время. Я действительно очень люблю сыр, хотя врачи мне его запрещают, но какое это имело значение? Понимаю, у вас есть право мне не верить, но я наверняка довел бы дело до конца, если бы не…
Я дождался официанта, чтобы побаловать его щедрыми чаевыми. И он, думаю, видавший виды, остался доволен достоинством брошенной на стол купюры. Он поклонился, поблагодарив меня почему-то по-английски – не иначе как принял за американского богатея. Думаю, что он продолжал кланяться мне в спину, пока я на ватных подкашивающихся ногах проделывал путь до выхода. Но тут все и случилось. Не знаю, откуда они взялись – два молодца в хороших одинаковых костюмах взяли меня аккуратно под локотки. И не успел я возмутиться, как оказался в каком-то маленьком кабинетике. Меня усадили в кресло и хотели пристегнуть, но хозяин кабинета, долговязый тип, смахивающий на англичанина, с полным отсутствием шевелюры, что, впрочем, шло ему, махнул рукой – мол, не стоит.
– Что все это означает? – наконец выдавил я.
Какое-то время сидевший передо мной тип, пощипывая рыжие усы, буравил меня холодными серыми глазками, а затем произнес:
– Не беспокойтесь, мсье, мы просто немного поговорим. Меня зовут доктор Жюспен. Извините за причиненные неудобства.
– Филип Рузье, – машинально представился я. – Но чем обязан?
– Да-да, мсье Рузье, извините, но это наша работа.
– Вижу, что ваша, – огрызнулся я, – чья же еще.
– Я профессиональный психолог, состою на службе в городском комиссариате полиции, вот, пожалуйста, мои документы. – Он положил передо мной удостоверение, но я едва взглянул на него.
– Но как вы узнали?
– Видите ли, мсье Рузье, по статистике девять из десяти заказывающих столик на одного в этом ресторане имеют намерение тут же, можно сказать, не сходя с места, свести счеты с жизнью. То есть совершить ошибку, которую невозможно исправить, зато можно предотвратить. У нас было достаточно времени, чтобы убедиться, что вы действительно наш клиент. Я не ошибаюсь?
– Нет, доктор, не ошибаетесь. – Я предпочитаю смотреть правде в глаза.
Наша беседа длилась более двух часов. Мне пришлось все рассказать доктору Жюспену – надо признать, он умел слушать. Лишь один раз он перебил меня, чтобы уточнить, сколько лет я уже вдовец. Пока я говорил, он ни секунды не сидел на месте, ходил взад-вперед вдоль стола, заполняя собой все и без того ничтожное пространство кабинета. Пожалуй, это утомило меня больше всего. И если бы у меня еще оставалось желание покончить с собой, то сил на это не было совсем.
Сам же он рассказал много смешных историй из жизни своих пациентов, большинство из которых не забывают поздравлять его с Рождеством.
– Я понимаю ваши проблемы, мсье Рузье, и сочувствую, и у меня зреет предложение вам как человеку серьезному и разумному. С вашего позволения завтра я навещу вас, а пока Робер отвезет вас домой.
У меня уже не было мочи возражать, и я мечтал лишь побыстрее добраться до своей постели.
Вот так, моя дорогая Софи! Ты видишь, я действительно сделал все, что от меня требовалось, и не моя вина, что из этого ничего путного не получилось. Хотел бы я посмотреть, как это получилось бы у тебя! Да-да, моя дорогая, ты помнишь, как говорила мне, что не захочешь жить без меня и обязательно спрыгнешь с Эйфелевой башни, предварительно пообедав в одном из ресторанов на ней. Ты даже изучала меню и остановилась на салате из креветок (как можно есть такую дрянь!), запеченной куриной грудке и рыбе святого Петра (почему-то ее не оказалось в тот день, и мне пришлось заменить ее лососем). Прости, вместо мороженого я взял сыр – ты знаешь мою слабость. Хорошо-хорошо, не сердись, если б я заказал мороженое, это бы что-нибудь изменило?
Да, дорогая, я не смог, но, в конце концов, это была твоя идея! Я бы предпочел утопиться в Сене – когда еще не существовало этого монстра, люди как-то кончали с собой? А еще проще – смерть во сне. Говорят, ее даруют лишь праведникам. Да, вот ты бы и убедилась, с кем имела дело… Наглотался снотворного и спи спокойно.
Прости меня, дорогая, происходит лишь то, что действительно должно произойти. Скоро придет доктор Жюспен, и я приму любое его предложение, в чем бы оно ни состояло!..
Эдвард БЕНСОН
ФАРФОРОВАЯ ЧАШКА
Перевод с английского: Михаил Максаков
Я уже давно подыскивал себе жилье на южной стороне восхитительного уголка, который зовется Барретс-сквер, однако за несколько месяцев так и не увидел того, чего столь страстно желал: объявления о сдаче в наем одного из здешних прелестных маленьких домиков.
Но вот наконец осенью этого года, в очередной раз блуждая там наугад, я наткнулся на искомое и через десять минут заходил в контору агента, в чьих руках находилась судьба дома номер 29.
Разговорчивый клерк сообщил мне, что нынешний арендатор, сэр Артур Бассентуэйт, жаждет поскорее расторгнуть арендный договор, потому что дом вызывает у него болезненные ассоциации из-за не так давно случившейся там смерти его жены. Я узнал также, что человек он состоятельный, да и после жены осталось значительное наследство, так что он готов уступить свое владение за, как говорят профессионалы, «смешную», то есть очень низкую цену, лишь бы поскорее от него избавиться. Мне тут же выписали разрешение на «осмотр». На следующее утро я заглянул туда и понял, что это как раз то, что мне требуется.
Меня мало заботило, почему сэр Артур решил поскорее отделаться от аренды за действительно очень скромные деньги. Дом и вся обстановка оказались в отличном состоянии, и в течение недели формальности по переоформлению арендного договора были улажены. Словом, меньше чем через месяц с того дня, как мне попалось на глаза объявление, я уже в радостном возбуждении обустраивался на новом месте.
Я не прожил в своем новом жилище и двух недель, как однажды ближе к вечеру мне сообщили, что сэр Артур хотел бы встретиться со мной, если я не занят. Его проводили ко мне, и я увидел перед собой одного из самых обаятельных людей из тех, с кем мне выпадала удача встретиться.
Его визит оказался проявлением доброжелательности. Он просто желал убедиться, что дом мне понравился и вполне меня устраивает. В то же время ему, как он признался, доставило бы удовольствие прогуляться по дому, что мы вместе
