Небесный дух понял долгое молчание Нанаса по-своему. Упав шим голосом он произнес:
– Непонятно, значит…
– Почему? Понятно. Мы сейчас здесь, – ткнул Нанас пальцем рядом с голубым пятном.
– Почему ты так думаешь? – воодушевился дух.
– А вот, – показал Нанас, – я тут проезжал. Вот острова, вот в озеро впадает речка – тут я как раз повернул к берегу. Значит, мы сейчас где-то здесь, – вновь ткнул он пальцем в карту.
– А ты, парень, не дурак, – уважительно посмотрел на него дух. – Насчет «идиота» беру свои слова обратно. Еще раз извини.
Нанасу стало настолько приятно, что он не сдержался и расплылся в улыбке. Ему сразу захотелось рассказать духу, что он еще очень метко стреляет из лука и хорошо помнит все, что когда- либо видел и слышал. Но выставлять себя хвастуном было не очень красиво, и он все же нашел в себе силы промолчать на сей счет. Зато задал очень мучающий его вопрос:
– Так значит, земля не кончается здесь?
– Конечно нет, – заморгал дух. – Земля огромная. На эту карту поместился лишь ее маленький кусочек – Кольский полуостров. С чего ты взял, что земля тут должна кончиться?
– Силадан сказал. Наш нойд. Он говорит, что вы, духи, уничтожили всю землю вокруг Сейдозера и Луявра.
Дух почему-то задумался. Наконец неуверенно произнес:
– Видишь ли… э-э… Нанас… Мы не то чтобы совсем… уничтожили землю, но сделали ее в большинстве мест малопригодной, а то и опасной для жизни. Об этом я тоже скажу, но позже… Получается, что ваш… нойд… Не так уж он и не прав. Только пригодных к жизни мест – не одно ваше Сейдозеро, их несколько больше. И живете на земле не вы одни.
Нанас опешил. Мама, втайне от старейшин и нойда, рассказывала ему иногда, что раньше на земле жило очень много людей. Но чтобы другие люди жили где-то еще и сейчас, в это было просто невозможно поверить! С другой стороны, есть же та девушка, за которой посылает его дух… Хотя, если за ней посылает дух, то вряд ли она простой человек, если человек вообще.
Между тем дух сказал:
– Скоро ты все увидишь сам. А сейчас нам надо поторопиться; кажется, мне недолго осталось…
Что именно недолго осталось вечному духу, Нанас не понял, но тот уже перевел разговор па другое.
– Смотри, – показал он на тонкую длинную ниточку, тянущуюся неподалеку от того места, где они были, – вот здесь, от села Ло- возеро начинается дорога. Сейчас она, конечно, заброшена и заме тена снегом, но ехать по ней все-таки лучше, чем продираться по лесу. К тому же, дорога – твой ориентир. – Увидев, что Напас, не понял новое для него слово, дух пояснил: – Ориентир – это то, что помогает не сбиться с пути. Держись этой дороги, и ты приедешь сюда, – ткнул он пальцем в место на карте, где ниточка упиралась в более толстую нить. – Это будет трасса Санкт-Петербург – Мурманск… В общем, это тоже будет дорога, но более широкая, и ты по ней поедешь сюда, – повел дух пальцем направо. – Не знаю, сохранились ли там где-то знаки, но, если увидишь большие синие листы на столбах, смотри, где написано вот это слово. – Дух показал почти в самый верх карты, где виднелись восемь черных букв. Первая из них была знакомой – «м». Она встречалась в слове еще один раз; также там были и знакомые Нанасу «а» и «с». В любом случае, он хорошо запомнил это слово и, даже не зная остальных букв, узнал бы его теперь где угодно.
– Это слово – «Мурманск», – набравшись сил, продолжал дух. – Так назывался город, которого больше нет. Но он тебе и не нужен, просто тебе поначалу нужно будет двигаться в его сторону. А вот здесь, – показал дух на отходящую влево, почти возле самого Мурманска, новую ниточку, – будет поворот в сторону Видяе- во. Если увидишь там указатели, ищи на них слова «Кола», «Никель», «Заполярный», «Киркенес»… Ах да!.. – Дух вспомнил, что Нанас не умеет читать, и показал эти надписи на карте. Нанас их прилежно запомнил, а небесный дух пояснил: – Сначала будет город Кола, почти сразу, как отвернешь… Не знаю, уцелело ли там что-то, но нам это без разницы. Тебе нужно будет двигать дальше. Правда, дальше – Кольский залив, точнее, там река Тулома, она впадает возле Колы, и если мост через нее разрушен, тебе придется сделать большой крюк, – провел он ногтем вдоль широкой и длинной голубой закорючины, – чтобы опять вернуться на дорогу, уже с той стороны залива. Ну а дальше – вот оно, Видяево. – Небесный дух ткнул почти в самый верх карты, где зеленый, желтый и коричневый цвета заканчивались и начинался сплошной синий.
