— И? — спросил я сквозь ножку с чечевицей.
— Там кормят еще лучше, чем здесь, — многозначительно сказала она.
— А клопы есть? — подозрительно спросил Леголас, почесываясь.
— А тебе зачем? — удивилась она. — Их разве едят? Вот пиявок едят, очень вкусно, кстати!
И она подвинула принцу сковородку с жаренными в масле жирными черными пиявками.
Леголас побрезговал, я отведал. Очень вкусно, кстати. И пиво есть. И бочки катать не надо.
— Может, останемся тут? — предложил я. — Да и Следопыт когда-нибудь заглянет… лет через пятьдесят.
— На полтос лет тут еды не хватит, — сказала прожорливая Афадель. — А у нас — денег. Придется где-то подрабатывать, а ты же знаешь, как это утомительно! Но… — тут она понизила голос, поманила нас поближе и, навалившись бронелифчиком на столешницу, зашептала: — Тот мужик сказал мне, что хоббиты обожают меняться. У нас есть что-нибудь на обмен?
— Плетеная обувь, — сказал я.
— Они обувь не носят.
— Ну тогда… — я задумался. — Сплету жилетку! Из той же бересты.
— Я могу компотик, — добавила Аафдель. — Ну наш.
— Вариант. Интересно, тут волчье лыко растет?
— Плети бронежилетки, — хихикнула Афадель. — Слушай, а ты трубки умеешь вырезать? Говорят, они тут трубочное зелье уважают, вот и…
— Не думаю, что это сложнее, чем флейта-пикколо, — фыркнул я, — но мне нужен образец.
— А еще хоббиты любят слушать истории, — развивала мысль Афадель. — Леголас, думаю, за свою жизнь столько насмотрелся, что уж найдет пару сотен историй, а?
Словом, у нас созрел бизнес-план. Поэтому мы подробно расспросили кабатчика, где что растет и как туда пройти. И решили задержаться еще на денек. В том числе и Леголас, который согласился потренироваться рассказывать истории, интересные не только Следопыту.
Тренировался он на посетителях трактира, и вскоре заработал на отдельную комнату без клопов: послушать его приходили с окрестных ферм. Ну! Небось, король наш Трандуил не скупился на учителей риторики для сына (и на розги тоже), так что речь Леголаса лилась плавно, но не усыпляюще… когда как, правда, но если он замечал, что слушатели начинают клевать носом, быстро придумывал кульминационную сцену. От его вопля заснувшие просыпались, а принц, порой вскочив на стол, продолжал вещать. Кажется, он вошел во вкус… И то, где бы ему еще стали платить за тысячелетней давности истории о его похождениях в каких-то болотах, которых уже и нет давно?
Однако он неплохо зарабатывал. И по глазам я видел, что он не прочь тут пока остаться.
Я тем временем надрал лыка и кое-каких цветочков-василечков, насобирал ягод, выпросил у трактирщика пару горшков, сварил краску и, пока лыко вымачивалось, присмотрелся к здешней моде. Потом на пробу сплел жилетку трактирщику — яркую, красно-синюю. Ему понравилось!
Мне тоже. Медитируешь, плетешь — и ни одна Афадель в это время не пристает.
Даже лыко подносит, потому что видит, сколько я получаю. А за лыко я ей плачу. Хотел натурой отдавать, но тут уж она заартачилась, денежки подруга любит.
Однако такая мирная и спокойная жизнь — не по ней. Через два дня она заскучала и принялась шпынять нас, требуя продолжить путешествие. И даже деньги ее уже не так прельщали. Леголас неожиданно встал на ее сторону, видимо, вспомнив о Следопыте. И охрипнув.
Все шло хорошо, но Леголас охрип основательно, я стер пальцы, а всю растительность вокруг кабака мы выпололи в радиусе полета леголасовой стрелы. Одна Афадель была весела и варила компотик в товарных количествах.
— Каждый день новые лица! — говорила она. — Это так познавательно.
— И не только лица, — шепотом добавлял Леголас. Молоко с медом ему не помогало. Карьера лектора явно не задалась. А я говорил, что надо вести рассказ пианиссимо! Да и Лавр Наркисс стал поглядывать косо.
Платили мы, конечно, хорошо, да и публику привлекали… Особенно Афадель. Но через неделю он Эру всемогущим стал заклинать нас идти своей дорогой. И дал на эту дорогу продуктов. Даже с нашей прожорливостью их должно было хватить обратно до Лихолесья.
— Куда пойдем? Домой или в Шир?
— В Шир! — хором ответили мы. Домой не хотелось, хотя мамины пирожки…
У Наркисса были не хуже, но и он что-то нас разлюбил. Очень быстро.
Так что мы пошли. Тем более что мы уже были экономически подготовлены к встрече с ширцами. Два кувшина компотика волок Леголас как самый безгласный в нашей команде. Лавр сделал вид, что не заметил исчезновения кувшинов.
