– Что тебе для этого нужно?
– Оружие, которое вы хотите использовать. Патроны к нему. Ящик где‑то. Отстреливать придется много. Да и шаманить их придется. Кстати замечу, что на большую дистанцию не рассчитывайте особо. Десять – пятнадцать метров максимум.
– Куда доставить?
– К поезду. А деньги лучше всего передать мне через Крона.
– Не понял? Зачем тебе это?
– Чтобы не борзел ночной регент Будвица.
Молас усмехнулся злорадно.
– Решаемо.
– И это, экселенц… паровоз, который меня отвезет во Втуц. А то у меня три эшелона и всего два паровоза.
– Паровоз тебе будет. Только с возвратом. Не подарок, – усмехнулся генерал. – А то знаю я тебя – зажилишь. И еще вопрос: ты тропы в Швиц знаешь?
– Вам как, экселенц, вдоль границы или поперек нужно?
– Юморист. Тебя серьезно спрашивают.
– Так мы же с ними не воюем, экселенц. Если вас пошлины не пугают, то путь чист.
– Ты так и не понял всей специфики разведывательной работы. Чем меньше наши люди светятся, тем лучше.
– А контрабандисты, значит, слепые, глухие и языка не имеют. И на кого они работают никому не известно. Может на три – четыре разведки сразу, – предположил я.
– Вот тут ты в корне не прав, потому как в той же республике все с ума сходят от твоих поясов для чулок. Они там делают, конечно, контрафакт, но бабы есть бабы – им имперскую фирму подавай. Гарантия качества и гламурные понты. Ни у кого нет, а у нее есть…
– Поищем вам, экселенц, тропки… Но вы мне скажите честно, кто устроил на меня этой осенью охоту. А то вокруг все только темнят.
– Понимаешь, Савва, борьба за власть в императорском Дворце остается тайной даже для тех, кто принимает в ней участие. Скажу тебе только одно. Император тебе не враг, но он не в вакууме живет, а в окружении, которое не поменять. Оно ему в наследство досталось вместе с империей. И не всегда он делает то, что хочет, а только то, что нужно здесь и теперь. В политике нет завтра и нет вчера, только вечное сегодня. Так что если тебе не нравится погода, то подожди немного и она измениться. Одно предельно ясно – климат Реции тебе ничем не вредит.
* * *
Генерал пехоты Аршфорт давал обед в честь героев – воздухоплавателей.
Парадным залом служил бревенчатый барак без переборок, но с теплой печкой. В бараке сколотили козлы и лавки. Но вот все остальное было выше всяческих похвал. И многопредметный вычурный сервиз на чистых льняных скатертях, и то чем он нас командарм с этого сервиза кормил, столовое серебро и нарядные девочки которые нас с улыбкой обносили блюдами.
За длинным столом «по чинам» сидел весь наличный экипаж дирижабля до последнего матроса и верхушка штаба осадной армии.
На мое удивление меня посадили не в конец стола с матросами и лейтенантами, а между двумя генерал – майорами в одном их которых я узнал кавалериста – комбрига. Кажется графа, если моя память мне с кем‑то не изменяет. Даже Плотто сидел по столу дальше с полковниками.
– Ваше сиятельство, – негромко я обратился к комбригу, фамилию которого я к своему стыду запамятовал. – Мне как‑то неловко, что меня посадили выше моего командира.
Генерал посмотрел на меня, и будто взглядом покровительственно по плечу похлопал.
– Ваша милость, ваша щепетильность делает вам честь, но не стоит так смущаться. Во – первых, вы барон и имперский рыцарь. А во – вторых, король своим указом недавно приравнял по рангу своих комиссаров к генерал – майорам. Временно, пока они исправляют эту должность. Вы разве этого не знали?
– До неба последние новости не долетают, – попытался я пошутить. – Да и в отпуске я был длительном по лечению. Как ваша бригада?
– А что там говорить… – ответил граф с огорчением в голосе. – Опять этот проклятый позиционный тупик. Гоняю своих конников по собственным ближним тылам, чтобы не застоялись совсем. Вы же сами прекрасно знаете, ваша милость, что все беды в армии происходят от безделья личного состава. То ли дело было осенью, – мечтательно генерал закатил глаза. – Ах, какие атаки были, есть что вспомнить. Даже разок схлестнулись во встречном бою – лава на лаву, сабля на саблю, после которого нам сдалась целая дивизия царских драгун. Теперь вот вливают ко мне еще одну запасную бригаду, и буду переформировывать свое соединение в дивизию.
– Примите мои поздравления, ваша светлость. Вы этого добились исключительно собственными трудами и храбростью. А также заботой о людях. Я помню, как вы для них выбивали вагоны пулеметами, – улыбнулся я.
