Секунду я с недоумением наблюдал за фигурами в серых плащах, уж очень они не походили на охрану в униформе. Да и на прочие творения Николетты тоже. Но когда я увидел человека в центре, сознание пронзила догадка — наемники! И во главе них старый знакомый — «мясник» Кадавр.
— Внимание! — деловито сообщил оператор. — Пространство загерметизировано.
«Ловушка захлопнулась, — перевел я мысленно. — Однако!»
Не говоря ни слова, наемники вскинули оружие. Цех наполнил грохот выстрелов, картонные коробки взрывались, сочно разбрасывая ошметки содержимого. Несколько пуль-вирусов попало в терминал Николетты, там взорвалось, сыпанули яркие искры и осколки стекла.
— Моя лаборатория! — ахнула Николетта. Ее лицо перекосил гнев, она заверещала: — Волки позорные! Я вас со спамом смешаю!! Убить-убить-убить…
Подчиняясь ее жесту, один из осьминогов мгновенной кляксой ринулся к ближайшему наемнику. Не успел тот опомниться, как силиконовые щупальца обвили его тело. Миг страшного напряжения, и туловище киллера взорвалось фонтаном крови и внутренностей.
— Так его! — Николетта захохотала с сатанинским торжеством: — Фас, мой пупсик, раздави их всех!
Кадавр, я узнал его по низкополигонному аватару, для лучшей скорости в Сети, рявкнул скупо:
— Уничтожить!
Команда наемников рассыпалась в цепочку, грянули выстрелы. Я метнулся за коробки и бросился на пол. По спине ударили куски металла и керамической плитки с потолка. Перекатившись, я сел. Быстро отщелкнул барабан кольта, отработанные гильзы звонко посыпались на пол.
Это не может быть совпадением. Кадавр с его командой просто не могли знать, куда я направляюсь и где нахожусь! Если только…
Барабан с лязгом встал на место.
Если только их тоже не наняли. Для чего? Убрать меня? Николетту? Или помочь мне?
Сразу вспомнились стычки и перестрелки в китайском квартале, в Дикой Сети. Там о помощи и речи не могло быть, мне только мешали. Но чтобы проверить свою догадку, я вскочил.
Ближайший наемник тут же обернулся, автомат в его руке ожил. Я упал поспешно, над головой взвизгнуло, по затылку стеганули куски керамики со стен.
Нет, они здесь явно не для того, чтобы мне помочь.
Я снова вскочил. Цех наполнен дымом из горящих механизмов, пороховыми газами. Ноздри жжет резкий запах паленой изоляции.
Наемник заметил меня, вскинул оружие. Но за миг до того, как его палец сдавил спусковой крючок, мой кольт выплюнул двойную дозу вируса. Фигуру в сером плаще отшвырнуло, оставив в воздухе горящие куски одежды. Тело киллера придавило коробки. Прорывая картон, из них тут же вылезли десятки рук, вцепились в раненого человека. Я содрогнулся от его предсмертного крика, когда его плоть заживо разодрали программы Николетты.
Досмотреть мне, к счастью, не удалось. Загрохотали выстрелы, над головой выжгли воздух десятки вирусов. Моя картонная баррикада затряслась под ударами пуль, на меня посыпались обломки механизмов.
Еще залп, и от баррикады ничего не останется!
Я поспешно упал, заработал локтями.
— Сетевой Дьявол! — Я узнал хриплый голос Кадавра. — Тебе не уйти, сволочь!
Отвечать я не стал, это все равно что показать на себя пальцем, мол, вот сюда стреляйте. Ограничился тем, что мысленно просклонял надоедливого наемника и его команду.
В цехе снова загрохотало, я машинально закрыл голову руками. Когда ничего не изменилось, понял, что стреляли не в меня. Похоже, что сейчас наемники разделываются с защитой Николетты. Что будет потом, когда от ее гротескного театра ничего не останется, думать не хотелось.
Позади закричал мужчина, у меня мурашки пошли по телу от боли в его голосе.
«Минус один», — сказал кто-то язвительный в моей голове.
Следом затарахтел автомат, что-то взорвалось. Послышались возня и новые выстрелы, потом кто-то завопил:
— Уберите его от…
Крик захлебнулся, что-то сочно лопнуло, будто помидор под сапогом.
«Еще минус».
Ползком я обогнул картонную колонну, наткнулся на выпотрошенного пулями ниндзя. Его бесполезный меч-вирус так и остался в стиснутых пальцах программы.
«Будь проклята женская романтичность! — пронеслось у меня в голове. — Не могла, дура, автоматчиков наштамповать?!»
Правда, как бы я сам с ними справился?
За следующим поворотом я наткнулся на кровавые следы, будто здесь протащили тело. В животе похолодело от догадки, а за поворотом она подтвердилась.
Николетта лежала в луже собственной крови. Белый халат покраснел, на груди превратился в клочья, открывая изувеченное тело. У меня кулаки сжались, то ли из-за ярости на киллеров, то ли из-за того, что я не успел.
