Старый оружейник сидел перед экраном в вестибюле шаттла. На широком мониторе стремительно мелькали строчки кода, так что Март не успевал даже ухватывать, что там происходило, при этом руки Каллистрата Ивановича оставались неподвижны. Спустя минуту безмолвного созерцания этот полный загадок старик свернул работу и обратил внимание на пилота.
— Давно тут стоишь? Вот что, внучек, ты мне рассказал в общих чертах ваш план, и я решил немного поковыряться в здешней базе. Может, чем смогу помочь.
— Деда, так ты еще и хакер что ли?
— Скажешь тоже, — отмахнулся старик, — нет, просто в меня встроен мощный вычислитель, заточенный на взлом защищенных систем, в том числе и военных. Но я сейчас не про то. Передай этим пентюхам, что защищать свои данные надо надежнее. А то, как они проникли в систему имперцев — ну такое себе… Мне бы с ними лично все обсудить и полноценный доступ получить, чтоб без лишнего мудрежа работать, глядишь, и получится кое-что устроить толковое.
— Деда, но ты же столько лет не при делах? Технологии наверняка шагнули далеко вперед…
— Это смотря какие и смотря у кого. Те, что у меня, для рахдоним пока мечты заоблачные. Так что не боись. Прорвемся.
— Не вопрос. Тогда я немедленно обсужу это с Вайсом. Но для начала поясни мне, кто ты, деда?
— Что, вопросы замучили? Ну хорошо, кое-что расскажу. Улетел я с Пампы примерно в том же возрасте, что и ты. Мне железо всегда нравилось больше, чем хлопов ловить… А тут шанс представился. Ну и я рванул. Помыкался, покрутился по осколкам. Всякого хватало. На много историй. Потом прибился к одному капитану в команду. Стали летать, разведали дорогу в Гавань, она тогда еще только начиналась… Я в оружейники выбился, спецом по тяжелому вооружению стал, ну и по всяким взломщицким хитростям. Считай, три десятка лет летали по Запределью. Наш командир был прямо-таки одержим Странниками. Много про них знал, собирал всякие штуки, с ними связанные. Вот и нас к тому пристрастил. Вышли мы на след. И тут нам дорогу очень большие дяди перешли. Машина и Шурави вовремя соскочили, а капитан уперся. Ну а я что, я за ним. А в итоге сам видишь… Командир мой погиб, а я, получается, киборгом стал. Удалось тайком пробраться на Пампу и затаиться. Остальное ты и сам знаешь.
— Выходит, ты Странников встречал?
— Нет, самих не видел. Не довелось. И видно, уже не судьба. Но ты фартовый, глядишь, тебе и повезет, Мартемьян. А, что скажешь?
— Я не против… но это не точно…
— Так что с доступом? — предпочел сменить тему старый пират.
— Да, сейчас решим.
Лейтенанту Гансу Биглеру не спалось. И только промаявшись несколько минут, он понял, что ему очень холодно. Виной всему — кондиционер с выкрученными на предельные значения настройками. Днем, несмотря на близость большой реки, вокруг царила просто нестерпимая для привыкшего к мягкому приморскому климату удушливая жара, наотмашь бьющая по голове, стоило только простоять пару минут под прямыми лучами солнца. Чтобы как-то защититься от пекла, он и врубил ультимативный режим. И совсем забыл отдать приказ личному коммуникатору корректировать работу системы с учетом уличной температуры.
— Выключить кондиционер! — раздраженный собственной глупостью распорядился он, пожалуй, слишком громко. И сам себя одернул. Он офицер и должен проявлять сдержанность даже наедине с самим собой. И пообещал себе, что больше такую ошибку не допустит.
Сегодня был его первый день нахождения на Передовом Форпосте Эпсилон. Пятый по счету в череде расставленных вдоль южного берега главной здешней реки Белой ВОПов (взводных опорных пунктов), контролирующих основной район проживания местного населения новой имперской колонии «Пампа». Так что ошибки вроде бы и простительны. Ссобиравшийся лейтенант Лукас так быстро передавал дела, что совершенно позабыл поделиться со сменщиком такими важными бытовыми подробностями. Или просто не сообразил, что Ганс не учтет все сам…
Но Биглер оказался настолько занят изучением доставшегося ему хозяйства, что к концу дня совершенно замотался и, вернувшись в свои «апартаменты», только и смог, зло ругнувшись, врубить кондей на всю катушку и завалиться спать.