– Да… Забавное было время. Но и вы, как я помню, железной рукой навели порядок среди тыловых крыс. Низкий поклон от всех фронтовиков вам за это.
– Я лишь выполнял поручение короля.
– Не скромничайте, ваша милость. Я, конечно, понимаю, что скромность украшает молодость по нашим традициям, но вы столь ярко заявили о себе и в тылу и на фронте, что заслужили право на зримое проявление заслуженного достоинства. Знайте, вы очень популярны среди фронтовиков, которые сами нюхнули окопной войны. Особенно после этой вашей «кровавой тризны». Она заставила заткнуться ваших недоброжелателей даже в имперской столице.
– Каких недоброжелателей? – навострил я уши, но обломался.
– Разных, ваша милость, – съехал генерал с конкретики. – Но не огорчайтесь… нельзя пройти ярким днем по дороге не откидывая тени, так и по жизни нельзя пройти, не заслужив личных врагов. Именно наличие врагов делает нас личностями. У тряпок нет врагов, о них просто вытирают ноги. Враги есть только у тех, что что‑то сам значит. А если есть враги то, значит, есть и друзья. Я один из них, несмотря на нашу разницу в возрасте. И думаю за это нам обязательно надо выпить хорошей домашней сливянки, типа той, что вы угощали меня в своем салон – вагоне.
Тут поднялся Аршфорт и зазвенел серебряным ножиком по хрустальному графину, привлекая к себе всеобщее внимание.
– Господа, мы собрались в этом скромном месте, чтобы почтить наших небесных героев…
Новый год в этом мире также праздник, но отмечают его очень и очень скромно. Никаких украшений города, никаких маскарадов и гулянок, а тем паче пьянок. Просто все в полночь все открывают двери своих домов, чтобы впустить к себе Новый год, для которого заранее приготовлено угощение. И поставлен лишний прибор за семейным столом. Удивительно, но к концу трапезы рюмка поставленная новому году остается пуста. И оттого насколько она пуста тут гадают, каким будет грядущий год. Не дай ушедшие боги, чтобы она так и простояла всю ночь полной. Жди тогда горя. Верная народная примета у огемцев.
На нашем с Маарой новогоднем столе рюмка Нового года оказалась пустой досуха.
– Котик, ты приносишь мне счастье, – мурлыкала красавица.
Вот как бы еще вспомнить, как я с ней оказался в одной кровати, в чем мать родила. Да и мадам щеголяла в платье Евы. Отнюдь не мятом – никакого целюлита. Даже грудь ее, хоть и подвисла от безжалостного времени, была еще великолепна. Что сказать мне в свое оправдание… только то, что так качественно меня еще в жизни не трахали.
А все началось с невинной жалобы Маары, что ей не с кем встретить новый год. Не с девочками же?
К тому же она жаждала похвастаться передо мной дорогой обновкой – граммофоном с набором шеллаковых пластинок, среди которых оказалось несколько вполне приятных танцевальных мелодий.
Помню, пили, ели, танцевали… и вот как на духу… внезапно мы уже в койке, срывая себя тряпки с рычанием.
И наслаждение.
Нет, жену этому учить не буду. Маара торт, а жена борщ. Каждый день торт жрать не будешь. Диабет разовьется.
Опять жене изменил, а ведь зарекался кувшин по воду ходить. Пока я в «Круазанском приюте» жил ни одной девчонки не затащил в постель, хотя было оплачено… ну, кроме того случая с ремонтерами, но там надо было соответствовать – восемь царских кобыл стояли на кону. Ничего личного, только бизнес. А от этой старушки пора сбегать иначе затянет меня этот чувственный омут. Прав Молас – климат Реции мне полезней.
– Сколько времени? – спросил я, ответив на поцелуй.
– без четверти десять.
– Подземные демоны, мне же во Дворец через полчаса, – закричал я, вскакивая с койки и прямиком в маарин санузел. Гуляли мы в ее апартаментах.
Потом наскоро оделся, заскочил к себе, переоделся в парадную форму… и сбег. Потому что не знал как себя дальше вести.
Брился в городе у цирюльника. Тут это еще безопасно. Что такое СПИД никто даже не слыхал.
Завтракал тоже в городе.
Потом не торопясь прогулялся по бульварам во Дворец, благо погода была рождественской, такая какую любят киношники – мягкий редкий пушистый снежок и не больше минус пяти.
* * *
– Ваше величество, пользуясь последними днями своих полномочий на посту королевского комиссара, прошу оказать мне милость и принять от меня представление всего экипажа воздушного судна «Черный дракон» к медали «За отвагу», – проговорил я, стоя на одном колене и протягивая королю хартию.
