Закончив речь, Руархид оглядел собравшихся подчиненных и, когда не последовало вопросов, быстро раздал конкретные указания, кому обеспечить эвакуацию из зданий, ближайших к дому собирателей, кому охрану и так далее. Распустив всех, он подошел к окну кабинета, выходящему на дом собирателей, и стал наблюдать, как съезжаются его враги. Последним прибыл архимаг. «Пожалуй, пора», – подумал Руархид и достал из ящика стола амулет связи. Немного постоял, глядя в никуда, затем решительно активировал его.
Позднее говорили, что всплеск силы маги почувствовали даже на окраине города. А гномы, находившиеся в соседних зданиях, видели, как здание вздрогнуло и, немного постояв, осыпалось пыльной кучей. Руархид был один из немногих, кто мог детально объяснить произошедшее. Расследуя два десятка аналогичных, но гораздо менее масштабных «несчастных случаев», подобный которым его недруги готовили и для него, он знал, что модифицированный амулет запускал плетение – расширяющуюся полусферу, использующую всю доступную на момент активации энергию для создания на своей границе несколько противоположных силовых полей, действующих одновременно. Сильное сжатие и сильное растяжение. Расширяясь с огромной скоростью, полусфера дробила камень, делая метал хрупким, а мягкие ткани живых существ превращая в фарш. Весьма «гуманное» оружие. Наверное, никто из собирателей никогда не мог подумать, что их любимое средство уничтожения неугодных будет применено против них самих. Единственное, о чем жалел Руархид, это о том, что вряд ли кто из погибших осознал в полной мере произошедшее с ними.
Прижавшись лбом к стеклу, Руархид наблюдал, как здание, ярко освещенное холодными ночными фонарями, осыпаясь, превращается в пыльную кучу. Как рассыпаются потревоженные плиты дорожного покрытия. Он долго смотрел на резкие тени, отбрасываемые кучами мусора, в который превратилось могущество собирателей, и думал, что уничтожен архимаг, предавший ради власти интересы гильдии, что завтра на совете выберут другого, который в общем-то ничем не будет отличаться от предыдущего, и на душе у него было паршиво.
Где-то между Лесом и Дорзеном
По дороге двигалась странная процессия. Странность ее была не в том, что она состояла из отряда эльфов – не такое уж редкое это зрелище, – а в том, что впереди отряда двигался самый настоящий дракон. Несколько раз им попадались путники. И, разумеется, в первую очередь они замечали именно дракона, ехали ли они навстречу или, наоборот, обгоняли. Реакция была одна – оказаться от него как можно дальше: слишком много страшных сказок рассказывали о драконах, нещадно перевирая факты истории. Дракон же не обращал внимания на встречающихся существ. По крайней мере, внешне никто бы не догадался, что глаза рептилии с исследовательским интересом настоящего ученого отмечали любые детали происходящего. Дракон в основном двигался легким бегом, труднопредставимым для такого массивного тела. Иногда он радовал сопровождающих эльфов своими знаменитыми прыжками, в результате чего им приходилось нагонять его галопом. Но дракон оказался понятливым и подстраивался под среднюю скорость передвижения процессии.
Внезапно он замер, что случалось с ним не так часто. Начальник процессии после пятиминутного топтания на месте уже собрался было поинтересоваться, что произошло, но в этот момент дракон сорвался с места и быстрыми скачками буквально за несколько мгновений оказался далеко впереди. Затем он остановился и так же быстро прискакал обратно.
– Надо торопиться, – сказал дракон, уперев неподвижный взгляд в начальника процессии. Тот уже привык к такому взгляду – в процессе движения они часто беседовали с драконом на разные темы.
– Что случилось? – спросил он.
– Не знаю. Что-то сильное. Это то, что мне интересно. Я хочу быть рядом.
– Уважаемый Драххх, – не слезая с лошади, ответил эльф. Сидя на спине благородного животного, ему почти не надо было задирать голову, чтобы смотреть прямо в глаза дракона, особенно когда тот присаживался на свой хвост. – Мы, конечно, в состоянии увеличить скорость движения, но, боюсь, лошади этого не выдержат. Мы и без того передвигаемся так быстро, как только можем. Боюсь, вам все-таки придется ориентироваться на нашу скорость передвижения. А если вы отправитесь вперед без нас, то определенно потеряете много времени, пытаясь договориться с гномами. Да и неизвестно, как они примут вас, если нас не будет рядом.
Драххх, наклонив голову набок, внимательно слушал. Глаза дракона периодически закрывались внутренним веком, придавая ему отрешенный вид. Обдумав высказывание эльфа, дракон печально повел хвостом.
