Створки лифта так медленно стали раскрываться, что я не выдержал, ринулся в расширяющуюся щель.
Одновременно с воплем компьютера, что мой пропуск и личностные данные заблокированы и готовится отключение, я ворвался на этаж.
— Хотите чаю?
Я отшатнулся от неожиданности. Прямо передо мной протягивает чашку с кровью выпотрошенный плюшевый заяц. Одно ухо отодрано напрочь, вместо потерянных глаз пришиты пуговицы, почему-то оплавленные так, что даже вокруг глазниц плюш обуглен.
— Хотите чаю? Чаю? Чаю? — мерзко пищал заяц.
Тварь двигается дерганно, будто внутри находится давно не смазываемый заводной механизм.
— У нас чаепитие! Славное, славное, славное чаепитие!
От вопля справа я развернулся, ладонь машинально хлопнула по поясу, где обычно находится кобура с револьвером.
За низким кукольным столом сидит Безумный Шляпник aka Болванщик. Причем этот безумен на все триста процентов! Иссушенный годами дед едва вместился за пластмассовым столиком, ножки которого зависли в воздухе, ибо столешница лежит на коленях старика. Двумя пальцами удерживая треснутую чашку за ручку, обращенную от себя, старик с шумом отхлебнул крови. Я заметил черные ногти на воспаленных от артрита пальцах.
Болванщик одет в пиджак от смокинга на голое тело, голова по-стариковски дрожит, отчего высокий цилиндр на ней звякает. Я присмотрелся, в оторванной верхушке цилиндра угадываются какие-то шестеренки, похоже, шляпа набита доверху всяким хламом.
— Присоединяйся, мой-наш званый-незваный гость, — выпалил Болванщик. — Мы будем читать стихи!
Он осклабился и, дергая по-змеиному языком, продекламировал:
Дурная, добрая молва — все миновало без следа;
Корим бывал, но признан под конец…
Я огляделся. В огромном и светлом помещении, больше похожем на склад, все завалено картонными коробками без надписей. Коробки разнообразны, от небольшой, с кулак размером, до громадных, величиной со шкаф. Николетты нигде не видать.
— А ты знаешь стихи? — жутко проскрежетал изуродованный Мартовский заяц, расплескивая кровь из чашки. — А я знаю. Послушай.
Под визг несмазанных механизмов, он провыл:
Искал слепец свои глаза,
Хотя нужна была Душа!
Искал повсюду: тут и там,
И сам не знал, зачем блуждал.
Не видел он ни дня, ни тьмы,
Не видел мира красоты.
Не различал ни сон, ни явь,
Пытался Душу разыскать…
Меня передернуло. То ли от скрежета, рвущего нервы, то ли оттого, что Мартовский заяц отчетливо ударение делал на слове «Душа»?!
…Но кто же знал такой ответ,
Что если в теле Души нет,
Ее не купишь, не найдешь,
И у других — не украдешь!
— Отличный стих, да-да, — завопил Болванщик, часто-часто моргая. — Только ты читать не умеешь, кто так стихи читает? Урод! Болван!
Старик орал, а сам в это время ежесекундно переставлял на поверхности кукольного столика чашку с кровью, кофейник, сахарницу. Зачем-то брал и тут же откладывал пластмассовую одноногую куклу без одежды, тасовал и рассыпал карты Таро.
«Внимание! — шепнул компьютер. — Заработали внешние фильтры».
Черт! Это началась консервация пространства. А значит, потом начнется планомерное уничтожение и отключение всего, что есть в нем.
«Главное, — пронеслось у меня в голове, — чтобы персонал не эвакуировали! А то Николетту я так и не найду…»
Я попытался шагнуть вперед, но в ногу вцепился Мартовский заяц, ухитряясь держать плюшевой лапой чашку. Я попытался стряхнуть уродца, но это оказалось не так-то просто. Лапы, словно тиски, не разжать!
— Нет-нет, наш-мой добрый-злой друг, — проскрежетал Мартовский заяц, поднимая на меня «взгляд» оплавленных пуговиц, — ты никуда не пройдешь, пока не отгадаешь нашу загадку, да! Да!! Да!!!!
— Загадка-загадка, — демонически захохотал Болванщик, обеими руками заталкивая в недра дырявого цилиндра чашку с кровью, кофейник и голую куклу с оторванной ногой.
Я все пытался оторвать от себя проклятого зайца, но ничего не получалось.
«Вот почему он так скрипит», — мельком подумал я, заметив у него торчащие из спины отвертки.
— Слушай загадку, — заголосил Болванщик.
— Загадку-загадку, — жутко протянул заяц. — Слушай-слушай…
Старик обернулся ко мне, его язык снова замелькал между зубами. Болванщик прошипел:
— Почему люди продают то, чего нет, а Дьявол покупает? И, самое главное, почему Дьявол сам продал Душу?!
По коже будто сыпанули снежной крошкой: не может быть, чтобы это было совпадением! Они знают, кто я такой?! И что это за намеки на бездушность?