Холод пробирал до костей. В наступившей тишине слышался только стук его зубов. Ганс сжал челюсти и выпятил упрямо подбородок. А затем принялся одеваться. «И согреюсь, и пройду посты. Все равно сна ни в одном глазу, — мысленно решил он».
В ночном безлунном небе ярко сияли звезды. Белая лента Млечного пути в сухом, прозрачном воздухе отчетливо текла во всей своей красе из одного края зримого космоса до другого. Биглер без суеты обошел немногочисленные посты (имперские штурмовики большей частью полагались на свои автоматизированные системы наблюдения и контроля, расставленные по периметру лагеря), так что на постах находились только четверо часовых и один оператор во взводном центре управления — небольшом автономном боксе, обложенном со всех сторон габионами, заполненными грунтом, и прикрытом сверху бревнами в два наката с несколькими слоями мешков с песком для пущей безопасности.
Едва Ганс переступил порог, капрал Шульц дисциплинированно подскочил и вытянулся перед начальством.
— Герр лейтенант, за время дежурства никаких происшествий не зафиксировано, — браво отрапортовал он.
И в тот же миг на экране главного вычислителя появился запрос связи. Он шел по закрытому каналу, ключи доступа к которому менялись регулярно.
— Что там, Шульц?
— Не могу знать, разрешите проверить?
— Действуйте, капрал!
— Борт номер 174−52/Дельта просит срочной посадки. У них проблемы с двигателем, герр лейтенант. Мы ближайшая к ним база, располагающая посадочной площадкой.
Биглер на мгновенье задумался. Ситуация явно не стандартная. Его не предупреждали ни о каком киппроторе. [1] Но даже предположить, что здесь и сейчас в воздухе может оказаться чья-то еще винтокрылая машина, он просто не мог. Да и доступы все совпадали. Оснований для отказа не было.
— Герр лейтенант, они снова запрашивают посадку. Передают, что положение критическое.
Все еще почему-то колеблясь, Ганс приказал.
— Соедини меня с ними, Шульц.
— Борт 174−52/Дельта, с вами говорит начальник Передового Форпоста Эпсилон…
Не успел он договорить, как из динамиков донесся грозный рык.
— Лейтенант Биглер, с вами говорит, — голос особо и не без издевки подчеркнул последнее слово, — командир Третьего Штурмового полка оберст Эннекин фон Френель-Курель.
— Но…
— Ты еще смеешь возражать, лейтенант⁈ Halt den Mund! [2] Немедленно обеспечить посадку! Шнелле!
В голосе полковника [2] прозвучала столь очевидная угроза и властность, что Биглеру оставалось только вытянуться и рявкнуть в ответ:
— Яволь, герр оберст! Посадка разрешена.
— Так-то лучше… — без прежней грозы в тоне проворчало радио в ответ. — Отбой.
Уже спустя минуту киппротор, гудя длинными лопастями винтов, появился в зоне видимости систем наблюдения внезапно, словно выскочив из-под земли. Одним рывком долетев до посадочного щита, он с ходу сел на решетчатый настил. Биглер только и успел, что натянуть поглубже фуражку на уши и добежать до взлетной площадки.
Он еще удивился тому, что рампа у корабля раскрыта. Но больше ничего не успел сделать. Боковая дверь распахнулась и последнее, что он увидел, стал черный раструб глушителя, нацеленный ему в лоб. Вспышка. Звука выстрела он уже не услышал.
Новый план операции, предложенный старым рейдером, был беспредельно наглым и очень рискованным. Но и аргументы «за» Костыль выложил козырные.
— Что проку садиться в паре сотен метров. Смотрите, по углам у них автоматические тридцатимиллиметровые турели с тепловизорами. Даже если одну ты сходу разобьешь, вторая за пару секунд нашпигует шаттл свинцом, превратив нас в фарш. Дальше больше. Зуб даю, подходы к форпосту густо усеяны противопехотными минами. Мы без колес, значит, бежать двести метров — всяко секунд сорок, да еще и в горку. Форпост же на господствующей вершине выстроен грамотно, ничего не скажешь. Пока добежим, враг успеет дать команду «в ружье» и встретит нас со всей любовью.
