В это время тут тихо и прекрасно. Садовница, работающая только по утрам, сейчас стояла на раскладной лестнице за прудиком и подравнивала ветки эбеновых яблонь за беседкой. Скоро она незаметно исчезнет до вечера, чтобы не мешать битерере наслаждаться красотой Цветника.
Рошса спустилась по широким каменным ступеням на полосатую площадку, куда стекались вымощенные цветными плитками тропинки, и пошла по крайней левой — небесно-голубой, с синими прожилками. Там, за группой пирамидальных клёнов, была видна рощица земляничных деревьев с бордовой гладкой корой, светящейся сквозь светло-зеленую дымку однодневной листвы. Там её любимое место. Жалко, Фариссу забрали, но она рада, что смогла сделать доброе дело. Истинно доброе: убив одну жизнь, она помогла зародиться двум! Если клиницистки ничего не напортачат, то у Фариссы будет двойня! О, как все тут бегали, выпучив глаза! Но проверка подтвердила, что детки от Дитсайрса, это было и правда смешно.
Какие же они тут дуры, сплошные дуры! Фарисса тоже дурочка, но милая и добрая. Как она переживала, что из-за этих коров недойных размолотила косметику и алтарь Лардарошсы! Будто ей нужна косметика. Но статуэтку Джи не разбила, хотя религия — это же глупо! И в отличие от их выдуманных богов, её Бог живой. Символы для неё не важны. Она знает, что её Бог и так всё всегда видит. Когда хочет.
За раскидистыми земляничными деревьями возвышалась скальная горка — каменные абстрактные скульптуры, составленные из природных и искусственных обломков минералов. Коллекция художественно набросанных плит, разновеликих валунов, камешков и даже песка из ракушечника. Крошка прошла по серо-голубым розеткам медвежьих ушек, обрамляющих тропу, и, прыгая с камня на камень — чтобы не повредить сделанные граблями узоры на песке — добралась до первой из плит.
Осторожно ступая, обогнула нагромождения. Казалось, что некоторые обелиски неуверенно балансировали в ожидании ветра, чтобы наконец упасть.
На «троне» — черной плите с искрами кварца, обращенной на восток, свернулась вольными кольцами толстая шипастая змея. Крошка задумчиво присела. В Цветнике не было никаких животных, если не считать тонких щериц с полуметровыми хвостами, которые шустро бегали по стенам и лопали насекомых, состреливая их тоже полуметровым языком. А насекомых по весне вылезло тучи: тараканы с ладонь, вальяжно марширующие коротконогие кузнечики и какие-то особо жирные гусеницы, регулярно вызывающие визги битерере.
Полусантиметровые рыжие шипы ржавыми гвоздиками торчали по всему телу змеи. Каждый шип окружало колечко из бурых плоских чешуек, а поперек разбегался тонкий узор из круглых желтых бусинок. Змея была очень красива.
Крошка прицелилась и быстро схватила змею за шею, приготовившись уколоться о колючки. Но шипы оказались пружинящими, как резиновые! Крошка сразу овладела разогретым сознанием змейки и проглядела ее изнутри. Змея была ядовитой. В пасти прятались выстреливающие вперед зубы, а широкая, почти прямоугольная голова наполнена ядовитыми железами.
Рошса села на теплый черный гранит, оперлась о мелковыщербленный базальт за спиной и, держа на руках тяжелую и упругую змею, подставила лицо солнцу. У змеи одна мысль: тепло и мягко... Хорошо и тепло. Змея не волнуется, что заползла туда, где нельзя быть. Змея живёт прямо сейчас, не думая ни о чём. Ничего не зная. Змее сейчас хорошо. Хакисс расслабилась, пытаясь проникнуться змеиным восприятием, растягивая мгновение общности и спокойного наслаждения.
Знали бы они, что никакая она не наследница — у ажлисс не бывает детей! А она не просто ажлисс — она экзекутор Императора Джи! Эти дикари делали ей медицинский осмотр и ничегошеньки не заметили! Да и что они могут, когда они даже не подозревают, что она за несколько минут может не только отрастить себе эту смешную девственную плеву, но за три дня способна полностью изменить свое тело и стать, например, львом. Фарисса ушла, а Дитсайрс ошалел и зовет к себе каждую ночь. Но ведь скукотища же страшная. Вседержитель скучный, как программа: вполуха выслушает полагающиеся комплименты и падает вверх брюшком — работай, женщина!
