«Хватит!» – осадил его «внутренний голос». Сначала Нанас подумал, что это крикнула Надя, но быстро осознал, что «голос» шел прямо изнутри головы, а потом увидел и стоявшего в трех шагах от себя Сейда. Загривок пса был вздыблен, желтые глаза, впившиеся в него жгучими жалами, пылали огнем.
Нанас замер на полуслове, почувствовав нечто, похожее на удар дубиной по темечку. Пес сразу отвернулся от него и стал смотреть на Надю. Та тоже вдруг словно наткнулась на стену, и хоть под маской не было видно выражения ее лица, Напас мог бы поклясться, что девушка ошарашена.
Сейд играл с ней в «гляделки» довольно долго. Напас был почти уверен, что между ними тоже идет бессловесный «разговор». Потом Надя словно обмякла, шумно выдохнула и заерзала на сиденье, а пес обернулся в ту сторону, куда только что убегал.
Из-за белого на белом Нанас не сразу увидел появившуюся из леса Снежку. Она подошла к краю дороги и остановилась, глядя на них.
– Остаешься? – почувствовав, как екнуло сердце, спросил Нанас у Сейда.
«Пока нет», – «послышалось» в ответ, и пес деловито полез в волокуши.
«Пока?..» – переспросил Нанас мысленно, но верный друг словно опять стал обыкновенной собакой – широко зевнув, потянулся и улегся между мешками.
– Надень рукавицы, – спокойно, будто ничего и не случилось, сказала Надя. – И прибери, пожалуйста, карту.
Глава 23
БЕЗМОЛВНАЯ БЕСЕДА
Снегоход бежал по белой ленте дороги столь быстро, что с непривычки у Нанаса закружилась голова. Он понял, что по сторонам лучше не смотреть, и перевел взгляд на верного друга. Пес, почувствовав это, обернулся и перелез на вытянутые ноги хозяина, пристроив голову чуть выше его колен.
«Хочешь что-то спросить?» – сказали его умные желтые глаза.
«Я много чего хочу спросить», – мысленно ответил Нанас, отметив про себя, что разговаривать, как сейчас, даже удобней, иначе, стараясь перекричать шум снегохода и свист ветра, можно было сорвать горло.
«Тогда спрашивай».
«Почему ты стал разговаривать только сейчас и никогда не делал этого прежде?»
«Было и прежде. Ты просто не верил, что это мои мысли, а не твои собственные. Но раньше я и не мог делать так. В сыйте мне было больно… Трудно. Для тебя «заклятие духов» вредно, для меня – необходимо. Таких, как я, «заклятие» породило. Без него… Без радиации, – подобрал пес нужное слово в голове Нанаса, – нам трудно. Как тебе в душной веже. Голова болит, мысли путаются…»
«Почему же ты не сбежал из сыйта? Зачем столько терпел?!»
«Из-за тебя. – Сейд обернулся и посмотрел внимательно парню в глаза. – Ты мой друг. Ты был моей семьей. Я не хотел без тебя…»
«Но теперь-то ты нашел настоящих сородичей…» – Нанас отвел взгляд. Ему неловко было оттого, что его верный пес столько времени терпел и мучался только для того, чтобы оставаться с хозяином – а Нанас этого и не чувствовал.
«Они живут здесь, потому что здесь радиация… «заклятие» такое, как нам надо – и не сильное, и не слабое»
«Как ты так быстро учишь слова?» – позавидовал Нанас.
«Я не учу их. Я просто даю тебе свои мысли, а твоя голова сама превращает их в слова. Я знаю слов столько, сколько знаешь их ты, – и ни одного. Если я передам одно и то же тебе и Наде, то слова вы услышите разные, а смысл у них будет один и тот же».
«Кстати, о Наде… – хоть и не собирался, но «ляпнул» Нанас. – Ты ведь с ней уже… пообщался?»
«Да».
«И… что? Ты узнал, что она думает обо мне?»
«Узнал».
«Что?! Что именно? Говори скорей!»
«Не скажу. Так неправильно. Ты сам должен это узнать».
«Но… как я это узнаю?..»
«Когда-нибудь поймешь, как. Если не поймешь – значит, тебе это и не было нужно. А теперь расскажи, что произошло после того, как мы с тобой расстались. Только не словами. Просто хорошенько все вспомни».
«Погоди! – встрепенулся вдруг Нанас. – Сначала ответь, вы ведь справились тогда с теми тварями?»
«Справились. Но двое наших погибли. Еще четверо ранены. Было трудно».
«Спасибо вам! Если бы не вы… Теперь я ваш должник».
«Не мели ерунды. Синеглазы – наши враги. Даже если бы тебя не было, мы бы все равно с ними дрались».
«Ты говоришь – «мы», «наши»… Ты уже стал членом стаи? Ты так и не ответил мне: ты вернешься к ним?»
«Я же сказал тебе: поговорим об этом после. Сейчас я с тобой. И я просил рассказать о том, что было с тобой без меня. Начинай вспоминать».
