Даже если бомбы взорвутся, я в безопасности. Меня надежно прикрывает груда железа. Да и не станут они убивать столько непричастных людей ради того, чтобы отомстить мне.
— Но как... — только и смог выдавить я.
— Как мы узнали, кто ты и где живешь? — Сорренто оскалился. — Легко. Ты облажался, парень. Дал свое имя и адрес, когда зачислялся в виртуальную школу. Видимо, чтобы тебе слали табели успеваемости по почте.
Он был прав. Ник моего аватара, мое настоящее имя, домашний адрес — все это хранилось в моем личном деле, доступ к которому имел только директор школы. Глупая ошибка. Но я ведь зачислялся за год до начала Охоты. До того как стал пасхантером и научился скрывать свои данные.
— Как вы узнали, что я учусь в OASISe?
Я уже знал ответ, но хотел потянуть время.
— На пасхантерских форумах прошел слух, что ты и Эйч — школьники на Людусе. Мы связались с некоторыми руководящими лицами в школьной системе, предложили им некоторую сумму... Ты знаешь, какие сейчас зарплаты в школах, Уэйд? Это уму непостижимо! В общем, один сотрудник охотно согласился прошерстить базу в поисках аватара с ником Парсифаль. И вот пожалуйста...
Рядом с окном, в которое транслировались данные с камеры, появилось другое. В нем было мое школьное личное дело. Полное имя, ник аватара, школьный псевдоним (Уэйд-3), дата рождения, номер социального страхования, домашний адрес, школьные оценки — и старая фотография, сделанная еще в прошлой школе до перевода в OASIS.
— Досье твоего друга Эйча у нас тоже есть. Правда, ему хватило ума при зачислении сообщить несуществующие имя и адрес. Но мы все равно найдем его. Просто это займет больше времени.
Он сделал паузу, чтобы дать мне высказаться, но я молчал. В висках бешено стучало, и я все время напоминал себе, что надо дышать.
— Что ж, осталось обсудить финальное предложение. — Сорренто потер ладони друг о друга, как ребенок, разворачивающий рождественский подарок. — Ты прямо сейчас объяснишь нам, как пройти Первые врата. Или мы прямо сейчас тебя убьем.
— Блефуете, — услышал я свой голос.
Но я и сам в это не верил.
— Нет, Уэйд. Не блефую. Сам подумай. В мире сейчас такая ситуация, что никто не обратит внимания на взрыв в каком-то нищем крысятнике под Оклахомой. Все подумают, что взлетела на воздух подпольная лаборатория, в которой варили метамфетамин. Или террористическая ячейка подорвалась на собственной бомбе. В любом случае это будет значить лишь то, что в мире стало на сотню-другую меньше двуногих тараканов, живущих на госпайке и зря расходующих драгоценный кислород. Никто по вам не заплачет, а власти и вовсе глазом не моргнут.
В его словах была горькая правда, и я прекрасно знал это. Мне оставалось лишь тянуть время, лихорадочно придумывая выход.
— Значит, убьете меня? Из-за какой-то видеоигры?
— Только не строй из себя дурачка, Уэйд. На кону миллиарды долларов, контроль над одной из самых прибыльных компаний в мире и над самим OASISом. Так что не «из-за какой-то видеоигры». — Он подался вперед. — Но ты все еще можешь извлечь из этого свою выгоду. Пять миллионов мы тебе дадим. Тебе никогда не придется работать, будешь жить как король. Ну или умрешь через несколько секунд. Тебе решать. Только задай себе вопрос: если бы жива была твоя мама, какой судьбы она бы для тебя хотела?
Последний вопрос страшно разозлил бы меня — не будь я так напуган.
— А что вам помешает убить меня, когда я выполню ваши требования?
— Вопреки твоим убеждениям, мы не звери. Мы не стремимся никого убивать без крайней необходимости. К тому же... — Сорренто пожал плечами. — Это ведь не последние врата. Нам еще может пригодиться твоя помощь. Лично я в этом сомневаюсь, но руководство считает иначе. — Он понизил голос и заговорил так, будто раскрывает мне секрет: — Вот что будет дальше. Ты дашь мне пошаговые инструкции, как отыскать Медный ключ и пройти Первые врата, и останешься в этом коммуникационном канале, пока мы не проверим твои слова. Выйдешь из сети без моего разрешения, и я взорву тебя к чертям вместе со всем штабелем. Ясно? Говори!
Я подумал над тем, чтобы выполнить его требования, честное слово, но не увидел ни одной причины, по которой им стоило бы оставить меня в живых. Гораздо логичнее было бы убить меня, получив желаемое. Убрать конкурента. Они явно не собирались давать мне никаких миллионов и отпускать меня, чтобы я тут же побежал рассказывать журналистам, как мне угрожали. Особенно если и правда существует вещественное доказательство в виде заложенной под штабель взрывчатки.
