Глава двадцать седьмая
Когда мы вышли в коридор, Холланд заложил руки за спину, как будто его ждала ленивая прогулка. От резкого запаха спирта у меня гудела голова, но отойти подальше я не посмела. Любое проявление страха с моей стороны доставило бы этому человеку слишком много удовольствия.
Шаг, другой. Я ждала, пока он заговорит. Я знала, что Холланд наверняка захотел остаться со мной наедине не без причины, и он не обманул моих ожиданий.
— Видишь ли, я понимаю, что Николь, скорее всего, расписала меня как эдакое чудовище, и хотел бы разъяснить это недоразумение.
От удивления у меня приоткрылся рот, и я искоса взглянула на Холланда. Уголки его губ были слегка опущены.
Серьезно? Если это и был его великий замысел — убедить меня, что его все неправильно поняли, — то он напрасно тратил время.
Да и какая ему вообще разница, что я о нем думаю?
Его низкий, рокочущий смех эхом отразился от стен и зазвучал отовсюду, как будто в коридор вышли несколько Холландов.
Я подавила дрожь, вызванную этой ужасающей картиной, и ждала, что он скажет дальше.
— О, я знаю, ты считаешь, что я все вру, но, видит бог, это не так. У меня, между прочим, дома жена и два чудесных ребенка. Девочки, как ты.
Я попыталась представить Холланда с дочерью, нет, с двумя — как он качает их на коленях, играет с ними в прятки. Протирает их дезинфицирующим раствором каждые десять минут.
Не сдержавшись, я тихо фыркнула, и Холланд ни с того ни с сего скинул маску любезности и набросился на меня.
Его большие руки рванулись вперед и схватили меня за плечо, разворачивая лицом к нему. Мое сердце загрохотало в груди, но разум неожиданно прояснился.
Обнаружена человеческая угроза.
Действовать на поражение?
Больше всего на свете мне хотелось ответить «да». Но он спрятал маму где-то в этом комплексе, и, если я хотела ее вернуть, нужно было играть в эти глупые игры.
Так что, несмотря на нестерпимое желание схватить Холланда за плечи, стиснуть изо всех сил и посмотреть, как ему это понравится, я заставила свое тело обмякнуть. Ответить на его презрительную усмешку ничего не выражающим взглядом.
Его хватка стала крепче.
— Думаешь, когда Николь организовала твой побег, она действовала исключительно тебе во благо? — Он насмешливо фыркнул, и его слова заронили в мою душу толику сомнения. — Уж поверь мне — я бы, по крайней мере, не стал рисковать, давая шанс ребятам из «Вита Обскура» до тебя добраться.
Услышав незнакомое название, я не удержалась и переспросила:
— «Вита Обскура»?
Его серые глаза заблестели.
— Вот-вот, слушай внимательно. Думаешь, мы хотели тебе плохого? Мы, по крайней мере, заботимся о национальной безопасности. А «Вита Обскура»? Да это просто кучка воров, жадных до денег — они воруют технологии и продают их тому, кто больше всех заплатит. И если бы они добрались до тебя… — Он тихо присвистнул, обдав меня запахом мяты. — Скажем так: наш комплекс показался бы тебе раем. Но не волнуйся, скоро ты узнаешь и подробности.
Вдруг он отпустил меня и снова зашагал вперед, пришлось поспешить следом. Голова у меня шла кругом.
«Вита Обскура». Теперь я знала, кто были те мужчины, которые приходили за нами в мотель. Но времени на долгие размышления у меня не было, потому что мы снова оказались перед дверью в зал для испытаний. Холланд начал было вводить код, но остановился.
— Открыть тебе один маленький секрет?
Нотки веселья, снова зазвучавшие в его голосе, подсказали мне ответ. Нет, спасибо, не надо. Но, естественно, выбора у меня на самом деле не было.
Несмотря на то, что в коридоре, кроме нас, не было ни души, Холланд понизил голос до шепота:
— Я ужасно не люблю проигрывать, и просто терпеть не могу оказываться неправым. Но, думаю, сейчас нам можно этого не опасаться. Нет-с, нисколько.
И он набрал оставшиеся цифры. Пока дверь отъезжала в сторону, я задумалась — почему мама меня не предупредила? Холланд был не просто опасен, его странные перепады настроения приводили к гораздо более тревожному выводу: этот человек явно был сумасшедшим.
Только мы зашли в зал для испытаний, как дверь за нами снова открылась, и появился Лукас.
В правой руке он держал маленькую черную коробку.
— Не очень-то похоже на файлы.