Нанас поерзал на сиденье. Он никак не мог решить, «рассказать» Сейду все или пропустить то, что касалось их с Надей отношений.
«Все! – раздалось в голове. – Начинай, я тебе помогу. Вот ты бежишь к сопкам от нарт…»
Нанас отчетливо вспомнил, как он, тяжело переваливаясь в громоздкой «заколдованной малице», бежал вперед по дороге. А дальше… Дальше он будто перенесся назад во времени и вновь пережил все то, что с ним случилось, вплоть до этой самой минуты.
«Ну, и что скажешь?» – тревожно спросил он, переведя дух.
«Скажу, что ты балбес», – широко зевнув, ответил Сейд, ловко используя новое слово.
«Вот, и ты туда же… – вздохнул Нанас. – Хотя я и сам понимаю, что я балбес. Даже хуже».
«И ты даже не спросишь – почему?»
«А что тут спрашивать? Я – трусливый бестолковый дикарь, а возомнил о себе невесть что. Размечтался о… ну, ты уже и так все понял… Но разве я нужен ей? Она презирает меня, а может быть, даже и ненавидит».
«Я говорил тебе, что ты балбес?»
«Ну… да… А что?»
«Извини, я был не прав. Ты дважды, трижды балбес! Тупица».
«Спасибо. Но я и так это знаю».
«Да ничего ты не знаешь! – Сейд даже привстал и уставился вспыхнувшим взглядом прямо в закрытые стеклами маски глаза Нанаса. – Ты настолько упивался своим страданием, что не хотел ни о чем ином думать!»
«А о чем я должен был думать?..»
«О Наде, разумеется! О том, каково ей. Ты вообще можешь представить себе, что такое прожить два десятка лет, не видя вокруг никого, кроме единственного человека? И ты можешь представить себе, кем в ее глазах был этот человек? Очень хороший человек – умный, сильный и добрый. А теперь представь, что чувствовала она, когда он ушел и не вернулся! Одна, совсем одна – в целом мире! Горе потери, тоска, ожидание скорой смерти…»
Нанас представил и поежился. И уже почти догадался, что скажет дальше Сейд. Он очень не хотел этого слышать, но верный друг сейчас был безжалостен. И он продолжил:
«А потом внезапно появляешься ты. Сначала для Нади это сильнейшее потрясение, страх, куча тревожных, неведанных ранее мыслей. А потом, когда стало ясно, что опасность ей не грозит, на смену тревоге и страху пришла столь же неуемная радость. Она не одна в этом мире! В нем есть еще люди! И вот этот посланник сородичей вернет ее скоро в ваш мир, мир людей… Но этот посланник… Ты извини меня, но лгать я попросту не умею. Так вот, как ты думаешь, кем в представлении Нади были все остальные люди, в том числе и ты? Разумеется, тем, кем был ее батя. А тут вдруг… грязнуля, неумеха, тупица да вдобавок еще и трус… Да-да, не дергайся, я-то знаю, как оно есть на самом деле, и что твоей вины тут, в общем-то, нет. Да ты и сам это хорошо понимаешь. Но ты не понял другого. Ты не понял саму Надю! Не понял, не захотел даже понять ее состояние!.. А она, несмотря на это, постаралась тебя понять и вскоре тоже кое-что осмыслила и устыдилась своих мыслей о тебе, когда узнала, откуда ты, как жил до этого, что видел в своей жизни. И она переменила свое мнение о тебе. А вот ты… Ты не захотел меняться. Не захотел ей помочь как в желании лучше узнать тебя, так и в ее горе. Потерять единственного близкого человека – думаешь, это легко? Да, ты тоже терял, я помню. Но ты был при этом все-таки не один… А тут… Да, она сорвалась, сказала тебе колкость, это обидно. Но ты знаешь, что у нее было в тот момент на душе? И ты уверен, что она уже сотню раз не пожалела о сказанном? А ты?.. Вместо того, чтобы помочь, поддержать, успокоить, ты начал вести себя так, будто самое большое горе у тебя самого! Как же, его не посчитали за равного, оскорбили, отринули лучшие порывы его души!.. Р-р-ррр!.. Прости, но хочется просто рычать!»
«Но разве не так?! – радуясь, что его пылающее лицо закрывает маска, чуть было не выкрикнул вслух Нанас. – Разве она и сейчас не принимает меня за трусливого дикаря, не считает, что я недостоин быть с нею рядом?»
«Не считает, идиот ты такой! – и в самом деле зарычал Сейд. – Она до сих пор ждет, когда ты проснешься, когда наконец станешь мужчиной!»
Нанас надолго замолчал. Успокоился и пес, снова улегшись на ноги хозяину, который, забыв о головокружении, уставился невидящим взглядом на стремительное мелькание деревьев.
«Но как мне им стать? – спросил он наконец. – Я на самом деле боюсь этого проклятого автомата! И этого громыхающего снегохода тоже… Я ничего не могу с собой поделать, как ни стараюсь!»
