8
«ЖЕНЩИНА. Она сидит у окна в баре. Дворик снаружи, серый и угловатый, занесен снегом, на клумбах мертвые растения — окостеневшие, разглаженные, замерзшие. Она ничего не имеет против пейзажа. Напротив. Зима — время смерти и холода, и она любила, когда ей напоминали об этом. Ей нравилось испытывать к себе жалость на фоне холодных и очень зримых клыков зимы. Яркая вспышка осветила дворик. Затем издали донесся глухой рев. Она делает глоток из бокала, облизывает губы и слушает тихую музыку, которая наполняет воздух.
Она одна. Бармен и вся остальная прислуга — роботы…»
Здесь я останавливаюсь, чтобы немного передохнуть и сделать глоток вина… Ей нравится белый цвет. Белое платье, белые занавески на окнах и белый снег за ними. Белые смятые простыни, на которых она растянулась в ленивой неге, и белое вино в высоком запотевшем бокале. Значит — это должно нравиться и мне тоже. Значит — я должен не замечать отсыревших обоев в углу комнаты, легкой желтизны платья, серой грязи на снегу, давным-давно засохших капелек крови на простыне и кислого винного запаха у нее из рта… Все должно быть идеально — как в глубине.
— Это похоже на Диптаун, правда?
— Снега там нет, — замечаю я. — Там никогда не было и не будет снега.
— Нет, я не об этом. Смотри как она сидит одна в том баре, и вокруг больше ни одной живой души, как будто все вокруг — лишь тени, боты… У тебя никогда не возникало такого же ощущения, когда ты был там? Что все они не настоящие? Что этот мир…
— … принадлежит только тебе, — заканчиваем мы в унисон.
Она удивленно смотрит на меня, приподнимаясь на локте. Скомканное покрывало белой струйкой стекает с ее плеча, обнажая груди с маленькими розовыми сосками.
— Ты всегда можешь понять, что я думаю! У меня еще никогда не было никого, кто мог бы понимать меня с полуслова, угадывать мои мысли…
Я аккуратно кладу книгу на тумбочку, поворачивая голову, чтобы скрыть невольную усмешку. Потом сажусь рядом с ней на постель, касаясь рукой ее плеча…
— Как ты думаешь? — на ее мордашке застыло задумчивое и серьезное выражение. — Может, это настоящая любовь? Может, мы с тобой — две половинки, созданные Господом друг для друга?
Я наклоняюсь к ней, целуя ее в губы, чтобы прервать поток нескончаемых вопросов, чтобы отодвинуть тот миг, когда я должен буду сказать ей все, что я думаю о тех красивых, поэтичных, но банальных фразах, которые она говорит мне сейчас.
Я не могу сказать ей, что это она для меня — всего лишь тень, всего лишь программный бот, случайно перепутавший реальность с Диптауном… Пока не могу.
— Пока не могу, — устало повторил Валерка, закуривая. — Но я уверен, что он находит их где-то там, в «Космическом патруле». Семен мог наткнуться на него случайно, когда искал материал для статей, он ведь тоже слышал про эти убийства.
Я внимательно разглядывал своего однокашника, а воображение пририсовывало к непритязательному, схематичному скину мелкие морщинки, темные круги под глазами и двухдневную щетину. Образ очень усталого, не спавшего почти двое суток человека. Странная все-таки вещь, эта глубина, я ведь видел сегодня Валерку в реале, когда какая-то репортерша выпытывала у него комментарии о сегодняшнем убийстве. Там он был чисто выбрит.
— Думаешь есть какая-то связь? — спросил я.
— Есть. Должна быть связь. Я уже шесть лет, как опером работаю, а со временем на такие вещи нюх вырабатывается.
— А жертвы? Можно ведь проверить логи на их компьютерах, на серверах, у провайдеров наконец. Если они входили в глубину…
— В глубину-то они входили, мы и на провайдеров нажали и сервера перелопатили, да только спецов классных по этому делу у нас, сам понимаешь, не водится. Зарплата маленькая, работы много — идут неохотно. А на машинах жертв все данные были удалены. Говорят, то ли вирусы какие, то ли кони троянские, сам знаешь, я в этом не разбираюсь.
— Если что — обращайся. Помогу, — пообещал я. — Только я ведь тоже не спец.
Он рассеяно кивнул, принимая мое предложение, как данность:
— Обязательно.
— Обязательно, — махнул рукой я уже на бегу.
Сирена истошно завывала. Тревожно мелькали сигнальные лампы.
Внимание! Атака на базу. Экипажам всех истребителей — срочно на вылет. Внимание! Атака на базу… — захлебывались громкоговорители.