Провалил-таки третье задание! Провалил, твою мать!
— Дьявол?
Я встрепенулся, не в силах поверить, что Николетта еще жива. Не открывая глаз, она шепнула едва слышно:
— Это ты?..
— Я.
— Эти… эти сволочи с тобой пришли?
— Нет. — Я оглянулся. К нам неотвратимо приближались наемники, высматривая нас в клубах дыма. — Я думал, что они с тобой…
— Дала б я им лабораторию уничтожать…
Вот, еще один вариант отброшен. Эти ребята не охрана «Нью Хоуп» и Николетты. А знать о том, чем я сейчас занимаюсь, могли только два человека…
Она замолчала, по лицу прошла судорога боли.
— Дьявол…
— Что?
— Что будет со мной, когда ты заберешь Душу?
— Ты не вернешься больше в Сеть.
— Дурашка… Я же программа, Дьявол, я не могу без Сети…
Из-за поворота показался наемник, осторожно ступая, он щурился, держа автомат перед собой. Стараясь не шуметь, я прицелился. Вирусы с жутким воем прожгли череп киллера, разметали кровавую кашу. Дымящееся тело обрушилось на пол. На всякий случай я подтянул за ремень его автомат к себе.
Николетта приподняла веки. Синий глаз нашел мое лицо, а оранжевый потух, превратившись в серый уголек. Почему-то меня это сильно поразило.
— Ты скажи мне… — прохрипела она. — Душа… сохранится? Нельзя-нельзя-нельзя Душу терять…
Я помолчал. Хотел бы я сам это знать!
— Сохранится.
— Хорошо, — едва слышно сказала Николетта и снова закрыла глаза. Следующие слова она произнесла уже одними губами: — Делай, что надо, вор.
За спиной послышались резкие команды, по звукам я понял — нас окружают.
— Делай же…
Я вздохнул.
«Антивирус! Приготовь место для копирования!»
«Исполнено. Готов».
«Ну давай, Дьявол, не подведи!»
Мои пальцы коснулись головы Николетты, замерли на висках. Там пульсировали две тонкие жилки.
Я закрыл глаза и резко сдавил голову Николетты в руках.
Вспышка!
Падение в разноцветном колодце, будто сотканном из неоновых реклам. Цифровой крик. Боль. Страх. Холод инфопространства.
Дно бездны приближается, чтобы расплескать меня среди нарисованных камней…
Головокружительный взлет напоминает мгновенное падение. Тот же страх, ведь из-за скорости полета не успеваешь понять, куда ты летишь: вверх или вниз.
Когда улучшается качество жизни, ты вдруг с удивлением познаешь, что раньше жил мелко, будто литровую банку сменили на громадный аквариум. Столько появилось интересов, фактов, наблюдений. Оказывается, что выражение «Человек не поднимает глаза к небу» имеет смысл. Живя у самого дна, ты действительно не поднимаешь глаз. Какое, к черту, небо, какие, на хрен, звезды, когда ежедневно ты борешься не за место под солнцем, а за банальный кусок пищи. При возвращении с работы тебя могут убить в своем же подъезде за пачку сигарет. Ты — никто.
Ты — ноль.
Тебя нет.
Тебя никогда не было…
Сборочный цех «Нью Хоуп» исчез. Его никогда не было. Это лишь визуальная иллюзия для лучшего восприятия человеческого мозга. Вся виртуальность — иллюзия. Абстрактный образ для усваивания информации.
Я вижу, как переписываются строки команд, бесконечные и пустые символы. А для человека это имеет значение. Это чужие жизни, реальности, Души. Как много мы принесли в виртуальность. Мы вдохнули в нее жизнь, как Бог вдохнул Душу в кусок грязи.
— Это нужно остановить!
— Зачем? Разве не для них ты создавал все это?!
— Для них, но с другой целью…
— Не смеши меня. Любой труд должен приносить свой профит. Иначе зачем он?
— Только не ценой свободы!
— Свободы? Хе-хе, ты говоришь, как школьник.
— А ты говоришь, как все эти бездушные циничные сволочи в кабинетах.
— Ладно, успокойся. Давай придем к компромиссу…
— Какой, на хрен, компромисс? Мы не торгуем безделушками, на весах — жизни людей!
— Ты знаешь, чем взрослый человек отличается от подростка? Он понимает, что идеала нет, что нужно чем-то жертвовать. Это-то и называется компромиссом.
— Тогда будь проклят взрослый человек. Я хочу быть подростком, они искреннее верят в то, что есть идеал, и достигают его.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь…
В ярких вспышках я узнаю марионеточные нити. Пусть эта Душа теперь принадлежит мне… пусть будет так… пока всех нас не примет цифровая бездна…
* * *
В изорванном и окровавленном служебном халате, в теле карликового японца, под чужим именем и с чужой Душой, я лежал на холодном керамическом полу сборочного цеха. Потолка уже не видно из-за удушливого дыма, картонные коробки лениво горят, немного ярче в них пылают пластиковые игрушки, выбрасывая в воздух серый жирный пепел.