Лукас вяло улыбнулся, его взгляд заметался между нами двумя. Он посмотрел на Холланда, потом на меня. Опять на Холланда, опять на меня. Наконец Холланд махнул рукой:
— Вперед, приступай.
Но от одного его присутствия в воздухе неуклонно росло напряжение, и я знала, что Лукас тоже это чувствует. Я вытерла ладони о штаны. Спокойно. Не смотри на него.
Лукас отошел от меня, естественность, с которой он вел себя в мастерской, сменилась скованностью, и он резко вытянулся в струнку.
— У тебя ровно десять минут на то, чтобы проанализировать содержимое этих файлов.
Он открыл защелку, поднял крышку и опустил коробку, показывая ее мне. Изнутри она была золотая, а в углублении лежала красная карта памяти. На вид в ней не было ничего опасного. Вот только мой последний опыт общения с такой, в номере мотеля, прошел не слишком блистательно.
Лукас достал карту и сжал ее в кулаке.
— В этих файлах содержится информация о группировке, представляющей интерес для вооруженных сил США — «Вита Обскура». При изучении документов от тебя требуется не просто запомнить и сохранить факты. Сосредоточься на закономерностях, предполагаемых замыслах и мотивах этой группировки. А также на той информации, которая может отсутствовать.
В последнем предложении совсем не было логики.
— Как я могу сосредоточиться на информации, которой нет? — удивилась я, остро ощущая на себе взгляд Холланда.
Холланд откашлялся, отчего Лукас поморщился.
— Я не имею права отвечать на вопросы. Как только ты вставишь карту в слот, начнется отсчет.
Я ждала подробностей. Должны были быть еще подробности.
— И что потом? — наконец спросила я. В моем голосе назрело отчаяние, а рука сама потянулась к рукаву Лукаса. Я поймала себя на этом за секунду до контакта, и, заставив себя опустить руку, закрыла глаза и сделала короткий вдох. Спокойствие, нужно сохранять спокойствие.
— Потом… ты начнешь анализ.
Лукас разжал кулак, подавая мне красную пластинку, ярким пятном лежавшую на его бледной ладони. В голове промелькнула картинка: как моя мама весьма похожим образом протягивала мне айпод в Клируотере. Предупреждение о том, что даже самые простые вещи могут оказать разрушительное действие.
Моя рука не хотела подниматься, не хотела прикасаться к кусочку пластика. Ни с того ни с сего в голове забилась ненормальная мысль. Я могла отказаться. Отказаться проходить это испытание, никогда не увидеть те ужасы, которые, возможно, хранились на этой карте памяти.
И тем самым обречь и маму, и себя на то, что готовили для нас военные на случай моего провала.
Я облизнула губы, удивленно отметив, что они не пересохли. Еще одно фантомное ощущение, иллюзия, как и все остальные. По телу пробежала легкая дрожь, такая мелкая, что я подумала, ее невозможно будет заметить со стороны. Но Лукас заметил. Я поняла это по тому, как он резко втянул сквозь зубы воздух, пораженный моей реакцией.
Нужно было лучше следить за собой.
Его золотистые ресницы опустились вниз, когда он посмотрел на красную пластинку. На миг у меня появилось безумное впечатление, что он сейчас ее выбросит, и наплевать на Холланда. Но Лукас, естественно, этого не сделал; это просто я спроецировала на него свои тайные надежды. Просто увидела то, чего на самом деле не было.
Однако, когда я сжала в пальцах карту, рука Лукаса коротко сжала мою.
— Мне жаль, — шепнул он так тихо, что Холланд со своего сторожевого поста в трех метрах от нас ни за что бы не услышал.
Пока я осмысливала случившееся, Лукас отпустил мою руку и направился к двери.
Увидев, что я смотрю в их сторону, Холланд небрежно отсалютовал мне, видимо, в насмешку. Затем он развернулся и пошел медленнее, чем обычно, чтобы не перегнать Лукаса. Последним, что я увидела, прежде чем нас разделил металлический барьер, было задумчивое лицо Холланда, контрастирующее с бледным лицом Лукаса, в золотистых глазах которого застыла мука.
И я осталась одна. Отсутствием Холланда я была довольна, но Лукаса необъяснимо не хватало.
Карта памяти по-прежнему лежала в углублении моей ладони, несчастные 4 грамма, которых оказалось достаточно, чтобы пригвоздить меня к полу.
Испытание, напомнила я себе, но рука отказывалась послушаться и вставить пластинку в запястье. Я зря тратила драгоценное время, которое пошло бы на подготовку к следующему испытанию, к тому же, провалив это, я потеряла бы всё.