Я поерзал, устраиваясь поудобнее в кресле пилота. Где-то в реале скрюченный за компьютером человек в виртуальном костюма елозит задницей по жесткому стулу. Но это — там. Здесь — все иначе. Стеклянный колпак с гудением опускается вниз. Что-то щелкает. В длинном ряду на приборной панели зажигается зеленый огонек. Герметичность кабины проверена.
Это не «Лабиринт Смерти». Здесь нет пистолетов, помповых ружей, причудливых бластеров и игольников. Смерть здесь летает на космических истребителях — это для нас, самых терпеливых, тех, у кого достает времени и упорства изучать хитрое управление громоздкими машинами, десятки раз отрабатывать взлеты и стыковки, учиться воевать в строю, мгновенно менять боевые порядки и сражаться в индивидуальных дуэлях — один на один… Когда-то я видел старую-престарую игру, предтечу «Космического Патруля», кажется, она называлась «Wing Commandos». Там все было так же.
— Вторая эскадрилия, приготовиться, — доносится из наушников. — Зеленый свет нечетным звеньям — первое, третье, пятое — вперед…
— Пошли, ребята. Боевая формация «дельта», — командует Рейчел.
Один за другим мы выныриваем в космос, расцвеченный огнями. Справа раскручивается тугая спираль какой-то туманности. Она довольно красива, но сейчас у меня нет времени любоваться туманностями. Противник еще не подобрался к базе достаточно близко, чтобы накрыть завесой огня посадочные полосы и подлеты к стыковочным отсекам. Даже не глядя на радар, я без труда узнаю очертания трех тяжелых неповоротливых крейсеров, плывущих нам навстречу. Их окружают штурмовые и защитные фрегаты, тяжелые корветы и авианосцы. Количество более мелких кораблей не поддается исчислению — на экране радара все сливается в сплошное малиново-зеленое пятно. Формация «Сфера». Тихоходные крейсера под прикрытием неторопливо подбираются к базе.
— Ребята, наша основная цель числится под номером семнадцать — это авианосец. У него осталось только два легких корвета прикрытия — цели номер двадцать один и двадцать два, и несколько истребителей. Формация — «Claw», первый заход на цель номер двадцать один, затем меняем формацию на «Wall» и атакуем истребители, затем снова «Коготь» и цель номер двадцать два. Потом займемся авианосцем, — скороговоркой выпаливает Рейчел.
— Надерем им задницы! — кричит кто-то. Наверное, новичок.
Большинству из нас ясно, что капитан слишком оптимистична. При такой плотности их защиты мы потеряем не меньше половины звена уже к концу второго захода.
Да и вообще, база, скорее всего, обречена…
Первый заход оказывается удачнее, чем мы можем предположить. Двадцать первый оказался подранком и отдал концы, когда мы были еще на подходе. Его гибель несколько притормозила прикрытие авианосца. Я успел перенаправить лазеры и сшиб один из истребителей. Еще двое моих товарищей оказались столь же удачливы. Рейчел прошлась фотонными пушками по двадцать второму. Один из парней, выйдя из строя, нырнул вниз и угостил авианосец ракетой. Это был хороший выстрел, но потом парнишка снова потянул вверх, чтобы встать в строй, а это уже было слишком предсказуемо — в него попало сразу три заряда.
Во время второго захода на нас навалились истребили. Мы потеряли Рейчел и половину звена вместе с ней, а корвет номер двадцать два казался заговоренным. С авианосца начала стартовать новая порция истребителей.
— Третий заход, — скомандовал я четырем оставшимся. — Берем авианосец. Все прочее к черту. Формация «Дельта».
Защита выдержала на несколько секунд дольше, чем я предполагал. На мне, как на ведущем, сосредоточили огонь, но тем самым я отвлек внимание от прочих, да и к тому же успел в самый последний момент выпустить весь свой запас ракет.
— Все ракеты? — спросила Рейчел. — Прямо ублюдкам в глотку? Здорово!
— Это точно, — ухмыльнулся я. — Так что теперь я — старший лейтенант.
Выполненное в сложнейшей ситуации задание дало мне бонус, перекрывший штраф за гибель во время полета.
— Мне, наверное, дадут теперь медаль. Жалко Уайт и Валера пропустили представление…
— Жалко, — согласился я. — Но она говорила мне, что у нее сегодня ночная смена… А Валерке урезали фонды. Расследование в Диптауне — не самое дешевое удовольствие для московской милиции.
Пискнул пейждер.
— Извини, — сказал я, доставая его и стирая полученное сообщение вместе с ником отправителя из контакт-листа.