На секунду я даже задумался, пытаясь найти толику здравого смысла в шизофренической загадке. Потом внезапно меня осенило: Болванщик в книге Кэрролла был приговорен к смертной казни за то, что убил Время!
Это программа, чтобы убивать время, задерживать незваных гостей!
Твою мать! Дурак! Как я мог попасться на это?!
Я выпрямился, выхватил из кармана коробок, спички высыпал на ладонь.
— Нет-нет, — взвизгнул заяц, — ты никуда не пройдешь! Загадка-загадка-загадка!
— Почему Дьявол сам продал Душу?! — заорал Болванщик. Из уголка рта у него потекла кровавая слюна. — Почему, почему, почему?!!
Бирюзовый свет погас, принимая очертания двуствольного кольта. Я обхватил рукоять двумя ладонями, навел. Двойным выстрелом лже-Болванщика опрокинуло, перевернув кукольный столик. В воздухе, среди брызг крови, кувыркнулся цилиндр с ценником «10/6».
— Нечестно! — медленно заскрежетал Мартовский заяц, судорожно подергивая головой. — Так нечестно, нечестно, нечестно…
Я навел стволы между обугленных пуговиц, надавил спусковой крючок. Отдача ударила по запястьям, сдвоенный вихрь огня разодрал изуродованную плюшевую игрушку. По керамическому полу звякнули обломки шестеренок, запахло жжеными тряпками.
«Внимание», — крикнул компьютер. Но его заглушил визг сирены:
— Вирусная атака! Персоналу — закрыть приложения и покинуть помещение! Через тридцать секунд начнется принудительная очистка системы!
Почему я всегда не успеваю?!
— Карта!
«Выполнено».
Николетта по-прежнему здесь! Зеленая точка прячется среди оранжевых квадратов где-то рядом.
Расшвыривая коробки, я бросился на поиски. Но чем больше картонных гор я рушил, тем сильнее паника сдавливала сердце. Их здесь слишком много! Помещение громадное, я не успею!
Коробка передо мной сама по себе открылась, на меня уставились глупые глаза Мальвины.
— Ты хочешь трахаться? — осведомилась она тонким, детским голоском и склонила голову набок.
Я рванулся к другой горе, толкнул коробки, на керамический пол гулко шлепнулись резиновые осьминоги. Господи, да сколько же здесь хлама?!
— Трахнемся? — Мне на плечи обрушились холодные руки Мальвины. Она лизнула меня в ухо, шепнула безучастно: — Я все могу, хочешь, подставлю анус?
С рычанием я сбросил секс-куклу, метнулся в освободившийся между коробками проход. В глазах уже плясали мухи от обилия картона.
— Я могу по-всякому! — Передо мной с груды коробок спрыгнула Мальвина. Обнаженная грудь колыхнулась. — Как тебе нравится? Могу отшлепать, сорванец ты балованный.
Не отвечая, ударил ногой, голая кукла с визгом отлетела, за ней обрушились пару коробочных Эверестов.
— Внимание! Начинается консервация пространства!
На миг помещение померкло, его очертания исказились, будто на акварельную картину плеснули маслом. В ушах раздался скрежет, изображение мира восстановилось.
«Сигнал прерван, — рявкнул в ушах незнакомый голос. — Связь с административной машиной потеряна. Предлагаю покинуть Сеть!»
Ага, это заработал антивирус Дикаря, значит, тут реализована та же система, что и в метро. Связи с моим сервером не будет.
— У тебя есть пространство для хранения сохраненной информации? — на бегу спросил я.
«Существует кэш, — мгновенно отозвался антивирус. — Могу выделить часть ресурсов из карантина».
— Выделяй! Приоритет хранилища — высший! Стирать что-то оттуда запрещаю!
«Исполнено!»
Отлично, теперь, надеюсь, ID-матрицу Досумбаевой я не потеряю. Если выберусь отсюда вообще!
Не успел додумать, как в спину мощно ударило, меня швырнуло на пол. Я выставил руки, пытаясь сгруппироваться, но падение внезапно прекратилось. Подмышки и грудь обвили силиконовые троды, они мгновенно сжались, впиваясь в кожу. Я, в объятиях проводов, взлетел к потолку. Кольт с лязгом ударился о пол и, потеряв связь с хозяином, тут же трансформировался обратно в коробок спичек.
— Вот ты и попался!
Картонные стены у окна неторопливо и красиво складывались в громадный терминал. Из коробок появились широкоформатные мониторы, железные ящики серверов, большой стол. Вершиной травестии стал длиннющий конвейер с частями тел детских игрушек.
По небольшой лесенке, ведущей к центральному пульту терминала, поднялась миниатюрная девушка в белом халате. На симпатичном личике играет торжествующая, немного безумная улыбка. Я заметил, что у нее косые и разноцветные глаза: синий смотрит на меня, а оранжевый быстро вращается по орбите глазницы.
