Это и был знаменитый Фонтан Влюбленных. Хиллари с тоской во взгляде и с нарастающей тревогой посмотрел на сие рукотворное чудо, а потом опять оглядел этажи, ярусы, эскалаторы и лифты. Все находилось в непрерывном движении, и Хиллари от высоты открытого пространства и множества людей вокруг на миг почувствовал, как покачнулся пол под ногами. Выбрал Этикет место, нечего сказать! Здесь не семь, а сто сорок семь путей отхода. Правильно он поступил, что отклонил предложение Сида захватить с собой серых. Этикет ни за что бы не подошел, увидев босса с такой свитой. Затевать же акцию перехвата в этом сплетении лифтов и людей было чистейшим безумием. Но как здесь найти Этикета? Оставалось надеяться, что киборг ведет откуда-то наблюдение, сам его узнает — и подойдет. Надо быть на виду и ждать, никуда не перемещаясь. Самому найти здесь Этикета было невозможно.
Хиллари расстегнул пиджак, засунул по четыре пальца в карманы брюк и, небрежной походкой пройдя по залу, присел на бортик фонтана, где, как он заметил, тут и там сидели — а то и лежали — разные юноши, парни и мужчины.
И некому было объяснить ему, что его поза означает: «Я свободен. Приглашаю к знакомству!..»
Хиллари знать не знал, что здесь свои традиции и свой тайный язык, в котором каждый жест и положение тела имеют особый смысл. За призывное подмигивание или за восторженное цоканье языком, не говоря уже о непристойных знаках внимания, в Сэнтрал-Сити можно было попасть под суд по статьям «навязчивое приставание с оскорбительным подтекстом» и «посягательство на основы личной жизни», особенно если нарвешься на закомплексованного субъекта не той ориентации, — но надо же людям как-то встречаться и знакомиться? Поэтому давно были определены территории, вступив на одну из которых вы тем самым давали повод к дальнейшему сближению. Именно таким местом был бортик фонтана. Те, кто хотел просто отдохнуть или полюбоваться на вздымающуюся в призрачном облаке брызг водяную колонну, садились за выносные столики многочисленных кафе. Так что нет ничего удивительного в том, что спустя минут пять один скучающий парень, в темных брюках из плотной материи и в короткой черной куртке, подсел к другому скучающему парню; тот, другой, был постарше — прислонившись к теплому, под дерево, ограждению бассейна, он с подчеркнуто отсутствующим видом смотрел в некую точку перед собой. Он выглядел заманчиво — чистое лицо, модельная короткая стрижка — волосок к волоску, дорогой костюм.
Хиллари понял, что его откровенно разглядывают, и, повернув голову, встретился глазами с довольно симпатичным малым — тонкие черты лица, глубоко посаженные глаза под прямой линией бровей, хрустальная капля-серьга в мочке уха. Кричать «На помощь!» было глупо, а уйти Хиллари не мог. Он просто отвернулся и уставился на носки своих туфель.
— Ты откуда такой красивый взялся? — выждав паузу, спросил парень с серьгой, продолжая смотреть на Хиллари чуточку исподлобья. — Я тут уже неделю болтаюсь, весь фонтан по периметру исходил, а тебя раньше не встречал.
«Ну не съедят же меня, — убеждал себя Хиллари, — ну не смутирую же я, если с кем-то поговорю. Хоть отвлекусь…» Чтобы не казаться идиотом, говорящим и делающим все невпопад, Хиллари решил прикинуться приезжим. Провинциалы шли в Сэнтрал-Сити за умственно отсталых, и им многое прощалось.
— Я из Вангера.
— Ну и как там наши?
— Плохо, — соврал Хиллари, — там сэйсиды, а у них в Корпус берут одних убежденных натуралов.
— По-моему, это признак ограниченности. Не говоря уже, что закон, запрещающий человеку трудоустройство из-за его интимных склонностей, является дискриминационным.
Хиллари присвистнул. А парень, оказывается, по правам начитан.
— Это же полицейские международные войска. Им на Конституцию плевать, не то что на какие-то законы. Чтоб ты знал, на многих планетах базирования сэйсидов однополые браки запрещены. А ты что, в сэйсиды поступать собрался?
— Боже упаси! Я уже пожил у босса из Ровертауна — на всю жизнь впечатлений набрался, еле отмотался. Вдобавок он ревнивый оказался и злопамятный; в общем, не любовь, а сплошные занозы. Одно дело игра — это заводит и подхлестывает, а совсем другое — реальное насилие. Теперь я повзрослел, кое в чем разбираюсь. Хотелось бы чего-нибудь поспокойней, поизящней, но с перчиком. Я отлично умею готовить, могу поддерживать в доме порядок, аккуратно плачу по счетам и сам делаю ремонт. Я мог бы жить у тебя…
Теперь уже Хиллари заинтересованно всмотрелся в парня. Приключение его затягивало. Послать этого «дружка» подальше и покрепче?.. Это надо было сделать сразу, а не вступать в разговор.
