? – спросила она, возвращаясь к зашиванию ран.
- Хуй знает, заинька. Само в голове возникло.
- Тогда ты попал в точку. Видать правду говорят про мозг в условиях стресса.
- Воистину, милая. Ты закончила?
- Только ноги, - покачала головой демонесса, но я перебил её.
- Руки просто перевяжи, потом займемся ими. Надо валить, пока еще можно. Ахиллес, там чисто?
- Ага, - ответил грек, лупанув по спине пошевелившегося стража. Молот глухо ухнул, ударившись о броню демона, но удар был столь силен, что выбил проблески сознания из головы охранника начисто. – Можно идти.
- Вы
