Ровно по той же причине я не могу пойти в свой клан. Только тут она еще глубже. Мне придется рассказывать, почему я не поставил клан в известность обо всей линейке квестов с самого начала. И потом еще надо будет объяснять Зимину, почему я поставил клан в известность о выполнении квеста, хотя он мне это и запрещал. Про «Гончих Смерти» даже и думать нечего. Неизвестно, кто в данной ситуации опаснее — Элина или Седая Ведьма. Элина только эмоции вывалит, а вот Ведьма… Поди знай.
Вот и выходит — есть скрытый квест, есть эпический монстр, все вместе — это мечта нормального игрока и в то же время локоть, который для меня так близок.
— Ух ты, это кто такой страшный? — Моего уха коснулось дыхание Вики, она стояла у меня за спиной.
— Это? — Я пожал плечами. — Это Морра, страслая и ужаслая.
— Странное имя для такого большого паука, — удивилась Вика, судя по всему, не знакомая с исконным врагом всех Тофсл и Вифсл.
— Ну уж какое есть.
— Это где же такой водится? — Вика нагнулась, пытаясь прочитать текст на экране.
— В прошлом. — Я показал ей дату ролика. — Вот, собираю материал, думаю про элитных монстров писать.
— А давай я напишу! — тут же среагировала она. — Эти три дятла пишут статьи, у каждого по две рубрики, а я только в сообщениях копаюсь. Никакой практики.
— Да ради бога, — сказал ей я. — Хотя ты и так по отношению к ним в нереально выигрышном положении.
— Это чем же? И ты поаккуратней про положение — не накаркай, — подбоченилась Вика.
— Ты это меня не пугай. Не хватало еще.
Вика улыбнулась улыбкой Джоконды, и я решил уйти от скользкой темы.
— Начнем считать. Ты мой зам — это раз. — Я загнул палец.
— Я с тобой сплю — это два, — подыграла мне Вика и загнула еще один мой палец.
— Это да, — согласился я. — Твое имя на слуху у Зимина — это три.
— Это вообще можно было ставить в пункт один, — уточнила Вика.
— Ты талантлива и красива, у тебя хороший слог — это четыре, — завершил я. — И еще — ты отлично готовишь.
— Это не профильное. И про слог — ты же ничего моего не читал, — замотала головой Вика.
— То, что ты хорошо готовишь, — это вообще самое важное, — не согласился я. — Когда я сыт — я добр. А коли я добр — вам всем хорошо. А по поводу слога — я слышал советы, которые ты даешь этим гамадрилам. Они абсолютно точные, емкие и ясные. Значит, ты умеешь выделять главное в теме и подавать это в выигрышном свете. Какие еще нужны подтверждения твоей талантливости? Так что ты — самая лучшая.
С этим Вика спорить не стала, погнала меня мыть руки и кормить. И кормила долго и вкусно.
Утром я встал свежий и бодрый, к тому же, в соответствии с поговоркой, утро было куда мудренее вечера. У меня возник план, может быть, немного притянутый за уши и содержащий слишком много «если», но его стоило попробовать реализовать.
— Чего сегодня делать будем? — потягиваясь, как кошка, спросила Вика.
— У меня есть дела в Файролле, но так, ничего горящего. У тебя, я так понимаю, предложение имеется?
— Ну я не знаю, — сморщила носик Вика.
«Ну я не знаю». Волшебная и великая фраза. Женщина, говоря: «Ну, я не знаю», — отлично понимает, что в этот момент в голове мужчины экспрессом пролетают тысячи возможных вариантов, от: «Придумай, как меня развлечь» до: «Все, милый, я беременна». Но что именно думает женщина, говоря это, — знает только женщина. А в отдельных случаях — и она сама не в курсе.
Но опытный мужик всегда знает, как противостоять этому злу.
— Ну я тогда пойду покурю, а ты определись с желаниями. И надо бы тебе халат свой купить сюда, тапки там. Ну ты сама решишь что.
И я ушел на балкон. Магические слова: «Надо купить» прозвучали, и голова Вики сейчас заработает в нужном направлении. Нет, шопинг с женщиной — это всегда зло, но шопинг с женщиной, с которой только начал жить, вполне даже приемлем. Она еще боится показывать свой хищный оскал, довольствуясь малым. Например, визитом в «Мегу». Это не так страшно и не так долго — что такое каких-то три-четыре часа. Вспоминая субботы с той же запропавшей (хвала небесам!) Элей и семи-, а то и восьмичасовые забеги по магазинам, я точно знаю, что все остальное — это фигня. И главное теперь, чтобы Вику на душевные разговоры не пробило. На что-то вроде: «Если мы купим сюда мне вещи, значит ли это, что наши отношения…» И бла-бла-бла…
Я затушил чинарик в пепельнице — давеча меня у подъезда остановил очень милый дядька из нашего дома, которого я частенько видел на лавочке то с книгой, то с газетой и про себя называл «Читатель», и как-то мягко пожурил за бросаемые вниз хабарики, по-семейному так, не ругаясь даже. Я проникся и откопал на антресолях ерундовину в виде унитаза, из которого вылезает рука и бычок затягивает внутрь, мне ее сто лет назад закадыка по армейке подарил.