– Я понимаю. Согласен. Но, может быть, есть способ как-то ускориться? – Дракон снова внимательно посмотрел на эльфа, ожидая ответа. Тот задумчиво взялся за подбородок. Проблема заключалась в том, что эльфы обычно берут заводных лошадей только во время войн или при выполнении срочных государственных дел, каковым текущее, как поначалу казалось, не являлось. Уж очень они прикипали душой к своим любимицам, чтобы изменять им даже на время, и предпочитали просто не торопиться.
– Скоро по ходу движения будет гномья таверна, – наконец ответил эльф, – возможно, удастся договориться о запасных лошадях. Думаю, мы сможем прибыть на место быстрее. – Эльф про себя вздохнул. Не любил он без особой надобности торопить события. Однако наказ короля был однозначен – всеми силами помогать дракону и решать возникающие в пути проблемы.
Дракон повторил подсмотренный у недраконов жест – кивнул и помчался своим обычным бегом впереди процессии.
Торвин
В уютно обставленной комнате с окнами, выходящими во внутренний дворцовый сад, над которым явно поработали эльфы и за которым продолжали следить, на кровати, укрытая легким покрывалом, лежала черноволосая эльфийка. Внешне – чистокровная дроу.
Много сотен и тысяч лет назад некогда единый народ эльфов по причинам, известным только самим эльфам, разделился. И так получилось, что со временем у дроу стало рождаться все больше детей с черными волосами, в то время как другая часть эльфов была по-прежнему светловолосой. Много копий сломали в научных диспутах эльфийские маги и маги дроу, ибо неоткуда было взяться чужой крови, чтобы повлиять на цвет волос. В итоге было решено считать виной всему смену ареала проживания, пусть и не очень далеко находящегося от изначального. Правда, доказательств этой теории не нашли – в новом месте и вода была такая же, и деревья, и магический фон не потревожен чужой магией. Со временем все привыкли к такому положению вещей, и чаще всего именно по цвету волос можно было с достаточной долей уверенности сказать, кто перед тобой – дроу или светлый эльф. Разумеется, современные эльфы отличаются от дроу не только этим – в течение многих веков каждый народ шел своим путем, однако разговор о другом.
Рядом с кроватью сидел Торвин, сын эльфийского короля, и внимательно смотрел на свою сестру. Уже двое суток прошло с момента ее излечения, но она пока еще не приходила в себя. Эльф пребывал в смятении. Сначала он чуть не потерял сестру и, как ни старался гнать от себя тревожные мысли, уже приготовился если не к ее смерти, то к долгому выздоровлению. Пусть гроссмейстер, высланный отцом, и привел бы ее в порядок, но неизвестно, насколько быстрым и безболезненным оказался бы этот процесс. В любом случае Эль предстояло тяжелое испытание. Потом вдруг его вызывают и проводят к сестре, внешне практически полностью здоровой. Причем ничего не объясняют. Это-то и бесило больше всего! Если у гномов есть гроссмейстер-целитель, то почему они говорили, что такого нет? Почему не посоветовались с ним перед тем, как приступить к исцелению? Даже Элониль молчит, хоть и эльф. Авторитет принца для него ничего не значит – его родители в свое время были изгнаны из Леса, поэтому он не очень жалует своих. Но, конечно, не настолько, чтобы вредить – иначе бы его не подпустили к принцессе. Архимаг уклоняется от встреч, отговариваясь занятостью, а его помощники не в курсе дела. В принципе их можно понять – сегодня начались долгожданные празднества в честь дня рождения архимага, на которых и Торвину необходимо присутствовать, по крайней мере, в первый день, однако эльф считал, что здоровье сестры, принцессы эльфов, намного важнее какого-то бала. Да и могли ведь просто объяснить ему, что произошло? Он бы тогда и не дергался.
– Не-э-эт! – внезапно закричала до сего момента лежавшая неподвижно девушка и выбросила вперед руки, пытаясь закрыться от чего-то, видимого только ей.
Торвин бросился к постели, мягко схватил за руки бьющуюся в истерике Эль и стал успокаивать:
– Тише, тише, сестренка. Все в порядке! Я рядом…
Ему все-таки удалось успокоить сестру. Ее лицо расслабилось, и она подняла на брата мутные глаза, в которых пока отсутствовало узнавание. В этот момент в комнату вбежали дежурные целители и оттеснили эльфа от ложа. Девушку тут же погрузили в сон и стали проводить диагностику.