В Шир мы пришли к вечеру. И первым делом начали искать гостиницу. Ее не оказалось, зато нашелся трактир, но нам не по размеру.
— Я что, на четвереньках должна заходить? — вознегодовала Афадель и потребовала вынести еду под навес на улицу.
Что ж, легенды не обманули. Хоббиты были Афадели по пояс. Но еда у них оказалась отличная, тут уж мы отвели душу. Даже учитывая разницу в размерах, мы все ранво объелись. Даже Леголас, который вообще ест мало. Местная кухня его покорила. Наевшись, мы подумали было, что вопрос с ночлегом решим так же легко. Но не тут-то было.
— Вы же, эльфы, любите на травке ночевать, — простодушно сказал трактирщик. — Чтоб звезды и все такое. На наших перинах вы и спать не сможете.
На слове перины Афадель застонала.
— Идите вон к Бэггинсу, — предложил трактирщик и быстро захлопнул дверь. — Он и Гэндальфа знает.
Мы тоже знали Гэндальфа, поэтому сильно сомневались, что его местные знакомые будут нам рады. Но делать было нечего, ночевать на травке не хотелось, тем более накрапывал дождь.
Мы, конечно, не сахарные, но мокрый Леголас, например, похож на водяную крысу. А я на бобра. А Афадель… нет, я этого не говорил.
Дом присоветованного нам Бэггинса выглядел перспективно. Он был достаточно большим.
Поэтому мы постучали, причем Леголас — кувшином. Из-за двери опасливо спросили, не гномы ли мы. И мы хором заверили, что нет.
Тогда круглая зеленая дверь приоткрылась, и мы увидели один глаз.
— Эльфы! — воскликнул обладатель глаза. — Целых три!
И попытался захлопнуть дверь, но я успел вставить в щель ногу.
— Не найдется ли у тебя местечка для нас троих, добрый хоббит? — спросила Афадель, наклонившись пониже. — Наш друг Гэндальф…
Тут я взвыл, потому что хоббит чуть не сломал мне ногу дверью.
— Погоди, не такой уж он нам друг, — вмешался я. — Мы бы сами не прочь от него избавиться.
— Мы от него скрываемся, — с чувством момента заметил Леголас.
Под нашими утроенными усилиями дверь медленно подавалась, пока мы не ввалились внутрь. И быстро закрыли за собой дверь и подперли спинами чтобы гостеприимный хозяин не вздумал ее открыть в ближайшие двенадцать часов.
В качестве благодарности за радушный прием мы угостили хозяина остатками из кувшина, а я подарил ему жилет. Жилет был великоват, потому что делался на Наркисса, но я быстро подогнал его по фигуре.
Как бы то ни было, а ночлег мы отработали. Леголас даже помыл посуду, хотя хоббит очень просил этого не делать. Спать нас уложили на полу, зато у хоббита были очень уютные перины и одеяла, жаль только, короткие. Зато много. И мы уснули под барабанящий в окна дождь.
Я заметил, что даже Афадель не рассматривает нашего гостеприимного хозяина как добычу. А это о многом говорило. Но может, она найдет себе хоббита завтра? С этой мыслью я и уснул.
Проснувшись и плотно позавтракав, мы выразили желание поближе познакомиться с местными. Потому что, объяснил я, о Шире очень мало известно у нас в Лихолесье, и мы хотели этот пробел восполнить.
На бедного хоббита было жалко смотреть. Но вежливость не позволила ему вытолкать нас и прямо сказать, куда идти. Он лишь указал дорогу к ярмарочной площади и вежливо добавил, что чай ровно в пять. Я прихватил с собой жилетки, Леголас взвалил на плечо оставшийся кувшин, и мы пошли.
Афадель осматривалась по сторонам и шепнула мне, что молодые хоббиты очень ничего, но больно уж мелкие.
— Мал золотник, да дорог, — сказал я.
— Мал клоп, да вонюч, — добавил Леголас, вспомнив гостиницу.
На ярмарке были представлены товары местных производителей: мед, сало, сено, яблоки, отруби, леденцы на палочке.
— Ну и что из этого ты собиралась обменивать? — ехидно спросил я.
Аафдель явно расстроилась.
— Думаю, мы сможем обменять жилетку на шматок сала.
— Почему именно сала? — удивился Леголаса.
— Тетиву смазывать, — ответил я. — А что останется — съедим.
За полчаса мы обменяли две жилетки, одну — на трех петушков на палочке, вторую — на кожаные туфельки для Афадели. Афадель упорно знакомилась с местным населением, невзирая на сопротивление. Троих увели жены, двоих мамы. Мы им посочувствовали: у нас самих такие же.
— Ты бы хоть на корточки приседала, — посоветовал я, — а то они твоего декольте не видят.