Тогда она немного поиграла с ним, заставила быть более активным, но ей хотелось собрать как можно больше «пыльцы», и она изменила свои внутренние органы — сделав из матки насос-хранилище.
Дитсайрс никогда не был так удовлетворён, но Крошка почувствовала его страх от столь темпераментных игрищ и больше не стимулировала его так бурно. Да и смерть партнёра регента Яо была еще свежа в памяти.
Получив соцветие, Крошка порысила в Цветник, сразу в спальню. Собранная «пыльца» давила в животе, как будто в нее запихнули яблоко. Быстро легла в постель, думая только о сохранении квинтэссенции будущей жизни внутри себя. Капельками выцеживая внутрь мышечного мешочка очищенную сыворотку, чтобы живчики имели питательную среду, сканом поддерживая в них жизнь и уговаривая подождать.
Дождавшись тишины и убедившись, что служанок вблизи нет, взяла Фариссу за руку и под контроль и скрылась с ней в своем туалете.
— Спи, Фари, спи, — шептала ей мысленно. — Я тебя поглажу, и будет у тебя дитёночек.
Положила Фариссу на полотенце (не на голом же полу лежать!), поставила рядом пиалу и трубочку для питья, заблаговременно принесённые еще днём. Присела рядом и закинула безвольные ноги спящей подруги себе на плечи. Сгорбилась, немного отстранилась назад, сосредоточилась и выпустила в подставленную пиалу бережно хранимую сперму. Продолжая удерживать Фари в бессознательных мечтах и управляя согласно млеющим в фантомах телом, ввела Фариссе трубочку во влагалище, пропихнула глубже и, быстро хлебнув из пиалы, выдула весь живодарный заряд в матку. Легла рядом, контролируя руками и сканом, убаюкивая сознание Фариссы, но стимулируя ее тело. Выгнала две яйцеклетки навстречу суетливому ручейку, подгоняя невидимые, но так остро осязаемые искорки будущей жизни друг к другу... Легла щекой на грудь Фари, слушая ее сердце, а руками на её животе — сканом выращивая и закрепляя двух человеческих наследников. Увлеченная ростом все ярче разгорающейся жизни, Крошка ушла в мечты, убаюкивая тело, так стремившееся создать новую жизнь, качая его на фантоме довольства, счастья и блаженного ожидания...
Стук, крик, дверь нараспашку!
— Что вы здесь делаете?! Отвратительные грязные развратницы! — Руки в боки, взъерошенная и разъярённая, смешная в мятой пижаме и с разлохмаченной головой, кубышка Айша стояла в дверях и тряслась от негодования.
Фарисса очнулась, зашевелилась и села, лупая глазами. Она вообще ничего не понимала. Рошса поднялась, продолжая босой ногой касаться Фариссы, наполняя её счастьем и спокойствием.
— Айша, не ори! И не дури. Мы просто заболтались и уснули.
— Голые? В туалете? Вместе? Похотливые щерицы! Тебе мало Вседержителя нашего, ты еще сманила эту пустоцветку никчёмную! — Айша размахнулась ногой, чтобы пнуть неуверенно поднимающуюся на ноги Фариссу, но Крошка подскочила и выпихнула шумную девицу вон.
— О да, я должна была тебя положить на пол в туалете, да? — Рошса, держа Айшу за руку, напустила фантом страха и желание убежать, скрыться. — Иди на своё место! — крикнула ей вслед.
Айшу сдуло, но в коридоре уже толпились любопытные, и набежали ночные служки.
Крошка не желала трогать их всех. Протолкалась в свою арку, влезла в постель и укрылась с головой. Идиотки. Главное, всё должно было получиться. Фарисса толком ничего не будет помнить, зародышки же получились, прикрепились и будут расти уже сами. Надо будет потом ещё проверить и, может, подтолкнуть их. Помочь.
Потом Фарисса набралась смелости и спросила:
— Ты и правда ведьма? Или все выдумываешь, чтобы меня успокоить? Я никому не сказала, что ты меня заколдовала там в туалете и лила в меня свою мочу.
Крошка тогда чуть не умерла от смеха. Мочу! Ну надо же, какая дурища!
— Битерере Лардарошса! Бросьте её, бросьте! — на голубой дорожке подпрыгивала, панически звеня колокольчиками, служанка, растерявшая от ужаса всю плавность движений. — Как она сюда попала?! Она ядовитая! Позовите стражу!
