Под весом «Оно–Сендаи» и конструкта Флэтлайна карабины импровизированного ремня врезались в плечо Кейса. Боли он не чувствовал — он вообще не чувствовал сейчас ничего, кроме страха. Пытаясь отогнать этот страх, Кейс вспоминал армитиджеву лекцию о Фрисайде и о вилле «Блуждающий огонек». Он вздохнул и полез вверх. Экосистема Фрисайда ограничена, но не замкнута. Тогда как Сион является замкнутой системой, способной самовоспроизводиться долгие годы безо всякого снабжения извне. Фрисайд обеспечивает себя воздухом и водой, но зависит от подвоза продуктов питания и удобрений. Вилла «Блуждающий огонек» не производит вообще ничего.
— Брат,— негромко позвал Мэлком,— поднимайся сюда, встань рядом.
Двигаясь по круглой лестнице боком, Кейс одолел оставшиеся несколько колец. Трап упирался в гладкий, слегка выпуклый люк диаметром метра в два. Гидравлические сегменты трапа уходили в гибкий кожух вокруг люка.
— Так чего же мы…
Кейс замолк, так как люк открылся, и тонкая пыль, поднятая небольшой разницей в давлениях, попала ему в глаза.
Мэлком быстро пролез в люк; Кейс услышал, как щелкнул предохранитель обреза.
— Ты же вроде торопился,— прошептал Мэлком, присев возле люка; еще секунда, и к нему присоединился Кейс.
Люк располагался в центре круглого сводчатого помещения, устланного голубой пластмассовой плиткой. Мэлком толкнул Кейса локтем и указал на вделанный в стену монитор. На экране высокий юноша с типичными чертами Тессье–Эшпулов отряхивал рукава своего темного пиджака. Он стоял возле такого же люка в таком же помещении.
— Простите пожалуйста, сэр,— донеслось из динамика над люком.
Кейс взглянул вверх.
— Мы ожидали вас позднее, в центральном доке. Минутку, пожалуйста.
Молодой человек на мониторе нетерпеливо вскинул голову.
Держа обрез на изготовку, Мэлком повернулся к открывшейся слева двери. Низенький евразиец в оранжевом комбинезоне удивленно уставился на пришельцев. Он попытался что–то сказать, не смог и закрыл рот. Кейс посмотрел на монитор. Пусто.
— Кто вы? — пролепетал маленький человечек.
— Растафарианский военный флот,— заявил, вставая с корточек, Кейс; киберпространственная дека ударила его по бедру,— Мы только–то и хотим, что включиться в вашу охранную систему.
Человечек сглотнул слюну.
— Это проверка? Проверка лояльности? Ну, конечно же, проверка лояльности! — Он вытер ладони об оранжевые штаны.
— Нет, брат, тут все взаправду.— Мэлком тоже распрягся и наставил на коротышку обрез.— Шевелись.
Они миновали дверь и очутились в коридоре, среди так хорошо знакомых Кейсу полированных бетонных стен и кучами наваленных ковриков.
— Хорошие половики,— сказал Мэлком, подталкивая пленника в спину.— И пахнет, как в церкви.
Как только они подошли к старинному монитору «Сони», под которым находилась клавиатура и панель с множеством разъемов, экран засветился, и на нем появилось напряженно улыбающееся лицо Финна; фоном ему служила прихожая «Метро Гологрэфикс».
— О'кей,— сказал он,— Мэлком, там, дальше по коридору, есть открытая кладовка; запихни парня туда, а я запру. А ты, Кейс, найди на верхней панели пятое гнездо слева. Переходники под консолью, в шкафчике. Нужен тот, где двадцать один пин для «Оно–Сендаи» и сорокапиновый папа для «Хитачи».
Пока Мэлком занимался пленником, Кейс встал на колени и, порывшись среди кучи разных переходников, нашел нужный. Подсоединив его к деке, он немного помедлил и взглянул на экран.
— Тебе обязательно нужно выглядеть Финном? Финн медленно, строчка за строчкой, превратился в Лонни Зоуна; изменился и фон, теперь это были японские постеры, кое–как наляпанные на стенку.
— Все, что пожелаешь, малыш,— процедил сутенер.— Для Лонни это — что два пальца…
— Нет,— сказал Кейс,— остановимся на Финне.
Зоун исчез; Кейс вставил переходник в разъем и надел дерматроды.
— Что так долго? — захохотал Флэтлайн.
— Я же просил тебя не ржать,— сказал Кейс.
— Шучу, пацан,— ответил конструкт,— для меня же все мгновенно, никакого времени не существует. Давай–ка посмотрим, что там у нас…
Теперь «Куанг» стал зеленым, такого же оттенка, как и тессье–эшпуловский лед. Он прямо на глазах терял прозрачность, хотя вверху все еще проглядывала черная блестящая акула. Ломаные линии и галлюцинационные образы исчезли, теперь эта штука выглядела такой же реальной, как «Маркус Гарвей» — старинная ракета, отливающая черненым хромом.
— Порядок,— сказал Флэтлайн.
— Порядок,— согласился Кейс и щелкнул симстим–переключателем.