— Ну надумала чего? — спросил я Вику, вернувшись в комнату.
— Да. Но вот только скажи — то, что мы купим мне вещи сюда, это что-то означает?
Вот черт. Началось. Так и знал!
Через час, убедив Вику в том, что для меня это столько значит, что просто с ума сойти, но при этом я абсолютно не посягаю на ее свободу (это, по-моему, ее маленько расстроило), а также договорившись о том, что в редакции мы отношения не афишируем (будто там слепые работают), мы наконец выбрались из дома.
Лето кончилось. Это было видно по прозрачной синеве неба, по свежести в воздухе, по удлинившимся юбкам девушек. Лето кончилось, но осень еще не вступила в свои права.
— А почему у тебя машины нет? Прав нет? — спросила Вика.
— Нет, малыш. Права есть, денежек нет. Ну в достаточной мере, — честно ответил я.
— Жаль, на машине быстрее. И удобнее.
— Согласен. Но мы поедем на метро и на автобусе — дольше, но романтичнее.
— В чем тут романтика? — не поняла Вика.
— Нас будут тесно прижимать друг к другу, и мы вместе будем противостоять дикой орде субботних покупателей.
Надо отметить, что в магазине Вика еще больше расположила меня к себе вдумчивым отношением к покупкам и спокойными манерами. Она не орала: «Овца», — вслед задевшей ее тележкой женщине, не махала костлявым кулачком у носа администратора, крича: «Я знаю знаешь кого?» — и не пилила меня за все, что происходит в мире. И даже не запретила мне посетить мой любимый KFC, сама, правда, съела там только какой-то кусочек тортика. То ли худеет, то ли просто фастфуд не любит. Да и ладно, зато я набубенился от души.
Поэтому я входил в игру в отличном состоянии духа и тела, в полной уверенности, что мой план выгорит. Бывают такие дни, когда все задуманное удается.
Подойдя к первому встреченному почтовому ящику, я написал Гедрону Старому. Письмо состояло всего из нескольких слов:
«Перстень. Селгар. У Кривого Ибрагима. Через час».
Через час я входил в духан. Ибрагим, завидев меня, подошел и рассыпался в витиеватых восточных приветствиях:
— Вай дод, какая радость! Клянусь здоровьем моего младшего сына — это просто праздник какой-то! Вы снова посетили мой скромный духан! Вам как всегда — стол наверху?
— Да, почтеннейший. Подайте вина. И еще — скоро ко мне придет друг, его зовут Гедрон. Проводите его ко мне, по возможности не привлекая внимания.
Ибрагим плутовски мигнул единственным глазом и прошептал:
— Все понял, все сделаю как надо!
Он собрался идти, но я остановил его вопросом, который давно хотел задать:
— Ибрагим, а вот скажи, почему твое заведение так похоже по антуражу не столько на духан, сколько на торговую лавку?
Ибрагим хитро ухмыльнулся:
— Так сначала лавка и была. Торговал в ней всем понемногу — ткани-шмани, то-се. Потом начал вино продавать. Потом лаваш. Потом зелень-шмелень. Вот так, помаленьку, и вышло, что была лавка — стал духан.
Когда через десять минут он подвел к моему столу Гедрона Старого, тот был явно впечатлен подмигиваниями, шепотом и таинственностью хозяина духана.
— Спасибо, Ибрагим, — кивнул я духанщику и протянул ему золотой. — Купи своему младшему сыну медовой халвы — дети ее любят.
Польщенный Ибрагим оставил нас, пообещав, что через полчаса мы будем кушать самый лучший шашлык, который делают в этом городе, самом лучшем из ему известных.
— Можно подумать, он был в других городах, — проворчал Гедрон, скидывая капюшон и садясь за стол.
— Вина? — спросил я его, кивая подбородком на ранее принесенный кувшин.
— Нет, — немного раздраженно ответил Старый.
— Вы не в духе?
— А как ты думаешь? Какой-то юнлинг, — Гедрон посмотрел на мой уровень, — ну ладно, падаван, пишет мне письмо, и я должен мчаться к нему, как на свидание.
— Слава павшему величию. — Я отсалютовал ему кружкой с вином. — И потом — должок!
Я покачал пальцем, как в одной очень старой киносказке.
— Я помню. Ну что желает мой повелитель? Золота? Серебра? Кого-то убить? Завоевать весь Раттермарк?
