«Ты боишься, потому что не понимаешь. Непонятное всегда страшно. А вот поймешь – и перестанешь бояться. Но ты ведь даже не пытаешься понять, это-то и есть самое плохое!»
«Но как это возможно понять?! Ведь это сделали духи! Ни за что не поверю, что люди могли создать такое!»
«То есть, ты думаешь, что Надя тебя обманывает? Тогда я вообще зря перед тобой разливался…»
«Да нет же! – подпрыгнул на сиденье Нанас. – Она не обманывает! Просто не знает сама. Откуда ей знать, как все есть на самом деле? Ее батя мог ошибаться, мог не знать сам, а в этих… книгах можно написать что угодно. Их-то ведь как раз люди писали… Или наоборот – духи, чтобы запутать людей…»
«Нету никаких духов, балбес ты этакий! Нет и никогда не было! Можешь поверить мне, мы-то куда ближе к природе, чем вы, люди. И уж если бы какие-то высшие силы существовали, мы бы узнали об этом первые».
«А кто же тогда такой этот небесный дух?! Что, до Полярных Зорей и впрямь долетело какое-то сообщение отсюда, и он, обыч-
ный человек, помчался прямо по небу спасать неведомую девушку на этом… как его?., вертолете?..»
«Не на вертолете. Он его как-то по-другому называл. Похоже, но не так».
«Кто? Небесный дух?.. Откуда ты знаешь?!»
«Слышал. И он меня. Как ты любишь говорить – легохонько».
«Легохонько?.. Ничего себе! И ты молчал?!»
«Я тогда не сумел бы еще рассказать тебе это доходчиво. Да и поверил бы ты мне? Тогда – поверил бы? А даже если бы поверил, неужели помчался бы сюда, если бы знал, что тебя просит об этом просто незнакомый человек?»
«Ты хочешь сказать, он обманул меня специально? Сказал, что он дух, лишь затем, чтобы я согласился ехать?..»
«Вспомни, это ты первый назвал его духом. Семен лишь ухватился за твою подсказку. Он знал, что умирает, а ему было нужно, чтобы ты поехал во что бы то ни стало».
«Семен?»
«Да, так его звали».
«И все-таки я не пойму… Если он знал, что все равно умирает, какое ему было дело до спасения незнакомой девушки?»
«А разве собственная смерть имеет какое-то отношение к судьбам других людей? Он хотел, чтобы Надя жила. Есть при этом он сам или нет – все равно. Разве это неправильно? Разве так не должно быть? Правда, я узнал еще кое-что, но я тебе этого пока не скажу».
«Почему? Что ты знаешь?!» – Нанас даже привстал, так что Сейду пришлось слезть с его ног и улечься рядом.
«Ты тоже узнаешь, но позже. Так будет лучше».
Нанас пытался было настаивать, по верный друг вновь прикинулся обычной, причем спящей, собакой, и он, и без того обидевшись на пса, притворился еще больше обиженным:
«Вот, значит, как ты с друзьями! Про то, что думает Надя, – не скажу, про небесного духа – не скажу, про свое возращение – не скажу… Зачем тогда и вообще стал разговаривать?»
«Ну, что там тебе хочется узнать про мое возвращение, что?» – попался на его уловку, а скорее, просто поддался ему Сейд.
«Я прежде всего желаю знать: ты на самом деле хочешь жить с ними?»
«Да. Хочу. Очень».
«Из-за Снежки?»
«Не только. Но из-за нее тоже».
«Почему же ты не остался сразу?»
«Потому что должен быть с тобой, пока ты в опасности. Я тебе должен свою жизнь…»
«В какой опасности? О чем ты? На снегоходе мы доберемся до Полярных Зорей за день! И нас ни одна тварь не догонит».
«Хорошо, если так. Но, боюсь, опасность тебя все-таки поджидает».
«Ты можешь говорить яснее?»
«Я тебе уже объяснял – я не умею разговаривать».
«Не увиливай! Что ты знаешь?»
«Пока не скажу. Я не уверен. Не хочу тебя напрасно пугать».
«Ничего себе, он не хочет! Да ты уже напугал».
«Не знал, что это так просто сделать. Наверное, ты и в самом деле трус».
«Но-но, легохонько! Ишь!.. Давай, рассказывай».
«Нет».
Сейд опять притворился спящим, и теперь уже на него не подействовали ни уговоры, ни угрозы. В конце концов Нанас оставил бесполезное занятие, откинулся на спинку сиденья и, почувствовав, что ему вновь становится дурно от скорости, стал смотреть не по сторонам, а на Надю.