Нет. Одно из двух: либо Сорренто блефует, либо собирается убить меня вне зависимости от того, помогу я ему или нет.
Собрав волю в кулак, я принял решение.
— Сорренто, — произнес я, пытаясь скрыть страх в голосе, — передай своим боссам следующее. Вы никогда не найдете пасхальное яйцо Холлидэя. Потому что он был умнее вас всех, вместе взятых. Не важно, сколько у вас денег и кого вы собираетесь шантажировать. Ничего у вас не выйдет.
И нажал на кнопку выхода из сети. Сорренто грустно смотрел на меня, пока мой аватар таял у него перед глазами. Кажется, он был ничуть не удивлен.
— Глупый шаг, парень, — услышал я, и мой визор отключился.
Я замер в темноте логова, ожидая взрыва. Но прошла целая минута, а никакого взрыва не было.
Я сдвинул визор на лоб и трясущимися руками стянул перчатки. Глаза начали привыкать к темноте. Еще не до конца веря, что все обошлось, я перевел дух. Значит, все-таки Сорренто блефовал. Пытался манипулировать моим сознанием. И, надо сказать, весьма успешно.
Я выхлебал бутылку воды и вспомнил, что надо вернуться в OASIS и предупредить Эйча и АртЗмиду. Они ведь будут следующими мишенями «шестерок».
Уже натягивая перчатки, я услышал взрыв.
Через долю секунды меня настигла ударная волна, и я инстинктивно рухнул на пол, закрывая голову руками. Издалека донесся скрежет металла — несколько штабелей обрушилось, вырвавшись из железных опор и увлекая за собой соседние. Этот чудовищный лязг не смолкал, как мне показалось, целую вечность. Потом стало тихо.
Выйдя из ступора, я открыл дверь фургона, как в бреду пробрался через лабиринт искореженных машин и увидел огромный столб огня и дыма, поднимающийся на дальнем краю нашего района. Я влился в поток людей, уже бегущих в том направлении вдоль северной границы трейлер-парка.
От штабеля, в котором был теткин трейлер, остался обугленный остов — так же как и от нескольких соседних. Просто груда искореженного горящего металла.
Я остался в стороне. Вокруг места взрыва уже собралась толпа зевак. Люди стояли настолько близко к полыхающим обломкам, насколько хватало смелости. Никто не полез искать выживших — и так было ясно, что не уцелел никто.
Потом в одном из упавших штабелей рванул небольшой газовый баллон, и толпа кинулась врассыпную. За этим взрывом последовали еще несколько. Зеваки отбежали подальше и продолжили глазеть на пожар с безопасного расстояния.
Жители окрестных штабелей кое-как пытались бороться с пламенем, спасая свои жилища. В ход шли садовые шланги, ведра, пустые пластиковые стаканы из-под литровых молочных коктейлей и вообще все подряд емкости, в которых можно было носить воду. Вскоре пожар начал угасать.
Я стоял молча и слушал, что говорят вокруг. Люди высказывали предположения, что взорвалась очередная лаборатория, в которой варили «дурь», или какой-то криворукий идиот пытался склепать бомбу. Сорренто как в воду глядел.
Эта мысль привела меня в чувство. О чем я думаю?! «Шестерки» только что попытались убить меня! Наверняка прямо сейчас вокруг шныряют их агенты, проверяя, действительно ли я погиб! А я, как последний идиот, торчу тут у всех на виду!
Я потихоньку ускользнул от толпы и поспешил назад в логово, стараясь не срываться на бег. Всю дорогу я оглядывался через плечо, чтобы убедиться, нет ли за мной погони. Забравшись в фургон, я запер дверь, скорчился в дрожащий комок в углу и провел в таком положении довольно долго.
Наконец шок немного отпустил, и я начал осознавать произошедшее. Моя тетка Элис погибла. Так же как и ее приятель Рик и все, кто находился в нашем штабеле и в соседних. Так же как и бедная старушка миссис Гилмор. Если бы я был дома, я бы тоже погиб.
У меня в висках стучало от адреналина, я не знал, что делать дальше, меня переполняла парализующая смесь страха и ярости. Задумавшись, не войти ли в OASIS и не позвать ли полицию, я все же отмел эту мысль. Все равно мне там не поверят. Скажут, что я псих. И журналисты вряд ли воспримут меня всерьез. Разве что если признаюсь, что я и есть Парсифаль, да и тогда не факт. У меня не было никаких доказательств вины Сорренто и «шестерок». Все, что осталось от их бомбы, наверняка уже расплавилось и слилось с обломками рухнувших штабелей.