— По классу не прохожу? — как-то одновременно застенчиво и обескураженно улыбнулся парень. — Извини, что не спросил, а по твоему виду не поймешь… Ты босс или бой?
— Босс, — убежденно ответил Хиллари. Уж в чем в чем, а в этом он был уверен на все двести, — лидер и победитель.
— Так в чем же дело?
— Понимаешь, — пошел на попятную Хиллари; ему не хотелось грубить в ответ на спокойное и вежливое обращение, — я здесь жду своего парня.
И собеседник, и еще один сосед в пестрой красочной рубахе, с тонированными прядями волос и с коллекцией разноцветных и прихотливых фенечек на руках, который все время незаметно прислушивался к беседе, грустно и понимающе обменялись взглядами и слаженно покачали головами.
— Все мы здесь ждем своих парней — а они, знаешь, никак не приходят; вот в чем фишка этой жизни.
А парень с фенечками прибавил, глядя сквозь Хиллари:
— Сколько боссов стало — плюнуть негде. А копни глубже — кругом одно гнилье.
— Босс, — отрезал Хиллари, — это, парни, не имидж, и не тряпки, и даже не призвание. Это врожденное; таких людей не больше десяти процентов. Все остальные — фальшивки с дутыми претензиями. Настоящий босс — большая редкость.
Парни снисходительно улыбались: «И не таких, мол, видали», а Хиллари говорил негромко, но голос его обрел глубину и звучность, с какой профессор дает наставления студентам. Отделившись от толпы, по направлению к нему шел Этикет. Радость наполнила и взбодрила Хиллари. Ну-с, послушаем, что вы скажете сейчас, ребятишки…
Этикет выбрал для свидания манеры и одежду Встречного — наемника, телохранителя, весьма сомнительного субъекта из юго-западного Басстауна. Давящий холодный взгляд, хищная сила и точная рассчитанность движений, непринужденная самоуверенность и высокомерие. Просторная, свободного покроя куртка, под которой уместятся два карабина. Рубашка, облегающая каменные мышцы. Брюки, не стесняющие, если надо бить кого-то ногой в голову. Ботинки с металлическими носками, чуть не со шпорами. Он шел, лавируя между столиками.
— Здравствуйте, босс.
Лица у собеседников Хиллари оплыли и вытянулись. Такого они явно не ожидали.
— Ты что себе позволяешь? — жестко, едва двигая губами, проговорил Хиллари. — Я полчаса торчу здесь, как дурак. Я пью таблетки горстями, я с ума схожу, я бросил все дела — а ты разгуливаешь неизвестно где!
— Извините, босс. Непредвиденные обстоятельства.
Хиллари старался не думать, как все это выглядит со стороны. Ему надо было проверить киборга на подчиняемость.
— Я с утра ничего не ел. Принеси мне еду, и побыстрей.
Хиллари протянул купюру.
— Слушаюсь, босс. — Этикет, скользнув презрительным взглядом по сидящим рядом, взял деньги и пошел прочь.
Хиллари победоносно посмотрел на своих новых знакомых. Он снова стал самим собой — решительным, властным и надменным. Даром что Этикет шире его в плечах и выше ростом, а также серьезен и мрачен до жути, — смотрите, мальчики, как я им помыкаю! Это мой бой, вы уразумели?
Приунывшие ребята строили друг дружке гримасы.
Парень в фенечках немножко поаплодировал:
— Браво!
— Однааако… — протянул тот, что подсел знакомиться.
— Вот теперь можем поговорить спокойно, — развязно, как к старому приятелю, обратился к нему Хиллари. — Времени у нас достаточно.
— Тут закусочные на каждом углу… Он сейчас вернется.
— Я не ем те отбросы, которые там продают. И он это знает. Ты еще не разочаровался в своих словах?
— Нет, сейчас они обрели реальный смысл, — живо откликнулся тот.
— Так вот, слушай внимательно. Для начала перечислю мои требования — а ты решишь, будешь играть по-моему или поищешь чего попроще. Я — биологический расист. Ты должен иметь генную карту не ниже голубой, IQ не ниже 130, индекс здоровья не ниже 800. Будешь жить в доме безвылазно — за порог не переступать, чужим не открывать. Прилетать я буду редко и нерегулярно, предупреждать буду за час, чтобы моя еда была готова к прилету — свежая и горячая. При мне — режим молчания; разрешается коротко и односложно отвечать на вопросы: «Да, сэр. Нет, сэр». Платить я тебе не буду. А звать буду Андроид. Ну как, подходит?
Парень в фенечках сложился вдвое, давясь смехом, прикрывая рот и вытирая набегающие слезы.
