заявление.
– Я не буду спорить с нёрдом. С виртуальным ― в особенности. Всего хорошего!
Сергей помрачнел, но послушно растворился в воздухе, оставляя Риту в гордом одиночестве.
Некоторое время она задумчиво стояла посреди основного отсека, практически не двигаясь и не дыша.
Что ж, если ей придётся работать с ИИ, то с этим она тоже справится. Один раз из-за ИИ её уже уволили. Второго раза не будет.
Сначала Айна раздражала.
Это как завести надоедливого питомца, который везде ходит за тобой следом. Хоть центральное ядро Айны и находилось в оранжерее, она могла перемещаться по жилому модулю в виде сияющего потока, мелькающего внутри полупрозрачных кабелей, протянутых под потолком.
Рита считала это глупой показухой. Ведь технически Айна и была жилым модулем.
Однако её реплики и вопросы порой были настолько наивными, словно в Айне заключена не огромная вычислительная мощь, а интеллект обычного десятилетнего ребёнка. Но Риту было этим не подкупить.
Ей было прекрасно известно, что создавать роботов и ИИ «миленькими» ― одно из ключевых правил робототехники, господствовавшей ещё в тридцатых.
После множества успешных медийных проектов про будущее, по сюжету которых роботы захватывали человечество, учёным и дизайнерам пришлось изрядно попотеть, чтобы разработать новую безопасную концепцию. Она заключалась в том, чтобы вместо монстров и машин для убийства люди видели в роботах что-то вроде домашних питомцев.
Поэтому зародившаяся тогда тенденция вызывать при помощи роботов умиление, отчасти сохранилась и сейчас. Только вот Рита на собственном опыте испытала, что даже миленькие ИИ могут с лёгкостью разрушить твою судьбу.
Однако время шло, и Рита неожиданно для себя привыкла к постоянному присутствию Айны. И даже к странным диалогом с ней.
Тому, разумеется, было несколько причин.
С тех пор, как Рита впервые прибыла на «Ковчег IV», прошло около двух месяцев. Шестьдесят один день, если точнее. Рита считала. И ещё около трёх месяцев оставалось до завершения миссии. Восемьдесят девять, если точнее. Это Рита тоже считала.
А всего ― сто пятьдесят. Сто пятьдесят дней одиночества на краю Вселенной. Достаточно для того, чтобы освоиться и смириться или окончательно сойти с ума.
Растения в оранжерее начинали зацветать, и работы стало больше. Теперь Рита жила по особенно строгому расписанию, рассчитанному буквально по минутам. Такой порядок помогал ей продвигаться вперёд и справляться с эмоциями. Однако с каждым днём Рита всё больше и больше чувствовала себя роботом.
Её спасали беседы с сестрёнкой, которые больше напоминали обмен отложенными сообщениям, чем нормальный разговор. И, как ни странно, общение с Айной.
Иногда Рита думала, что внутри Айны что-то сломалось. И поломка эта привела к тому, что Айна перестала воспринимать себя в роли искусственного интеллекта.
Но было ли это правдой или нет ― Рита не знала. А спрашивать не считала уместным. В конце концов, если она действительно была где-то сломана, то подобные вопросы наверняка только ухудшили бы сложившуюся ситуацию.
К тому же некоторые диалоги с Айной Рита находила весьма забавными.
Например, однажды, когда Рите нужно было измерить графические изменения, происходящие на рисунках спиралей в сложных соцветиях подсолнухов, она попросила Айну помочь ей с моделированием.
Рита фотографировала текущее изображение и отдавала его Айне. А та в свою очередь должна была сделать прогноз, опираясь на земные условия. Рита же планировала сравнить прогноз Айны с тем, что получится через месяц.
Этот странный эксперимент заключался в том, что в обычных условиях спирали подсолнухов напоминали спираль золотого сечения. Всё потому, что они появлялись за счёт движения ауксина ― растительного гормона, который вырабатывался в месте деления клеток.
Рита хотела понять, изменит ли ауксин свой маршрут под влиянием исследуемой планеты, или на рисунок ничто не повлияет.
Однако вместо того, чтобы молча моделировать запрос, Айна неожиданно спросила:
– А на что похожи подсолнухи?
– Ну… ― задумалась Рита, рассеянно почёсывая кончик носа. ― Подсолнухи относятся к обширному полиморфному роду Хелиантус семейства астровые. Высокий стебель, покрытый супротивными или попеременными жёсткими листьями. Соцветие – корзинка. Плод – семянка. Характерный цвет жёлтый, однако, бывают и сорта других цветов. Например, розовые, белые, красный и даже фиолетовые…
– О, – расстроено произнесла Айна. – Всё это я знаю. Но я спросила не это.
– Какой идиотский режим, – закатила глаза Рита. – Ты просила описать подсолнечники, я их описала. Что ещё тебе нужно?
– Я не просила их описать, ― возразила Айна. ― Я спросила, на что они похожи.
– Солнышки на ножках, – раздражённо ответила Рита, с трудом представляя, как интерпретирует её слова Айна. – Довольна?
– Вполне, – радостно отозвалась Айна.
После этого спустя несколько минут в углу тихо зажужжал принтер, и Рита пошла забирать свои расчёты.
Однако вместо одной картинки, она неожиданно обнаружила две. На первой – запрошенное исследование, а на второй – рисунок.
Хотя, сказать по правде, назвать это изображение рисунком можно было только с большой натяжкой. Скорее уж оно походило на точный высококлассный коллаж. Вместе с тем оно было таким простым и наивным, словно его сгенерировала не высокоинтеллектуальная машина, а нарисовал ребёнок. Очень-очень талантливый ребёнок.
– Похоже? – с надеждой спросила Айна.
– Нет, – сухо ответила Рита. – Растения должны находиться под куполом. А то, как ты их нарисовала… просто на открытом воздухе, под небом – так не бывает.
– Правда? – расстроилась Айна. – Очень жаль. Мне снилось, что они смотрели на солнце.
– Снилось? ― удивилась Рита.
– Ага. Иногда мне снятся удивительные вещи. Я думаю, что все они реальны. Ну, или, по крайней мере, могут быть реальны. Ведь вера и желание жить ― это две самые сильные вещи во всей Вселенной.
После этих слов Рита не выдержала и засмеялась.
– Не говори ерунды, ― сказала она. ― Это глупо. Мы занимаемся наукой. Серьезными взрослыми вещами. А в таких вещах желанию и вере ― не место. Здесь нужны только факты и холодные логические выводы.
– Да, верно, ― согласилась с ней Айна. ― Но ведь порой логические выводы могут завести в тупик. Именно поэтому из любого цикла всегда должен быть выход. Иначе вместо поиска ответа можно случайно начать ходить по кругу. В то время как ответ может оказаться за его пределами.
– А если там его тоже не окажется? ― спросила Рита. ― Что тогда?
– Будет очень плохо. Поэтому нужно верить, что он там есть. В конце концов, настоящий исследователь должен следовать своим убеждениям до конца. Не останавливаться после поражения и пытаться отыскать ответ снова и снова. Разве не в этом заключается суть любого научного проекта? Иначе, какой