– Это тоже озеро? – удивился, показав туда, Нанас.
– Это уже море, сынок. Баренцево море. Но ты его не увидишь, возле Видеява лишь узкие заливы. Да тебе и некогда будет любоваться, не для того едешь. Заберешь Надю – и сразу назад, там задерживаться опасно. Тем же путем до Оленегорска; это там, где ты повернешь, когда поедешь отсюда. Только на обратном пути здесь никуда сворачивать не нужно, поедешь прямо по петербургской трассе вот сюда, – провел дух пальцем вдоль толстой нити и остановил его возле надписи из двух слов. – Это и
есть Полярные Зори.
– А что они такое, эти зори? – спросил Нанас, отбросив с глаз
волосы.
– Это рай, – задумчиво улыбнулся дух. – В этом мире город Полярные Зори – настоящий рай, сынок. Он-то и станет тебе наградой в конце пути.
Хрустел под копытами оленей крепкий наст, шелестели по снегу полозья. Других звуков в этом мире не было. А если Силадан говорил правду, то и самого мира дальше быть не должно, хоть дух и утверждал обратное. Кто из них главнее?
Нанас зябко поежился, хотя мороз не мог пробраться сквозь толстую кожу и мех теплой малицы. Белизна озера, на которое он снова вернулся, тускнела впереди и сливалась с бледной серостью неба. Хорошо, если просто неба. А вдруг… Дальше додумывать не хотелось. Нанас снова поежился. Он вернулся в мыслях к событиям прошедшей, такой долгой ночи. И к тому, как крался к веже Силадана, чтобы освободить своего пса, и как лежал в сугробе, подслушивая, о чем нойд говорит со старейшиной Ароданом, и как, сжимая руками пасть Сейда, чтобы тот не затявкал, тащил его к оленям…
Кто знал, что небесным духам вздумается поиграть сполохами как раз в то время, когда он будет красть оленей! Северное сияние развернулось на полнеба, осветив селение от края до края. В другой раз юноша этому только порадовался бы – смотреть на переливчатые цветные перья он мог, не отрываясь, очень долго. Но в эту ночь духи будто посмеялись над ним. А может, и впрямь посмеялись? Или… Горло враз пересохло, и Нанас невольно сглотнул. – Или они не смеялись, а предупреждали его? Может, духи не хотели, чтобы он убегал из сыйта? Но почему? Разве умереть – лучше? Ему лишь немногим более двадцати, знакомиться с Нижним миром пока совсем нет желания. Хотя духи у людей желаний не спрашивают. А вот за неисполнение своих наказывают строго. Перечить Силадану – все равно что ослушаться духов. Ведь кто такой нойд? Тот, кто стоит между духами и людьми и может говорить с теми и другими.
Нанас тряхнул головой. Нет, о Силадане лучше не думать. Теперь уж ничего не вернуть, назад пути точно нет. А если его не окажется и впереди – что ж, дорога в Нижний мир всегда открыта. Саам легонько похлопал костяным набалдашником хорея по холкам оленей. Нет, нельзя ему думать о Нижнем мире, коли из Верхнего к нему спустился небесный дух, спас его от погони, отогнал преследователей и дал важное поручение!
А все ведь из-за Сейда началось…
Два года назад, как раз перед маминой смертью, Сейда принесла Веха, охотничья лайка Нанаса. Собака пропала в начале лета; думалось, навсегда, но ближе к осени вернулась, ободранная, исхудавшая и брюхатая. Через два дня Веха ощенилась. Приплод оказался единственным, необычайно крупным и, что ужасно, вовсе не походил на детеныша собаки. Нанас даже подумал, что Веха нагуляла этого уродца на болотах, спарившись с жабой, настолько щенок напоминал головастика – первым делом, несуразно огромной, круглой головой и хилым, болтающимся подобно хвосту тельцем. А вот хвоста у него как раз не имелось. И этот головастик был совсем белым, словно личинка мухи.
Мать Нанаса, уже не встававшая с лежанки, тогда со стоном отвернулась к стене вежи, а сам парень с несвойственной ему брезгливостью протянул к щенку руку, чтобы немедленно отнести и утопить того в ручье. Но стоило ему коснуться мокрой морщинистой кожи, как пальцы, готовые сжать уродливую белую личинку, вдруг перестали его слушаться, а в душе наступила такая благодать, такое умиротворение и любовь ко всему живому, что убить даже червя, даже ту самую муху показалось кощунственным. К пальцам вернулась чувствительность, и Нанас бережно положил уродца в ладонь. Поднял его к лицу и ахнул: с плоской, приплюснутой мордочки на него смотрели большие, прозрачно-желтые, цвета спелой морошки глаза. У только что родившегося щенка не могло быть открытых глаз, но эти не просто были открыты, а еще и внимательно смотрели на него. Нанасу показалось даже, что он прочел в этом невероятном взгляде признательность и благодарность.