Мысли в голову лезли разные, в ней вообще творилась сейчас полная неразбериха. Духов нет! В это трудно было поверить, как невозможно было осознать, что люди, по сути, и есть те же самые духи. Но тогда получалось, что над людьми нет никого, кто мог бы ими повелевать, что они вольны делать все, что захотят. Если это на самом деле так, то вот что из этого вышло – мир стал мало пригоден для жизни и вообще почти разрушен. А еще получалось, что и сам Нанас тоже мог сейчас поступать так, как ему хочется. И что же ему хочется? Вопрос, вроде бы, простой, а ответ на него дать так сложно. Хотелось ответить без затей: чтобы все было хорошо. Но что такое «хорошо»? И хорошо для кого? Для него? Для Нади? Для Сейда? Да, именно так. Но сделать так, чтобы хорошо было всем троим, никак не получится, что-то все равно окажется для кого-нибудь из них в тягость, а то и вовсе непригодным. Поэтому нужно выбрать, кому бы он желал самого лучшего в первую очередь? Конечно же Наде. Удивительно, еще вчера утром он не был уверен, есть ли она вообще на свете, а сегодня уже хочется жить лишь для нее одной. Себе он, конечно, тоже желал бы всего хорошего, но себе – в последнюю очередь. Да и все равно так выходит, что ему может быть хороню, когда будет все в порядке с Надей и Сейдом.
С мохнатым другом, кстати, все оказалось непросто.
Во-первых, с ним, похоже, придется расстаться. И, опять, для его же блага, как бы ему, Нанасу, ни было от этого грустно. Во-вто- рых, Силадан оказался прав хотя бы в одном: Сейд не был обычной собакой. Нет, Нанас, конечно, и раньше знал, что его верный пес необычный, но чтобы вот так, чтобы тот мог по-настоящему мыслить и разговаривать! Хотя сам он утверждает, что вовсе не говорит, а лишь передает ему свои мысли. Вот отчего Силадан бесился, вот почему ненавидел так его несчастного пса! Чувствовал, что тог забирается ему в голову, подслушивает, подглядывает… Наверное, молодой еще Сейд делал это просто из щенячьего любопытства, но Силадану – человеку, власть которого зижделась на обмане, – и такое поправиться не могло. Это бы все и вправду объяснило. Да вот только не сходит ли он, Нанас, потихоньку с ума? Или, быть может, так на его разум действует радиация? Возможно, на самом деле он разговаривает сам с собой? А может, в действительности происходит нечто среднее – он сам улавливает что-то во взгляде Сейда, в его поведении, а ум, одурманенный радиацией, превращает это в слова, и кажется, что их говорит пес? Интересно будет спросить у Нади, слышит ли она что-то подобное.
Но если даже Сейд на самом деле ничего не говорит, то насчет духов и людей опять нет никакой ясности! Ведь то, что думает Надя, может оказаться неверным – она лишь читала об этом и слышала от мичмана. Но мичман тоже мог ошибаться, да и книги писали люди… Правда, если Надин батя сам видел, что вовсе не духи строили дома, автомобили, подводные лодки и все остальное, то ему, пожалуй, можно в этом верить. Но даже если люди и делали все это, то оно вовсе не означает, что духов нет! Они могли незримо помогать или, напротив, мешать людям. Ведь никто и не говорит, что духи должны разгуливать среди людей в видимом ооли- чье. Все как раз наоборот, духи для большинства людей невидимы, они показываются лишь избранным, для того и существуют нойды.
Нанас уже почти убедил себя, что так оно конечно же и есть, но тут в его голову пришла ехидная мысль: «Ага, и ты конечно же один из этих избранных! Потому, наверное, и рыжий».
Он с подозрением глянул на Сейда, но пес продолжал сладко спать. Или делал вид, что спит. Однако духи и впрямь стали теперь казаться не такими реальными, как прежде. И, говоря откровенно, без них было все-таки лучше.
А еще Нанас вдруг понял, что хочет узнать обо всем как можно больше. Надя говорила, что взяла для него книгу, какой-то «словарь», чтобы он мог по ней «развиваться». Обязательно надо при первом же удобном случае попросить, чтобы она показала ему все буквы, которые он еще не знает. И – читать, читать, читать! То, что не понятно, – спрашивать у Нади; то, что не найдет в этой книге, – тоже спрашивать. Главное, не бояться показаться дураком и балбесом, потому что он и так балбес. А вот если не станет ничего делать – то так и останется им до конца жизни. К тому же, узнавать что-то новое – это ведь так интересно!
Внезапно ему в голову пришла еще одна неожиданная мысль. А что, если знания – это и есть духи? Ведь только узнав, как добывается металл, можно его добыть; только узнав, как построить дом, можно его построить; только узнав, как стрелять из проклятого автомата, можно заставить его «плеваться огнем»!.. Вот и получается, что духи – они же знания – все-таки помогают людям. Но как же, в таком случае, они могут помешать или навредить человеку?.. Да очень просто! Только узнав, как сделать и взорвать «атомную бомбу» или что-нибудь еще посильней, можно разнести этот мир по камешку, сделать его непригодным для жизни. Страшная вещь эти знания! Ничуть не слабее духов. Но над обычными духами человек невластен, а обладать знаниями и направлять их, куда ему нужно, в принципе, может любой. Если, конечно, захочет и сумеет. А Нанас уже не сомневался, что хочет, и почти не сомневался, что сумеет. И бояться – тут Сейд конечно же прав – нужно не вещей, для тебя непонятных, а собственного невежества. Юноша даже заерзал от нетерпения, так ему захотелось начать учиться прямо сейчас.