— К сожалению, только так.— 3–Джейн поддерживала голову Молли.— Наш аппарат показывает, что сотрясения нет, а глаз можно восстановить. Ты раньше не была с ним мало знакома?
— Совсем не знакома,— бесцветным голосом ответила Молли.
Она лежала то ли на высокой кровати, то ли на обитом мягком столе. Раненая нога ничего не чувствовала, ее словно не было вообще. Синастезический эффект укола вроде прошел. Черный шар исчез, но руки Молли были связаны мягкими ремнями, не попадавшими в поле зрения.
— Он хочет тебя убить.
— Похоже,— сказала Молли, глядя в потолок, мимо ослепительно яркой лампы.
— А вот я, пожалуй, не хотела бы, чтобы он тебя убил,— сказала 3–Джейн; преодолев боль, Молли повернула голову и посмотрела ей в глаза.
— Не надо играть со мной,— сказала она.
— А вот я бы, пожалуй, хотела с тобой поиграть.— 3–Джейн наклонилась, откинула со лба Молли волосы и легко клюнула ее губами. На светлой галабии проступали пятна крови.
— Где он сейчас? — спросила Молли.
— Колется, наверное.— 3–Джейн выпрямилась.— Он очень тебя ждал. Наверное, будет забавно за тобой ухаживать, Молли.
Она улыбнулась и рассеянно вытерла окровавленную руку о бедро.
— У тебя перелом со смещением, нужно вправить, но это мы устроим.
— А как же Питер?
— Питер? — 3–Джейн чуть тряхнула головой. На лоб ее прядь темных волос.
— Питер становится довольно скучным. Наркотики — вообще скучная штука. Во всяком случае,— хихикнула 3–Джейн — когда этим занимаются другие. Как ты заметила, мой папаша был заядлым наркоманом.
Молли напряглась.
— Да ты не бойся.
Пальцы 3–Джейн поглаживали оголившийся живот Молли.
— Его самоубийство — результат моего вмешательства в работу морозильника. Понимаешь, я же ни разу с ним не встречалась. Я появилась на свет во время его последнего сна Но знаю его я очень хорошо. Ядро знает все. Я видела, как он убил мою мать. Вот поправишься немножко, и я тебе покажу. Он будет душить ее в постели.
— Зачем он убил ее?
Здоровый глаз Молли сфокусировался на лице 3–Джейн.
— Он не принимал ее концепцию развития нашей семьи. Это она заказала постройку наших искусственных разумов. Мама была визионерка. Мечтала о симбиозе между семьей и ИскИнами, чтобы деловые решения принимались сами собой, без нашего участия. Даже, пожалуй, все наши сознательные решения. Тессье–Эшпулы должны были стать бессмертными, роем, где каждый из нас был бы частью некоей большей сущности. Потрясающе. Я тебе прокручу ее записи, у меня их около тысячи часов. Но я маму никогда толком не понимала, а с ее смертью это направление было утрачено. Мы вообще утратили всякое направление. Зарылись внутрь самих себя. Теперь мы даже редко покидаем виллу. Я — исключение.
— Ты говоришь, что пыталась убить отца? Изменила программы работы морозильника?
3–Джейн кивнула.
— Я получала помощь. От призрака. Когда я была маленькая, я думала, что в ядрах живут духи. Голоса. Одним из них был Уинтермьют, это — «тьюринговский» код нашего бернского ИскИна. Кстати сказать, тобой управляет не весь этот мозг, а нечто вроде подпрограммы.
— Одним из них? А что, есть и другие?
— Другой. Но он давно со мной не разговаривал. Надоело, наверное. Я подозреваю, что оба они развились из определенных способностей, заложенных по маминым указаниям в исходную программу, но точно не знаю — мамочка была особой весьма скрытной. Вот. Выпей.
3–Джейн поднесла к губам Молли гибкую пластиковую тубу.
— Это вода. Много не пей.
— Ну как, лапочка? — раздался веселый голос Ривьеры.— Развлекаешься?
— Оставь нас одних, Питер.
— Играешь в доктора…
Неожиданно в десяти сантиметрах от носа Молли появилось ее собственное лицо. Безо всяких бинтов. На месте левой зеркальной линзы зияла наполненная кровью открытая глазница, из которой торчал длинный осколок серебристого пластика.
— Хидео,— сказала 3–Джейн, гладя Молли по животу,— если Питер не уберется отсюда, сделай ему больно. Иди, Питер, поплавай.
Видение исчезло.
В темноте перевязанного глаза светилось — 07:58:40.
— Он сказал, что ты знаешь код. Питер сказал. Этот код нужен Уинтермьюту.
Внезапно грудь Кейса ощутила легкую тяжесть латунного ключа.
— Да, знаю.— 3–Джейн убрала руку.— Я выучила его еще ребенком. Думаю, во сне… А может, он был где–то в этой тысяче часов маминого дневника. Но я думаю, Питер прав, убеждая меня не выдавать код. Если я верно понимаю, потом придется выяснять отношения с «Тьюрингами», а духи — народ капризный и ненадежный.
